Чем дольше вы будете сопротивляться, чем больше себя мучить, тем хуже.

Он сосредоточился на дороге и на красного дерева панели управления, которой был оснащен роскошный «ягуар» маркиза де Шамфора. Множество приборов были ему не знакомы, прошлое не содержало богатого опыта по обращению с подобными автомобилями. Уже кое-что.

Менее чем через час остался позади мост через широкий канал, начался Марсель. Маленькие каменные домики, вырастающие из воды, узкие улочки и стены — предместья старой гавани. Он знал эти места и в то же время не знал. Высоко вдали, на одном из окрестных холмов, возвышался кафедральный собор со статуей Святой Девы. Нотр-Дам-де-ла-Гард… Название само всплыло в мозгу, он видел его раньше — и, однако, не видел.

О Боже! Прекрати это!

Через несколько минут он уже был в пульсирующем центре города, мчался по людной Канебьер с множеством дорогих магазинов; по обе стороны улицы лучи дневного солнца отражались от затемненного стеклянного полотна, и по обе стороны размещались бесчисленные уличные кафе. Он свернул налево, к бухте, оставляя позади склады, маленькие фабрики и загоны для автомобилей, готовых к транспортировке на север — в Лион, Париж, Сент-Этьен. И на юг, через Средиземное море.

Интуиция. Доверяться интуиции. Ничем нельзя пренебрегать. Каждое средство должно быть немедленно применено: камень имеет ценность, если его можно бросить, автомобиль — если кому-нибудь нужен. Он выбрал стоянку, где новые автомобили соседствовали с подержанными, но и те и другие были дорогими. Припарковался у обочины и вышел. За оградой виднелся зев маленького гаража, сновали механики в спецодежде с инструментами. Человек без памяти побродил среди машин, пока не увидел мужчину в костюме в тоненькую полоску, к которому его подтолкнула интуиция.

На переговоры не ушло и десяти минут, объяснений почти не потребовалось, переправка машины с забитыми номерами на двигателе в Северную Африку была гарантирована.

Ключи с монограммой были обменяны на шесть тысяч франков, примерно пятую часть стоимости «ягуара». Затем пациент доктора Уошберна поймал такси и попросил отвезти его к ростовщику, не задающему лишних вопросов. Дополнительных разъяснений не потребовалось, Марсель есть Марсель. И через полчаса золотые часы с браслетом сменил на его запястье хронометр фирмы «Сейко», а в кармане прибавилось восемьсот франков. Ценность всякой вещи измеряется ее практичностью, хронометр был ударопрочным.

Следующим шагом стал магазинчик средних размеров в юго-западной части города. Одежда была выбрана, оплачена и надета там же в примерочной, вещи маркиза оставлены в магазине. Он купил также кожаный чемодан, сложил туда смену одежды и старый брезентовый рюкзак. Посмотрел на часы — около пяти, пора найти подходящий отель. Он почти не спал уже несколько дней; прежде чем отправиться на улицу Сарразен в кафе «Ле Бук де Мер», где предстояло подготовить поездку в Цюрих, нужно было отдохнуть.

Он лежал на спине, уставившись в потолок, на гладкой белоснежной поверхности которого плясали блики уличных фонарей. Ночь спустилась на Марсель стремительно, а вместе с ней явилось и некое чувство свободы. Словно тьма была огромным покрывалом, заслонившим резкий свет дня, который открывал слишком многое слишком быстро. Он узнал о себе еще кое-что: ночью он чувствовал себя уверенней. Как полуголодный кот, что отправляется за пропитанием после заката. Но тут было некое противоречие, и он это осознавал. В течение всех пяти месяцев, проведенных на Пор-Нуаре, он алкал, он жаждал солнечного света, ждал каждого рассвета, на закате мечтал лишь об одном — чтобы скорее настал день.

С ним что-то происходит; он меняется.

Уже произошло. То, что навело его на мысль о добыче пропитания по ночам. Двенадцать часов назад он был еще на борту рыбацкой лодки в открытом море, с двумя тысячами франков вокруг пояса. Две тысячи франков — это несколько меньше, чем пятьсот американских долларов, согласно курсу обмена в отеле. Теперь у него несколько смен приличной одежды, номер в достаточно дорогой гостинице, а в бумажнике от Луи Виттона, принадлежавшем маркизу де Шамфору, — двадцать три тысячи франков… почти шесть тысяч американских долларов.

