Свадьба проходила как обычно. Венчание совершалось в маленькой каменной церкви у подножия холма, после чего дом начал наполняться гостями. Они толпились здесь до того момента, пока жених с невестой, незаметно ускользнув из дома, не уселись в поезд, увезший их на восток.

На свадьбе присутствовал весь высший свет. Здесь был адмирал и один или два английских барона; какой-то экс-президент из Южной Америки; датский барон; высокая юная русская княжна, окруженная менее титулованными особами, включая толстого, лысого общительного русского генерала с черной бородой, который целый час толковал со мной о призовых боях, в которых, впрочем, абсолютно не разбирался; посол одной европейской державы; судья из Верховного суда и прочие, без знаков отличия.

Теоретически детектив, охраняющий свадебные подарки, ничем не должен выделяться среди других гостей. Практиче­ски так никогда не бывает. Ему приходится проводить боль­шую часть времени, держа подарки в поле зрения, поэтому его легко вычислить. Кроме того, восемь или десять человек, которых я узнал среди гостей, были либо настоящими, либо бывшими клиентами бюро и знали меня. Хотя обычно не имеет большого значения, знают тебя или нет, и все проходит гладко.

Парочка друзей жениха, подогретая вином и воодушевлен­ная необходимостью поддерживать репутацию шутников, по­пыталась вынести несколько подарков из комнаты, где они были выставлены на обозрение, и спрятать их в пианино, но я ожидал подобной шутки и предотвратил ее прежде, чем она зашла настолько далеко, чтобы взволновать кого-либо из при­сутствующих.

Сразу после наступления темноты ветер, пахнущий дож­дем, начал сгонять над заливом грозовые облака. Гости, особенно те, кому нужно было добираться по воде, заторопились домой. Остальные, жившие на острове, оставались до тех пор, пока первые капли дождя не начали барабанить по крыше. Затем ушли и они.

Дом Хендрикссонов затихал. Ушли музыканты и пригла­шенные слуги. Постепенно исчезала в своих комнатах до­машняя прислуга. Я, прихватив несколько бутербродов и книгу, уютно устроился в кресле в комнате с подарками, которые теперь были накрыты серо-белым покрывалом.

Кейт Хендрикссон, дед невесты — она была сиротой, — заглянул ко мне.

— Вам что-нибудь нужно? — спросил он.

— Нет, спасибо.

Он пожелал мне спокойной ночи и ушел спать — высокий стройный старик с фигурой юноши.

Дождь и ветер усилились. Я спустился вниз, чтобы про­верить запоры на первом этаже и в подвале, и вновь поднялся наверх.

Пододвинув кресло поближе к торшеру, я разложил на маленьком столике бутерброды, книгу, пепельницу, пистолет и фонарь. Затем я разжег камин, включил торшер, выключил остальной свет и приготовился читать.

Книга называлась «Властелин моря». Речь в ней шла об умном и жестоком парне по имени Хогарт, скромным жела­нием которого было ни больше ни меньше, как заполучить весь мир. Здесь были заговоры и контрзаговоры, похищения, убийства, побеги из тюрем, подлоги и кражи, бриллианты величиной со шляпу и плавающие крепости размером с Коф-фигнел. Это, конечно, звучит глупо, но в книге все было реальным, как десятицентовая монета.

Хогарт еще только набирал силу, когда погас свет.

В темноте я избавился от сигареты, воткнув ее в один из бутербродов. Положив книгу на пол, я взял пистолет и фонарь и подошел к окну.

Услышать какой-нибудь посторонний шум оказалось не­просто. Гроза бушевала вовсю. Мне же необходимо было знать, почему погас свет в комнате. Другое освещение в доме давно выключили. Поэтому темнота в холле ни о чем не говорила.

Я ждал. Моим делом была охрана подарков. Но к ним еще никто не прикасался. Волноваться пока было не о чем. Так прошло минут десять.

Пол вздрогнул у меня под ногами. Окна затрещ- пи под напором ветра. Глухой звук сильного взрыва заглушил вой ветра и шум дождя. Судя по всему, взрыв произошел где-то на острове.

Сквозь окно, залитое дождем, ничего не было видно. Ост­ров погрузился в темноту. Это говорило об одном — огни погасли на всем острове, а не только в доме Хендрикссонов.

