— Думаю, уже к вечеру. Вот тати удивятся! — широко улыбнулся Мар. — Не волнуйся, князь! Твой замысел великолепен, у нас все получится.

Волх покосился влево, где стояла Сайми. Снова, как и десять лет назад, она одела мужскую одежду, только не стала прятать под шапку длинные волосы. Русы косились на нее неодобрительно. Женщина на войне приносит неудачу, а маскарадом богов не обманешь. Но вслух против жены князя никто не высказывался.

К Сайми подошел Бельд. Они тихо перекинулись пару слов и замолкли, почувствовав на себе взгляд Волха. Тот усмехнулся. Забавно послужить свахой собственной жене. Пусть эти двое радуются, что он устроил их судьбу. Если, конечно, каким-то чудом им всем удастся вернуться домой.

Прошел день, но разбойники не появились. Не появились они и на следующий день. С каждым утекающим часом Волх нервничал все больше. Упоительные картины славной гибели стремительно таяли. Что-то пошло не так…

Волх не находил себе места. Вдруг вражеские ладьи чудесным образом проскользнули мимо засады и уже подходят к Новгороду. Спутники успокаивали его:.

— Скоро появятся, голубчики! Куда им с реки деться? Грабят где-нибудь на берегу, вот и задержались.

Волх то хватался за эти слова, как за последнюю соломинку, то раздражался от их беспечности. Ночью он не смог сомкнуть глаз. Он смотрел в темноту поверх голов уснувших над веслами гребцов — на речную пустыню, на лес по обоим берегам. Он вслушивался в каждый звук, надеясь уловить плеск, или шепот, или еще какой-нибудь знак присутствия чужих. Но над рекой повисла тишина, и даже берег, где притаилась засада, молчал, как мертвый.

И вдруг тишина сменилась протяжным, утробным воем. Волх вскинулся, растерянно оглядываясь по сторонам, но вокруг все так же спали гребцы, — как будто вой услышал только он. Волх вгляделся в берег и совсем не удивился, увидев там не лес, а город. Его город — Новгород. Вой повторился — еще громче, еще ужасней. Белыми пальцами Волх вцепился в борт ладьи и увидел, как далекие крыши теремов покосились и исчезли. Город уходил под землю у него на глазах, а он ничего не мог поделать, даже крик его был беззвучен, как будто он был пришельцем из другого мира…

Волх вскочил. Рубашка мерзко прилипла к телу. В голове стояла муть от прерванного сна. Вокруг тоже было мутно: туманный рассвет еще только начинался. Погода явно менялась: холодный ветер быстро развеял вчерашнее тепло.

Так это был просто кошмар… Однако облегчения Волх не почувствовал. Он схватил за плечо ближайшего гребца.

— А ну, вставай! Вставайте все, сукины дети! Мы возвращаемся в Новгород.

— Что случилось? — Сайми подала голос из своего уголка.

— Что ты орешь? Совсем одурел? — проворчал спросонья Мар. — Спи давай.

— Тебе что-то приснилось? — жалостливо спросила Сайми.

— Да, приснилось, — рявкнул Волх. — А тебе, рус, я еще покажу, кто здесь одурел. Буди своих тетерь. Мы идем обратно в Новгород.

Мар, злой как собака, тормошил своих людей. Он всерьез подумывал, не отдать ли приказ связать новгородского князя. Волх либо струсил, либо сошел с ума…

Бельд не верил ни в то ни в другое. Но он тоже ничего не понимал.

— Давай, ты сначала объяснишь, кто случилось, — предложил он.

Волх заскрипел зубами от бессилья. Ну как он мог объяснить, что узы, связавшие его с Новгородом, были сродни пуповине, а чувства — материнские по природе. Что он не мог отмахнуться от дурного сна, потому что знал неизвестно откуда: Новгороду грозит беда.

И тут…

— Смотрите, смотрите! — закричал кто-то из русов, тыча пальцем вправо. Действительно, там, в тумане, наметилось какое-то движение.

Все кинулись на правый борт, едва не перевернув ладью.

Из-за поворота показалась… Нет, не ладья — простая лодка в два весла. С видимым усилием одинокий гребец двигался вверх по течению.

Волх недоумевал. Что происходит? Вместо флотилии — маленькая лодка? Кто это?

— Посол, — отвечая на его мысли, сказал Бельд.

— С какой стати? Они понятия не имеют, что мы здесь!

— Значит, имеют, — хмуро ответил сакс. — И это очень, очень плохо.

