Полозья вертолёта коснулись гравия, винт перестал вертеться и затих. Иванков видел, как пилот расстёгивает шлем и снимает его, за ним стащил свой шлем и шеф.

— Всё, приехали! — фыркнул Маттиас Вальтер, неуклюже вываливаясь из кабины наружу и громко чихая — он уже раз двадцать чихнул.

— Они нас в участок привезли! — недовольно фыркнул Алекс, освобождаясь от шлема. — Чёрт с тобой, Бешеный Ганс! — ругался он на Риттенхоффера. — Богом клянусь: как только выйду отсюда — намну тебе бока и заставлю покупать другой вертолёт!

— Я теперь богат! — негромко огрызнулся Риттенхоффер, получше закутывая чашу в свою куртку. — Наконец-то я смогу выбраться из этого захолустья, купить нормальный дом и завести бизнес!

— Чёрта лысого ты заведёшь, опёнок тупоголовый! — пробухтел Алекс, опять-таки по-русски и выпрыгнул из кабины под вечернее солнышко.

Тут внизу, среди живых людей, было гораздо теплее, чем на дьявольской скале Траурихлигенов и в их зловещем замке, населённом скелетами и «роботами-убийцами». Иванков с удовольствием покинул полицейский вертолёт и бодро зашагал по мощёной дорожке к участку, куда всем троим предписал шагать Маттиас Вальтер.

Генрих Дитрихович не выдал полиции, что оказался в замке Траурихлиген по заданию Теплицкого. На вопрос Маттиаса Вальтера он ответил так:

— Я решил осмотреть достопримечательности, а в деревне мне сказали, что главная достопримечательность здесь — этот замок…

— И кто же вам это сказал? — ехидно поинтересовался Маттиас Вальтер, не расставаясь с носовым платком. Беднягу мучил ужаснейший насморк — скорее всего, он простудился, снимая туристов со скалы Траурихлигенов…

Иванков вспомнил рыжебородого субъекта, который пугал его верволком, однако не выдал и его: Маттиас Вальтер наверняка, знает бородача и может надавать ему по шапке. А ещё — подумает, что тот незаконно берёт за экскурсии деньги, и вкатит ему штраф…

Генрих Дитрихович начал врать про каких-то двоих незнакомцев, которых сам же и выдумал только что, а Маттиас Вальтер наморщил нос, пробормотал:

— Доннерветтер!

Затем — высморкался и недовольным голосом изрёк:

— Угораздило же вас связаться с этими пройдохами! Чёрт, одно слово: туристы!

После этого Генрих Дитрихович был отпущен на свободу и благополучно возвратился домой, в город Донецк.

— Эээээ… — бурчал Теплицкий, теребя свой подбородок, прищурив в жестоком раздумье левый глаз. — Вы сказали, внучатый племянник? — прокаркал Теплицкий в ухо доктору Барсуку, заставив его отшатнуться и случайно пихнуть Миркина.

— Да, я нашёл его, — подтвердил Иванков, перебирая руками листы в одной из своих папок.

— Да положите вы всё это на стол! — Теплицкий подскочил к переводчику, отнял у него груз папок и шваркнул на компьютерный стол доктора Барсука. Теплицкий немного промазал, и одна папка хлопнулась на пол, растеряв листы.

Рыбкин подскочил и начал собирать всё, что рассыпалось.

— Ого! — присвистнул он, случайно прочитав то, что там было написано. — Вот это да! У него рост был сто девяносто три сантиметра!

— У кого? — тут же встрял Теплицкий, придвинувшись к Рыбкину и отобрав у него все бумаги. — У внучатого племянника, да? А ну-ка, что там тебе написали эти дундуки??

— Смотрите… — буркнул Рыбкин и отодвинулся подальше, чтобы Теплицкий в сердцах не заехал ему локтем в глаз.

Теплицкий глянул и ничего не понял: текст, который напечатали в бумагах Иванкова, был на немецком языке.

— Так у кого там был рост сто девяносто три сантиметра?? — вопросил он, сунув все бумаги и папку обратно, в руки студента Рыбкина.

— У Эриха фон Краузе-Траурихлигена, — тихо сказал Иванков, который вздохнул свободнее, освобождённый от бумажного бремени. — Там, в папке, есть вся его антропометрия… — Хотя… — Иванков бросил быстрый взгляд на распотрошённую папку и на валяющиеся на полу бумаги, которые старательно собирал Рыбкин. — Вы там уже всё перепутали…

— Ничего, они починят! — Теплицкий кивнул растрёпанной башкой в сторону профессора Миркина и доктора Барсука, которые пристроились к тому столу, на котором лежали остальные папки Иванкова и шелестели там бумагами. — Да, Иванков, этот… внук… правнук… там случайно не погиб?

