— Извольте объяснить, генерал, как такое могло произойти на вашей базе?

Довлатов косо посмотрел на научного руководителя экспедиции и отвернулся. Отвечать какому‑то яйцеголовому, который не соображает, как надо обращаться к высшему командиру Космофлота? И вообще, несмотря на то, что реально проект организован и финансируется корпорациями, де–юре он является детищем отдела спецопераций, то есть его, генерала Довлатова. И обращаться к нему всякие гражданские штафирки должны не иначе, как «господин генерал военно–космических сил»! Ну откуда же этому штатскому хмырю было знать, что пятизвездочный генерал рода войск соответствует маршалу?

А вот полковник Коварский въехал в ситуацию мгновенно. Он поднялся, подошёл к учёному, встал напротив, презрительно глядя на Макнамару сверху вниз, и, покачиваясь с носка на пятку — скрип космоберцев по адаптивному покрытию пола командного пункта базы был очень похож на звук движения стального резца по стеклу — спокойно спросил:

— Что вы себе позволяете, инженер? Мне отдать приказ вывести отсюда некоего гражданского? — голос полковника был одновременно язвителен и равнодушен. Он ещё раз посмотрел на Стэнли, как на пустое место, повернулся и отошёл. Обстоятельно устроился в своём кресле рядом с генералом. Побарабанив пальцами по столу, доложил командующему:

— Могу немедленно предложить две–три кандидатуры из личного состава базы на замену пострадавшего специалиста.

Макнамара вытащил из кармана платок и вытер вспотевшую лысину. До него вдруг дошло, что он действительно несколько зарвался.

«Явный избыток тестостерона» — отметил про себя Павел. Ему там, в «Генетик компани», баб что ли не хватает, чтобы пар спускать? Или желание подняться по карьерной лестнице и нахапать побольше денег затмевает все остальные чувства? Подполковник молча смотрел на эту комедию. Разыграли все Довлатовские специалисты плаща и кинжала как по нотам. Можно было бы посмеяться, если бы на душе не было так пакостно.

Н–да, ну никак не ожидал Затонов, когда ставил командующему условия своего участия в этой гребаной экспедиции, что все будет сделано настолько грязно. Какую технологию применили офицеры спецотдела, Павел не знал. Обычный гипноз, какое‑нибудь НЛП ^[7]или ещё что‑то покруче для воздействия на подсознание генетика, напарника подполковника по экипажу «Волкодава»? Во всяком случае, этот идиот попёрся в один из внешних отсеков базы не в космокомбинезоне, а в обычном гражданском костюме. Причём именно в то время, когда щиты были отключены — к базе стыковалась одна из барж снабжения. Микрометеорит, летящий со скоростью несколько десятков километров в секунду — рядовое явление, бывают в этом районе космоса и более быстрые камешки — вмазал в наружную обшивку отсека, как бронебойный снаряд. Соответственно — нехилая вспышка, дыра размером со страусиное яйцо и почти взрывная разгерметизация. Тупая автоматика, не учтя, что во внешнем отсеке кто‑то может оказаться без скафандра, мгновенно перекрыла люки, а ремонтные роботы за пару минут наложили на прохудившуюся обшивку заплатку из быстротвердеющей специальной герметизирующей смеси. Достаточное для дыхания давление воздуха было восстановлено в отсеке ещё за какую‑то минуту. Но генетик к этому времени уже «откинул копыта». Дежурная медицинская бригада, автоматически вызванная по тревожному сигналу наручного коммуникатора — модель специально для космоса, то есть фиксирующая все основные параметры жизнедеятельности — примчалась в следующие шестьдесят секунд — это все‑таки армия, а не хухры–мухры. Клиническая смерть — ещё не летальный исход. В камеру реаниматора генетик был помещён вовремя — положительный исход восстановления здоровья тяжело раненного у врачей не вызывал особого сомнения. Но вот время излечения — минимум две недели.

— А что вы хотите? — заявил майор, начальник медико–санитарной службы. — Глазные яблоки выкипели, критические поражения верхних дыхательных путей и альвеол лёгких свыше восьмидесяти процентов. Другие внутренние органы в ненамного лучшем состоянии. Плюс множественные разрывы сосудов из‑за декомпрессии — азот, растворённый в крови, вскипает мгновенно при резком снижении давления. Две недели при таких травмах — это ещё хорошо.