Гребец бросил весла, встал, качаясь, и, сложив ладони у рта, крикнул:

— Волх! Я пришел говорить с князем Волхом! Один на один!

— Не ходи! — метнулась к мужу Сайми. Волх досадливо отстранил ее и велел всем отойти на корму. Сам же вышел на нос к послу. Холодный туман тут же сделал его невидимым для спутников.

Предчувствие пилило Волха тупым ножом. Беда все еще играла с ним в кошки-мышки, и он не знал, откуда ее ждать. Но он не сомневался: посланец явился с дурными вестями. И страшный сон окажется в руку.

Человека в лодке Волх не знал и неожиданно этому удивился — как будто ждал встречи со знакомым. Судя по одежде — дан или кто-то еще из северных племен.

— Кто тебя послал? — спросил его Волх, глядя сверху вниз. — Росомаха?

— Скоро сам узнаешь, — ухмыльнулся посланец.

— Что тебе велено передать? — продолжал Волх, с трудом сдерживая ярость.

— Вот это.

Легко размахнувшись, посланец кинул ему под ноги какой-то предмет. Камень? Волх поднял его — да, камень, завернутый во что-то мягкое. Очень знакомое! Но в неверном утреннем свете Волх долго не мог разглядеть, а когда разглядел, не сразу поверил. У него в руках была рукавица из беличьих шкурок, расшитая по краю красными ромбами-оберегами.

Волх зарычал, вцепившись в борт. Посланец предостерегающе поднял руку, другой же схватился за весло. Лодка попятилась назад.

— Но-но, не дури! — испуганно попросил посланец. — А то уплыву и ничего не скажу!

— Где мой сын?! — хрипло прошептал Волх.

— Твой сын у нас, он жив. Пока жив, — добавил посланец, однако злорадствовать себе не позволил. Волх показался ему опасным зверем, готовым к прыжку. — Сделай так, как велит Росомаха, и получишь сына назад.

Волх молчал.

— Эй! Ты меня слышишь? — забеспокоился посланник. Не дождавшись ответа, он продолжал: — Все твои люди должны высадиться на берег. Те, кто покинет корабли последними, должны их поджечь. Никто из вас не сдвинется с места, пока не пройдут все наши корабли. Мальчишку мы высадим у Новгорода. И не возьмем с него мзды за доставку домой, — посол явно произнес заготовленную шутку, но смеха в его голосе не прозвучало. Он до смерти боялся Волха. Так же скомкано он пробормотал угрозу:

— Но если солнце покажется над лесом, а корабли еще не будут гореть, ты получишь сотню таких рукавичек, нарезанных из мальчишки…

Весло рьяно заработало по воде. Отплыв на безопасное расстояние, посол крикнул:

— Чуть не забыл! Вот тебе еще подарочек!

На палубу полетело что-то черное, мохнатое, гадкое. Волх брезгливо поднял его — на этот раз камень был завернут в кусок черной бычьей шкуры. Руки мгновенно разжались — как будто случайно схватил ядовитую тварь. Волх поддел зловещую посылку ногой и выбросил ее за борт. Ужас стиснул его сердце. Не может быть. Ни разу в жизни ему не было еще так страшно. Но лучшее средство от страха — ярость. Когда Волх вернулся к спутникам, они отшатнулись от его перекошенного лица.

Но он не смотрел ни на Мара, ни на Бельда. Только на Сайми. Тяжело дыша, он шваркнул ей под ноги рукавичку. Сайми подняла ее и глухо застонала.

— Глупая сука! Решила тряхнуть стариной? Повеселиться? С мужчинами на войну прогуляться? А в это время твой сын остался одиноким и беззащитным. О нем позаботятся! — передразнил Волх. — Ты должна была о нем позаботиться! Но ты думала только о себе. Теперь его убьют. Надеюсь, у тебя никогда больше не будет детей. Надеюсь, ты состаришься и сдохнешь в сожалениях! Будь ты…

— Замолчи! — оборвал проклятье Бельд. — Какого лешего? Что ты несешь?

Волх объяснил. Каждое слово он бросал, как обвинение, в лицо Сайми. Она закрылась руками и тихо всхлипывала.

— Прекрати ее мучить! — не выдержал Бельд. И тоже заорал на Сайми: — А ты не реви! Ты здесь не при чем! Иди успокойся!

— Не смей ей приказывать! — рявкнул Волх. — Она пока еще моя жена.