Кто он такой, если способен на то, что произошло за последние сутки?

Господи, прекрати это!

Улица Сарразен была такой старинной, что в другом городе могла бы стать главной артерией — широкая аллея, соединяющая улицы, возникшие столетиями позже. Но это Марсель: старинное уживается со старым, и то и другое одинаково неуютно сосуществует с новым. В длину улица Сарразен не превышала двухсот футов, застывшая во времени между каменными стенами прибрежных домов, лишенная фонарей, скапливающая дымку, что накатывала с гавани. Удобное место для кратких встреч людей, не склонных беседовать при свидетелях.

Единственным источником шума и света было кафе «Ле Бук де Мер». Оно располагалось примерно посередине улицы в бывших конторах XIX века. Немало каморок было разрушено, чтобы разместить большой бар со столиками, столько же оставлено для более уединенных свиданий. Это был ответ побережья тем укромным кабинетам, которые можно найти в ресторанах фешенебельной улицы Канебьер, и, соответственно положению, их закрывали занавески, а не двери.

Человек, звавшийся Жан-Пьером, пробирался меж занятыми столиками, сквозь пелену табачного дыма, с извинениями протискиваясь мимо еле стоящих на ногах рыбаков, пьяных матросов и краснолицых проституток, присматривающих постель, в которой можно отдохнуть, а заодно и заработать несколько франков. Вглядывался в обитателей кабинок, словно капитан, разыскивающий загулявших членов команды, пока наконец не увидел недавнего знакомца. С ним был еще один человек. Худое, бледное лицо, узкие глазки, как у любопытного хорька.

— Садитесь, — сказал суровый шкипер. — Я думал, вы раньше объявитесь.

— Вы сказали, между девятью и одиннадцатью. Сейчас без четверти одиннадцать.

— Вы заставили нас ждать, вам и платить за виски.

— С удовольствием. Закажите что-нибудь поприличнее, если, конечно, здесь такое водится.

Приятель шкипера улыбнулся. Все идет как надо.

Конечно, переделать паспорт — штука сложная, но при определенном мастерстве, хорошем оборудовании и соответствующем навыке — вполне реальная.

— Сколько?

— Работа ювелирная, да и оборудование недешево. Короче, две с половиной тысячи франков.

— Когда я смогу его получить?

— Аккуратность, мастерство требуют времени. Три или четыре дня, да и то мастеру придется торопиться, он будет меня ругать.

— Даю еще тысячу франков, чтобы завтра паспорт был у меня.

— В десять утра, — сказал бледнолицый не раздумывая. — Все беру на себя.

— Что вывезли с Пор-Нуара? — вступил в разговор капитан. — Не алмазы ли?

— Талант, — ответил человек без памяти безотчетно, но искренне.

— Нужна фотография, — сказал посредник.

— Я сделал сегодня днем. — Клиент достал из кармана небольшую квадратную карточку. — С вашим оборудованием, я уверен, вы сможете сделать ее поконтрастней.

— Недурной костюмчик, — сказал капитан, передавая снимок бледнолицему.

— Неплохо сшит, — согласился пациент доктора Уошберна.

Место утренней встречи было согласовано, за выпивку заплачено, капитан успел свернуть свои пять сотен франков под столом. Переговоры закончились, клиент вышел из кабинки и направился к выходу, вновь пробираясь сквозь людный, шумный, задымленный зал.

Все произошло так стремительно и неожиданно, что раздумывать было некогда. Только действовать.

Столкновение произошло случайно, но этот взгляд задержался на нем явно не случайно: глаза чуть ли не вылезали из орбит, раскрывшись в изумлении, почти страхе.

— Нет! Боже! Не может быть! — Незнакомец бросился в толпу, но человек без памяти догнал его и схватил за плечо.

— Подождите!

Тот вновь вырвался.

— Ты!.. Ты умер! Ты не мог остаться в живых.