Нет, Павел, конечно, понимал, что отстранение напарника от участия в экспедиции будет сделано каким‑то нестандартным способом, но чтобы настолько жёстко? Хорошо ещё, что парень хотя бы жив остался. Ладно, посмотрим теперь их дальнейший розыгрыш.

— Конкретнее полковник! — строго сказал генерал, выдержав паузу.

Разобрались с кандидатурами быстро — за каких‑то двадцать минут. Время слишком уж поджимало. Как и планировалось, лучшей заменой пострадавшему генетику оказалась капитан Мартинес. Врачи ведь в обязательном порядке изучают курс генной инженерии. Сюзанна, вызванная под светлые очи большого начальства, капризно надула губки бантиком — мол, ей эта длительная командировка черт знает куда, в глубокий тыл противника даром не нужна. Но приказ есть приказ, и, отдав честь и щёлкнув каблуками космоберцев, повернулась через левое плечо кругом и поступила в непосредственное распоряжение подполковника Затонова. Павел, достаточно естественно изобразив недовольство — мол, нахрена ему баба в экипаже?! — немедленно увёл нового напарника на предполётный инструктаж. До вылета осталось всего ничего — чуть более трёх часов. Затем Макнамара «насиловал» девушку, пытаясь за каких‑то полтора часа впихнуть в капитана Мартинес всю необходимую информацию.

— Подробные данные по всем сторонам проекта вы обретёте, только достигнув назначенной цели, — сообщил в конце своего инструктажа Стэнли, — но, я надеюсь, полученных сейчас вводных вполне достаточно, чтобы сориентироваться и использовать все время длительного полёта для повышения своей квалификации в указанной мной области.

Девушка с готовностью кивнула — все основное она уже слышала от Павла задолго до этого дня.

Техсостав базы успел за эти часы изготовить и заменить ложемент второго пилота в «Волкодаве» Затонова. И, на счастье командира экспедиции, ни одна сволочь в этой неожиданной спешке не задумалась, откуда в файл–сервере взялись свежие антропометрические данные фигуры капитана Мартинес? Ведь обычно относительно частому обновлению подлежала подобная информация только для ЛПС ^[8].

***

Голова уже не болела, неприятное ощущение было только в ногах. Кто‑то навалился на них и чувствительно отдавил. Кирилл поднял голову с подушки и осмотрелся. Рядом в кресле сидел Сашка и, неудобно скукожившись, спал. Даже в неярком подрагивающем свете от огарка свечи было видно, как парень устал. А на ногах поверх мехового одеяла возлегал Зверюга. Герцог мстительно толкнул кошку коленкой. Гепард раскрыл глаза, лениво посмотрел сначала на одного хозяина, на другого, широко зевнул, демонстрируя огромные клыки, и только затем соизволил освободить ноги Кирилла. Тот встал, прикрыл Сашку пледом, напился прохладного кисловатого морса из кувшина на столе и опять завалился в постель.

И что это было? Герцог попробовал опять подключиться к странной библиотеке в собственной голове. Очень осторожно. Ага, теперь понятно — шок случился от слишком большого, просто огромного объёма информации. Так ведь и мозг сжечь недолго. Теперь он будет куда аккуратнее. Откуда‑то пришло понимание, как дозировать информационные потоки. Ясно же, что знания содержатся не в голове — туда столько не вместится — а в каком‑то удалённом хранилище. Где конкретно? Генай его знает. И что у нас в этом информационном массиве есть?

Кирилл прыгал из одного раздела громадного банка памяти в другой и не мог оторваться, настолько увлекательно это было. Физика, химия, математика, электроника и программирование. Технологии и чертежи готовых конструкций от электроутюга до кваркового реактора, от устройства простейшей швейной машинки до схем силовой обвязки генераторов безреактивной тяги. Метался по бесценному хранилищу знаний, уже чувствуя наплывающие волны головной боли, постукивающие молоточками по вискам, пока случайно не нарвался на чью‑то заботливо составленную небольшую музыкальную коллекцию. Прослушал одну композицию, восхищаясь исполнением, другую…