— Понимаю, — согласился Шарп.

— И любой другой человек, имеющий удачу, подлежит искоренению, если так угодно будет военной партии. Теперь слушайте. Некоторые люди это знают или догадываются об этом. Существует организация, опирающаяся на плодовитых Мак-Клейнов из Калифорнии — быть может, вы о них слышали, Патрисия и Аллен Мак-Клейны. У них трое детей. Поэтому жизнь их действительно в опасности. Пит Гарден проявил способность к плодовитости и, таким образом, автоматически поставил под угрозу и себя, и свою беременную жену. А я его предупредил. И еще предупредил о том, что он столкнулся с ситуацией, в которой мало что может предпринять. Твердо в это верю. И… — Голос доктора Филипсона обрел твердость. — Полагаю, что возникшая вокруг Мак-Клейнов организация — бесполезная, если не опасная. Вероятно, в нее уже проникли титанянские власти, в этом отношении очень дееспособные. Даже пользуясь телепатическими способностями, от них на долгое время нельзя скрыть почти ничего — ни тайной, ни военной, ни патриотической организации.

— А вы знакомы с арбитрами? Через своих пациентов, вагов? — спросил Шиллинг.

Поколебавшись, доктор признался:

— До какой-то степени. В общих чертах я обсуждал с ними эту ситуацию — при терапевтическом лечении.

Шиллинг обратился к Шарпу:

— Думаю, то, ради чего прилетели, мы узнали. Нам известно, где Пит и кто убил Готорна. Организация Мак-Клейнов или как там она называется. И где бы она ни находилась.

Лэйрд Шарп с крайней осторожностью сказал:

— Ваше объяснение — очень интересное. И все же есть один любопытный вопрос, которого вы не коснулись.

— Да?

Шарп закончил:

— Пит Гарден думал, что вы — ваг.

— Я понимал это. В какой-то степени могу дать объяснение. Подсознательно интуитивный уровень Гардена не позволяет ему воспринимать опасную ситуацию. Однако его восприятия оказались расстроенными, да еще смешались невольная телепатия и проекция, его собственная тревога плюс…

— Вы — ваг? — спросил Лэйрд Шарп.

— Нет, конечно, — нервно ответил доктор.

Шарп апеллировал к рашмору автомобиля, в котором они находились:

— Доктор Филипсон — ваг?

— Доктор Филипсон — ваг, — отозвался аэромобиль. — Верно.

А это был аэромобиль самого доктора Филипсона.

— Доктор, — к выяснению вопроса подключился Джо Шиллинг, — что вы на это скажете? — Он извлек древний, но исправный револьвер тридцать второго калибра и направил оружие на Филипсона. — Мне хотелось бы услышать ваш ответ. Пожалуйста.

— Это явно ошибочное утверждение рашмора. Но согласен, кое о чем я умолчал. Об организации псиоников, группирующейся вокруг Мак-Клейнов, членом которой являюсь я.

— Вы — псионик? — изумился Шиллинг.

— Верно. — Доктор Филипсон кивнул. — А девушка, бывшая минувшей ночью с Питом, тоже входит в нашу организацию. Зовут Мэри Энн. Я бегло обсудил с ней, что делать с Гарденом. Она и устроила мне встречу с ним; в такое позднее время ночи я обычно…

— В чем состоит ваш псионический талант? — задал свой вопрос Шарп. Теперь и у него в руке было направленное на доктора оружие — старый пистолет двадцать второго калибра.

Доктор Филипсон перевел взгляд с Шарпа на Гардена. И ответил:

— Необычайный талант. Сказанное мною вас удивит. В основном, он связан с видом психокинеза, которым владеет Мэри Энн. Но, по сравнению с ее талантом, он очень специфический. Я образую один из концов подпольной системы, установленной между Землей и Титаном. Она представляет собой улучшенный способ космического общения — не с помощью кораблей, — потому что исключает потерю времени. — Он улыбнулся. — Разрешите продемонстрировать? — И подался вперед.

— О Боже? — простонал Шиллинг. — Убей его!

— Видите?

Они слышали голос Филипсона, а самого доктора видно не было; четкие очертания предметов вокруг них закрыло занавесом, а затем они стерлись. Вместо знакомой реальности вещественных форм они превратились в каскад прозрачных миллионов полых мячей для игры в гольф. Это был, подумалось Джо Шиллингу, как бы основательный прибой самого восприятия. Вопреки собственней воле, решимости он ощутил страх.

