Брайан и Софи достает. Она сказала, что ее маме не понравится, если я назову при ней девочек местной фауной, а Брайан остановился и сказал, что мамы все равно здесь нет, такой болван. Потом и того хуже:

— А кстати, о какой маме ты говоришь?

Софи не дрогнула. Она подняла камень и запустила его в море.

— Посмотри-ка! Сможешь забросить так далеко?

Я так и не понял, то ли она не слышала слов Брайана, то ли пропустила их мимо ушей.

Я велел ему заткнуться, а он ответил, что заткнется, только когда захочет. Ну и болван.

Сегодня мы с Софи удрали от Брайана на остров. С Софи гораздо проще, чем с остальными членами команды. Она глубоко вдыхает ветер, радуется солнцу и волнам. И не пристает с пустяками.

Правда, я и сам чуть не влип. Мы нашли маленького птенца, ковылявшего по берегу в одиночку, и я ляпнул:

— Э, да он сирота!

— Нет! — возразила Софи, подняла его и посадила обратно в гнездо, которое мы отыскали.

Наверное, мне не надо было говорить про сироту.

А еще Софи сегодня поднималась в веревочной беседке на мачту. Дядя Док все разглядывал фонарь на вершине мачты, думал, как нам его заменить.

— Хочешь, я туда заберусь, — предложила Софи.

— Может, это сделает Брайан? Брайан, поднимешься наверх в подвесной беседке и заменишь лампу, хорошо?

— Только не это! Мачта такая высоченная. — Брайан даже позеленел.

— Коди, а ты что же?

— Вряд ли. — Нечего было и думать, я не очень люблю высоту.

— Послушайте, я самая легкая и маленькая. Есть смысл поднять именно меня. И я хочу подняться!

— Я просто не хотел, чтобы ты ударилась, — пояснил дядя Док.

Значит, если я или Брайан ударимся, то ему все равно. Хорошенькое дельце!

— Эй, вы что, все путешествие будете так со мной обращаться? Не дадите вообще ничем заниматься? — нажала Софи.

Дядя Док неохотно уступил, и вы бы видели Софи! Она смеялась, кричала «Ура-а-а!». В одну минуту поднялась наверх, заменила лампу и попросила:

— Дайте мне здесь покачаться, ладно? Здесь так чудесно!

— Только бы Софи не пострадала, — бормотал дядя Док.

Вечером мы все должны были объявить, чему собираемся обучать друг друга во время путешествия. Это одна из великих идей дяди Стю. Дядя Док объяснит нам, как читать карту, Брайан будет талдычить про парусную оснастку, дядя Стю научит правильно пользоваться секстаном, отец обучит радиокоду, а я — жонглированию. Некоторых разозлило, что я придумал учить их такому дурацкому занятию. Но мне все равно. Жонглировать так весело.

Когда Софи сказала, чем она хочет нас занять, тут уж я подумал, что она чудит. Говорит, что будет пересказывать нам истории Бомпи.

— Откуда ты узнала рассказы Бомпи? — удивился Брайан.

— Он сам мне их рассказывал. Никто не проронил ни слова.

Позже Брайан мне сказал:

— Что, черт возьми, она несет? Она ведь никогда не видела Бомпи!

— Оставь ее в покое, — отрезал я.

Мы рано покинули остров Блок, потому что рассчитывали пройти под парусами шестнадцатичасовой отрезок пути. Во время отплытия из Мартас-Винъярда все поднялись на палубу.

— Эй, на яхте, отчаливаем! — крикнул Коди навстречу ветру.

Коди любит досаждать отцу, мешая морскую терминологию со всем, что взбредет ему в голову, и частенько употребляет слова ни к селу ни к городу, а то и мешает их в кучу:

— Раз-два, взяли, по бим-бом-брамселям, отдать концы!

Дядя Мо только зубами скрипит, когда такое слышит. Брайана и дядю Стю Коди тоже не забавляет, один дядя Док не обращает на него внимания, а меня эта абракадабра смешит.

— Трави мачту, задраить гик! — кричит Коди.

— Прекрати, — злится Брайан. — Ты должен выучить правильные выражения, ведь от этого зависит наша жизнь! Иначе ты не сможешь с нами объясняться либо никто не станет тебя слушать, потому что ты несешь чушь.

