— Это бессмысленный разговор, — устало произнес Кэс, пытаясь разглядеть за матовой дымкой наружный мир, — я повторяю, для нас эта ситуация неприемлема. Мы покидаем вас.

— Мы ученые, Кэрон, — усмехнулся Аканиос, — ученые. Мы умеем мыслить логично. Наша жизнь подчинена науке, а не высосанным из пальца этическим нормам. И мы поступаем логично.

Кэс медленно повернулся к нему.

— Вы не ученые, — произнес он.

— Вот как?

— Ваши предки, возможно, были учеными. Но сейчас… ваш мир существует сотни лет. Вы можете произвести впечатление на моих товарищей, но не на меня. Все, что я вижу у вас, существовало и на Коста-Нуэве. А многое — устарело. У нас был лучший транспорт. Мы вплотную подошли к нуль-транспортировке. Даже наша генетика продвинулась дальше! Суммос, вы же ничего нового не придумали за это время!

Аканиос презрительно улыбался. Кэс покрутил головой.

— Мы ожидали куда большего от планеты ученых. Ученые за это время достигли бы всемогущества. Сингулярности. Перешли бы в энергетическую форму. Гуляли по Космосу босиком. Строили планетные системы или создавали новые Вселенные. Да хотя бы в своем мире использовали силовые поля, новые материалы, построили бы фантастические города, создали невероятных животных и растения, достигли бы бессмертия. Пусть даже не это… Что-нибудь другое. Хоть что-нибудь, Аканиос! Хоть какую-нибудь загогульку новую вы изобрели бы, которой не было на мирах СТК! Так ведь ничего нет, совсем ничего. Вы не исследуете Космос. Вам давно уже ничто не интересно, кроме ваших дворцов, телесных удовольствий и интриг! У вас нет науки!

— Вы закончили? — холодно осведомился Аканиос. Он стоял против Кэса, скрестив руки на груди, плащ величественно очерчивал его фигуру, — так вот, Кэрон, вы заблуждаетесь. Наука у нас, конечно же, есть. У нас восемьдесят тысяч Университетов! В год выходит триста шестьдесят тысяч наименований научных журналов. Выпускается более пятидесяти миллионов монографий и статей! Проводится восемьдесят тысяч различных конференций. У нас существует тысяча двести двадцать восемь различных научных премий! Вся жизнь на нашей планете посвящена только Науке! Ну а то, что наука не изобрела того, что вы нафантазировали в своих горячечных мечтах — так это, извините, не наши проблемы! Мы серьезными делами заняты, а не прогулками по Космосу босиком.

Кэс выпрямился и тоже скрестил руки на груди. Ростом он почти достигал высокого Суммоса.

— И вы закончили? — в том же тоне осведомился он, — я не намерен дальше продолжать споры с вами. Ваше право — жить так, как вы считаете нужным. Право моего экипажа — самостоятельно выбирать свой путь. Мы покидаем эту планету сегодня же.

— Не торопитесь так, Кэрон, — усмехнулся Суммос, — я не сообщил вам решение Консилиума целиком. Слушайте же! На вчерашнем заседании было решено оставить вас на Саванте в любом случае. Мы не позволим вам улететь. Это связано с безопасностью Саванты. Вы верно заметили — наши оборонные системы уступают даже системам Коста-Нуэвы. Пока нас защищает расположение — вероятно, ни ксалийцы, ни бригги еще не добрались до нас, или просто не в курсе, ведь мы не поддерживаем межпланетных связей. Однако вы — брешь в этой информационной защите. Если "Союз" с информацией о нас попадет в населенную часть Галактики, ничто не помешает вражеским силам узнать о нашем расположении и уничтожить либо регрессировать наш мир.

— Мы не станем сообщать кому-либо информацию о вашем мире. Мы можем также уничтожить ее и в памяти корабля.

— Пустое, Кэрон. Обычное ментоскопирование, а вы знаете, какова техника добычи информации у ксалийцев, сразу приведет к желаемому результату. Единственное решение, обеспечивающее нашу безопасность — это оставить вас здесь. Ну а в каком качестве… в каком статусе — это уж вы решайте сами.

Кэс побледнел.

— Мы не можем согласиться с таким решением. Вы не имеете права задерживать нас!