— Застрелю его! — донесся голос Лэйрда Шарпа, потом послышался грохот выстрелов, быстро произведенных один за другом. — Я попал в него, Джо? Попал… — Голос Шарпа угас. Наступила полнейшая тишина.

Джо Шиллинг сказал:

— Я боюсь, Шарп. Что это?

Он не понимал и, протянув руки, ощупью пошел в поток повсеместно вздымавшихся атомоподобных частиц самих частиц. Не подструктура ли это самой вселенной? — задался он вопросом. Мир вне пространства и времени, за пределами познания?

И вот он увидел огромную равнину, на которой в строго определенных местах, в неподвижных позах находились ваги. Или, быть может, невероятно медленно двигались? Их положение было мучительным; ваги напрягались из всех сил, но время не двигалось, и ваги оставались там же. Навсегда? Джо Шиллинг желал знать. Вагов — множество; конца им не было видно за горизонтом, и он даже не мог представить, сколько их.

В голове прозвучал голос:

— Это — Титан.

Невесомый Джо Шиллинг дрейфовал вниз, отчаянно пытаясь добиться устойчивости и не зная, как. К чертям, подумал он, все неправильно — так я туда не попаду.

— На помощь! — громко взмолился он. — Возьмите меня отсюда! Вы где-нибудь рядом, Лэйрд? Что с нами случилось?

Никто не ответил.

Он продолжал падать все быстрее. В обычном смысле ничто его не останавливало, однако ему стало ясно, что — прибыл; он ощутил это.

Вокруг него, образуя пустоту палаты — некоего туманного вместилища, — и напротив, через стол, были ваги. Он их насчитал двадцать и считать бросил; всюду перед ним были ваги, бессловесные и неподвижные, но все же чём-то занятые. Они постоянно что-то делали, и поначалу он не мог понять, что именно. В конце концов понял.

Игра — мысль вагов передавалась ему.

Стол был таким огромным, что испугал его. Стороны и два конца стола терялись из виду, исчезая в подструктуре действительности, где сидел он. Однако прямо перед собой Джо все же различил карты — четко и зримо. Ваги ждали, брать карту, очевидно, должен был он.

Подошла его очередь.

Слава Богу, сказал себе Джо Шиллинг, что играть я могу, что знаю, как играть. Если бы я не знал, им было бы все равно; эта Игра длилась слишком долго, чтобы это имело значение. Сколько? Никто не знал. Наверное, и сами ваги не знали. И не помнили.

На взятой им карте — число «двенадцать».

А теперь, подумал он, это — результат, сердце Игры. Момент, когда я блефую или не блефую, когда продвигаю свою фишку на двенадцать клеток или на ноль-двенадцать. Но они могут читать мои мысли, понял Джо. Как тогда с ними играть в Игру? Это нечестно!

И все же он должен был играть.

Вот в каком мы положении, сказал он самому себе. И сами мы не можем из него выпутаться, никто из нас не может. Даже великие Игроки вроде Джерома Лакмена могут умереть при этом. Умереть, стремясь достичь успеха.

— Мы ждали вас очень долго, — передал ему мысль ваг. — Пожалуйста, не заставляйте нас ждать еще.

Он не знал, как поступить. А какова ставка? Какой документ он должен выставить? Огляделся, но ничего не увидел — ни лотка, ни корзины.

Игра в блеф, где телепаты делают ставки, которых не существует, понял Джо Шиллинг. Какая пародия! Как выпутаться из этого? Есть ли выход? Даже этого он не знал.

Он понял, что это — платоническая, самая отдаленная копия Игры, воспроизведение которой внедрено на Земле, чтобы в нее играли люди. И осознание этого ему не помогло, потому что он все еще не мог из нее выбраться. Он взял свою фишку и стал ее двигать, от квадрата к квадрату. На двенадцать квадратов вперед. Причитал надпись: «На вашей земле — золотая лихорадка! Вы выиграли 50000 долларов в виде арендной платы от двух действующих шахт».

Блефовать нет необходимости, подумал Шиллинг. Что за квадрат! Самый лучший из тех, о которых доводилось когда-либо слышать. Такого квадрата нет на карточных столах на Земле.