— Ой, Брайан, расслабься, отпусти паруса, — отмахнулся Коди.

Течение и ветер благоприятствовали нам весь день, и рыба тоже не подвела. Мы поймали семь луфарей, правда, два сорвались с крючка. Я оглушила (оглушила!), отрезала голову (отрезала голову!) и выпотрошила (выпотрошила!) двух первых рыб, подбадриваемая стоявшими рядом дядей Стю и Брайаном. Наверное, они думали, что я струшу или превращу все в месиво.

— Сначала стукни рыбу между глаз, — руководил Стю.

— Стукни рукояткой от лебедки, — подсказал Брайан.

— Ударь рукоятку! — выпалил Коди.

— Да не рукоятку, идиот, а рыбу ударь рукояткой!

— Полегче, парень, полегче! — не уступал Коди. Я оглушила бедную, беспомощную, беззащитную рыбу ручкой от лебедки.

— Главное — убить ее как можно быстрее, — объяснил Брайан.

Убивать рыбу мне быстро надоело. Я говорила себе: всю жизнь ты ела рыбу и мясо животных и не задумывалась об этом.

— Как вы считаете, она мертвая? — с надеждой спросила я.

— Казни ее! Голову с плеч! — подлил масла в огонь Брайан.

Отрезав рыбью голову с одной стороны, я мысленно начала уговаривать себя: «Хорошо, Софи, хорошо, она и не почувствует», но, как только я начала отрезать голову с другой стороны, рыба вдруг забилась и запрыгала под ножом.

— Заканчивай, — велел Стю.

— Поторапливайся, — добавил Брайан.

Самым сложным оказалось не оглушить рыбу, не увидеть ее кровь, не потрошить, не перерезать рыбью глотку. Самое трудное — переломить спинной хребет. Мое сердце прыгало, колотилось, трепетало. Ухватив рыбу за спину, выше боковой линии, другой рукой я резко поворачивала ее голову вправо или влево. Две или три секунды я чувствовала, как высвобождается что-то мощное — было ли это давление, напряжение, энергия или, может быть, просто чистая сила жизни. Куда уходит эта сила?

Сегодня за восемь часов мы дошли до Винъярд-Хэвена, потратив всего половину расчетного времени!

— Мы настоящие мореходы! — вскричала я, когда яхта коснулась берега.

— Увольнение на берег, по бим-бом-брамселям! — вторил мне Коди.

Главной причиной остановки явилось посещение друга дяди Дока по имени Джои, который пять лет восстанавливал старое деревянное судно, поднятое со дна моря. Корабль Джои поражал безукоризненными обтекаемыми формами и целиком, изнутри и снаружи, был отделан тиковым деревом.

Я поглаживала изящные изгибы дерева, пока дядя Док не сказал:

— Что ж, красивая посудина, но «Странница» все же остается моей любимицей.

Наверное, он немного ревновал из-за моего восторга перед творением Джои.

— Наша «Странница» тоже красавица, дядя Док. И если бы мне пришлось выбирать, на чем переплыть океан, я выбрала бы «Странницу», — успокоила я дядю.

— Так. Я тоже, — кивнул он.

Джои пригласил нас к себе домой на обед. Находиться в доме показалось так непривычно. Слишком много свободного пространства! Ведь на яхте всему есть свое место и нет ничего лишнего. И для хлама нет места.

После обеда мы с Коди сидели на пирсе, когда подошел Брайан и сказал:

— Что-то случилось.

— Почему ты так решил?

Брайан пнул ногой доску:

— Док и Джои разговаривали на кухне, а когда я вошел за водой, сразу замолчали. Думаете, они говорили обо мне?

— Ты себе льстишь. — Коди отвернулся.

— Хорошо, а о чем же тогда они говорили? Что еще за тайны?

— Откуда мне знать? — отмахнулся Коди.

— Порой у людей есть свои секреты, — сказала я.

— Тебе-то уж точно это известно, — проворчал Брайан.

Иногда Брайан долбит и долбит о своем, словно дятел. Вернувшись на яхту, я с удовольствием устроилась на палубе в спальном мешке со своим дневником.

Дядя Стю вынес свой спальный мешок на пирс.

— В чем дело? Морская болезнь? — поддел его Коди.