Это немного успокаивало. Гроза могла вывести из строя электроснабжение или стать причиной взрыва.

За черным стеклом окна мне почудилось какое-то движение внизу. Но все это было слишком далеко. Я сказал себе, что становлюсь слабоумным, и отошел от окна.

Новый взрыв подбросил меня к окну. Казалось, он про­звучал ближе, чем первый, может быть, потому, что был сильнее. Но я все равно ничего не видел в темноте. И все так же ощущал какое-то движение внизу.

По холлу прошлепали босые ноги. Обеспокоенный голос произнес мое имя. Отвернувшись от окна, я положил пистолет в карман и включил фонарь. В комнату вошел Кейт Хендрикс-сон в пижаме и банном халате, выглядевший в нем еще тоньше и старше.

— Это не…

— Я не думаю, что это землетрясение, — сказал я, по­скольку это первое, что приходит в голову калифорнийцу. — Недавно погас свет. Потом прозвучали два взрыва внизу и…

Я замолк. Три выстрела, один за другим. Выстрелы из винтовки, причем самого крупного калибра. Затем, едва слышно в шуме грозы, раздались два отдаленных пистолетных вы­стрела.

— Что это? — спросил Хендрикссон.

— Где-то стреляют.

В холле послышались звуки шагов и встревоженные голо­са. Дворецкий, почтенный, солидного роста мужчина, полу­одетый вошел в комнату, неся подсвечник с пятью зажжен­ными свечами.

— Очень кстати, Брофи, — сказал Хендрикссон, когда дво­рецкий поставил подсвечник рядом с моими бутербродами. — Ты не пытался узнать, в чем дело?

— Пытался, сэр. Телефон не работает, сэр. Может быть, послать Оливера вниз, в деревню?

— Нет. Я не думаю, что это так серьезно. А вы как думаете? — спросил он у меня.

Я сказал, что согласен с ним, но мое внимание было приковано к тому, что творилось снаружи. Я услышал далекий слабый крик, который мог принадлежать женщине, и залп пистолетных выстрелов. Грохот грозы перекрыл их, но, когда вновь послышались выстрелы из тяжелой винтовки, крик уже стих.

Если открыть окно, то в комнату обрушатся галлоны воды, но слышимость от этого лучше не станет. Я стоял, при­слонившись ухом к оконному стеклу, пытаясь представить себе, что происходит снаружи.

Мое внимание отвлек звонок у входной двери. Он звенел громко и настойчиво.

Хендрикссон посмотрел на меня. Я кивнул.

— Посмотри, кто это, Брофи, — сказал он.

Дворецкий торжественно вышел и вернулся еще более торжественно.

— Княжна Жуковская, — объявил он.

В комнату вбежала высокая русская девушка, которую я видел на приеме. Ее глаза расширились и потемнели от волнения. Лицо было очень бледным и мокрым. Вода ручьями сбегала с ее голубого капюшона.

— О, мистер Хендрикссон! — Она двумя руками схватила его за руку. Ее голос, звучавший совершенно без акцента, был голосом человека, которого взволновал приятный сюрприз. — Банк ограблен, а — как вы называете его? — командир поли­ции убит.

— Что? — воскликнул старик, неуклюже уворачиваясь от воды, брызнувшей с плаща на его босую ногу. — Виган убит? И банк ограблен?

— Да! Ужасно, не правда ли? — сказала она так, будто говорила что-то очень приятное. — Когда первый взрыв раз­будил нас, генерал послал Игнатия узнать, что случилось, и он спустился туда как раз в тот момент, когда взорвали банк. Слышите?

Мы прислушались и снова услышали перестрелку.

— Это прибыл генерал! — сказала она. — Он просто в вос­торге! Как только Игнатий вернулся с новостями, генерал вооружил всех мужчин в доме, от Александра Сергеевича до повара Ивана, и повел их туда, впервые счастливый с 1914 года, когда он командовал дивизией в Восточной Пруссии.

— А как же герцогиня? — спросил Хендрикссон.

— Он, конечно, оставил ее дома со мной, но я незаметно сбежала, пока она пыталась первый раз в жизни самостоятельно налить воду в самовар Это не та ночь, когда можно оставаться дома!

— Х-м-м, — пробормотал Хендрикссон, явно не слушая ее. — И банк тоже!