— Не имеем права — на основании какого кодекса? Вы нелогичны, Кэрон, — произнес Суммос, — разумеется, если Консилиум так постановил — вы останетесь здесь. Я лишь попытался обставить ситуацию максимально мягко и приятно для вас. Не желаете — как угодно. У нас существуют дома заключения для вульгаров. В конце концов, есть эвтаназия. Не делайте глупостей! Кроме этого, должен вам сообщить, что в данный момент ваш корабль уже разобран, а искусственный интеллект перенесен на другой носитель и отключен.

Кэс немедленно поднял руку с браслетом связи.

— Антуан! — произнес он громко, — Немедленно отзовись! Вызывает капитан! Ант, ответь!

Браслет хранил безжалостное, окончательное безмолвие.

Глава 17. Изнанка мира.

— Я не могу поверить, что "Союз" разрушен, — тихо произнесла Лотта, — это же конец! Конец всему.

Кэс обнял ее за плечи.

— Хорошо еще, что мы хоть все вместе тут сидим, — буркнул он.

Обвел глазами камеру. Здесь все они очнулись — для транспортировки их незаметно усыпили парализаторами, подобное нелетальное оружие было и на Косте.

Восемь коек. Пол, потолок, стены — все белое, потолок равномерно опалесцирует, имитируя дневной свет. Экипаж "Союза" сидел и лежал на койках — никто не паниковал и не впадал в истерику, и это тоже было хорошо. Джан молча стоял у стены, опершись на толстый хвост.

Вряд ли, конечно, их долго продержат здесь всех вместе.

— Что будем делать, товарищи? — спросил Кэс, — какую линию поведения изберем? Может быть, я напрасно отказывался от их гостеприимства?

— Ты все сделал правильно! — возразила Лотта, — я не собираюсь жить с этими свиньями. Ученые! Лучше эвтаназия!

— Э… гм… этот вопрос можно обсудить, — произнес Максим, — однако твоя линия поведения была правильной. Мы все вместе решили не оставаться здесь, и ты не мог сказать ничего другого.

— Надо что-то решать, — угрюмо произнесла Светлана, — нам повезло, что мы вместе. Пока. Нас легко могут разделить, и что тогда?

— Но ведь если корабль разрушен, — губы Чин дрожали, — то тогда… тогда все. Все. Больше ничего не будет. Если больше нет "Союза". У них здесь вообще нет автономных кораблей…

Максим пересел к ней на койку. Взял Чин за руку. Женщина ткнулась носом в его плечо.

Ю сидел с отсутствующим видом и ковырялся в собственном браслете.

Светлана вскочила и широкими шагами направилась к двери. Забарабанила в нее.

— Что ты задумала, Вета? — встревоженно спросил Кэс.

— Здесь охрана — эти вульгары. Если вы мне скажете, что они что-нибудь могут, я долго буду смеяться!

— Вета… — предостерегающе начал Кэс. Но верхняя половина двери вдруг сделалась прозрачной. В ней появилось лицо охранника — действительно вульгара, невысокого роста, с черным ежиком волос. Почему-то здесь все охранники принадлежали к этой расе.

— Что нужно? — осведомился мужчина. Светлана вздернула голову.

— Здесь есть больной! Умирающий! Откройте!

Охранник посмотрел вбок, словно советуясь с кем-то.

— У нас другие данные, — несмело сказал он.

— Инопланетянин умирает, — заявила Светлана, — вы не понимаете! Если он умрет, вас накажут!

— Хорошо, я вызову врача.

Светлана встала сбоку от двери, встряхнула руками, приготовилась.

— Вета, не надо, — Кэс вскочил, — это не так просто! У них оружие, с которым ты незнакома. Это тебе не бригги…

Дверь стала медленно отползать вбок. За дверью маячили двое охранников и еще один — высокий, явно не вульгар, видимо, местный врач. Светлана терпеливо ждала. Трое савантян наконец вошли в камеру.

Вета приблизилась к вошедшим с милой, доброй улыбкой. Оказавшись между охранниками, плавно развела в стороны руки, будто вздумала потянуться.

Черноголовые попытались сделать шаг назад, но поздно: в ту же секунду вокруг их шей сомкнулись стальные ладони и неодолимая сила бросила мужчин друг на друга. С громким стуком столкнулись головы, Светлана выпустила обмякшие тела.