— Нет, — покачал головой Иванков. — Полицейские забрали его вместе с пилотом, конфисковали у него эту чашу, однако он от этого не умер…

— Плохо! — сделал кровожадный вывод Теплицкий, сдвинув брови к переносице. — Он может помешать мне сделать из герба эмблему для своей корпорации!

— Теплицкий, — влез в разговор Миркин и помахал в воздухе какой-то бумагой, что высыпалась из папки. — Ты не подумал о том, что присваивать чужой герб — это немножко неэтично?

— Он и так никому не нужен! — возразил Теплицкий и подбежал к столику, на котором высилась бутыль минералки, и пристроились одноразовые стаканчики. Он схватил бутыль, свинтил с неё крышку и начал наливать минералку в один из стаканчиков.

— Эрих фон давно крякнул, а этому слизняку внуку герб вообще до лампочки! — визжал Теплицкий, наливая и переливая воду за края стаканчика. Схватив стаканчик в кулак, он собрался осушить его залпом, но тут в кармане завопил мобильник.

— Чёрт! — выругался Теплицкий, потому что от неожиданности выплеснул всю воду на себя. — Блин подери, ну, кто тут ещё звякает, чёрт?

Теплицкий зарылся в свои карманы, выволок «Ай-фон» и глянул на экран, пытаясь узнать, кто его побеспокоил. «Скрытый номер»! — нагло сообщил экран и Теплицкий едва не швырнул «Ай-фон» на пол.

— Козлы! — пробурчал Теплицкий, но любопытство взяло верх — он прислонил трубку к уху и раздражённо вопросил:

— Алё??

Свободной от телефона рукой Теплицкий снова наполнял минералкой свой одноразовый стаканчик.

— Привет, Теплицкий! — заговорил в телефонной трубке могильный голос. — Я подумал, что у тебя развелось слишком много денежных знаков. Поделиться не желаешь?

— С какой стати? — пискляво взвизгнул Теплицкий, столкнув локтем стаканчик и вывернув всю воду из него на пол.

— Ну, может быть, потому, что я так решил, — отозвался могильный голос и издал противнейший смешок.

— Держи карман шире! — отказался Теплицкий, наливая воду в другой стаканчик.

— Я даю тебе сроку две недели, — продолжал могильный голос, не теряя мертвецкого спокойствия. — Ты отстёгиваешь мне пять лимонов евро, а если не отстёгиваешь — завертится счётчик, и тогда тебе придётся отстегнуть куда больше!

— Шиш с дырой я тебе отстегну! — проявил скаредность Теплицкий, топая левой ногой. — И чем дальше — тем больше ты получишь шишей! — закончив разговор таким вот невежливым ответом, богач сбросил вызов и отключил мобильник.

— Шеф, всё в норме? — поинтересовался Геккон, видя осатаневшие глазки Теплицкого.

— Чёрт! — фыркнул мокрый Теплицкий, стряхивая воду с рубашки. — Всё настроение испортил, чёртов дундук! Ну, ничего, я с ним потом ещё поговорю! Ух, поговорю! — он фыркнул и снова потянулся за водой. — Иванков, давайте, дальше, про рулильщика!

Генрих Дитрихович вспомнил наполненные ужасом слова Миркина о том, что Теплицкий, стоит ему заполучить «брахмаширас», запросто может расколоть планету на астероиды. Иванкову умирать не хотелось — тем более, так — поэтому он решил хоть как-то испугать Теплицкого и сообщил ему такой устрашающий факт.

Место действия: д. Чижи, Украина. Дата: отктябрь 1941. Время: день.

Жители деревни Чижи ещё вчера до последнего не верили в то, что началась война. Он успокаивали друг друга, говоря, что их просто пугают войной, что враги не прорвутся, повернут назад и всё закончится… Но в полдень из Еленовских карьеров приехал лейтенант Комаров. У него был автомобиль «ГАЗ-М1», перекрашенный в болотно-зелёный защитный цвет, на колёсах которого налипло столько грязи, что вообще удивительно было, как он проехал по раскисшей от дождей, глинистой грунтовке.