Через час Кэс увидел корабль.

"Союз" лежал на дне кратера, глубоко внизу, но отсюда он был виден очень хорошо, серебряно-стальной на темно-сером.

Сердце Кэса замерло. Неужели это вот уже он — корабль СТК?

В сущности, "Союз" был похож на последний корабль, где Кэс летал уже не стажером, а первым офицером. Под руководством товарища Ди.

Похож размерами — и даже формой, разве что форма была более грубой, примитивной. И все же "Союз" был красив.

Тело его было напоминало пятиугольник — с закругленным носом, очень широкой кормой, из которой торчали сопла маршевых и маневровых двигателей. Крылья корабля были полураскрыты и заведены вверх. Изящество машины завораживало. В эту минуту Кэс окончательно понял Ю — однажды увидев такое, нельзя успокоиться и забыть, эта прекрасная машина должна принадлежать людям.

И сейчас он, никому не нужный, лишенный образования, имущества, работы, уважения в обществе, мигрант-люмпен Кэс Кэрон — единственный на этой планете человек, который знает, как обращаться с таким кораблем.

Он и этот корабль — оба обломки ослепительно прекрасных времен прошлого.

Они принадлежат друг другу.

Кэс стал осматривать стены на предмет спуска. Увы, стены кратера повсюду были абсолютно гладкими, без щелей, без провалов. Надо прыгать…

У него даже не было с собой высотомера. Пропасть казалась бесконечной. Если центр ее и стоящий там корабль еще были видны в свете звезд, то под стенами царила непроглядная тьма.

Кажется, вон у той скалы высота поменьше… да, местность определенно снижается. Придется прыгать там.

Кэс снял с пояса тросик, поискал, где бы его закрепить, не нашел. Отбил молотком камень, и к образовавшемуся отломку привязал трос. Длина небольшая сравнительно, но все же меньше лететь вниз.

Обеими руками он взялся за трос. Глубоко вдохнул смесь из баллона. Посмотрел вверх, на звезды.

Сейчас его жизнь может закончиться, быстро и нелепо. Но что поделаешь? Другого выхода нет, сама Лотта подтвердила, что единственный шанс спуститься без специального оборудования — совершить прыжок.

Но его жизнь могла бы закончиться тогда, в бою, вместе со всем экипажем… Да и должна была. Он мог остаться на Коста-Нуэве и погибнуть, как вся цивилизация.

Еще хуже того — он несколько раз мог бесславно умереть от ножа или от холода на Руси.

А жизнь дала ему еще один шанс. Вспомнить, что он костанец, что он — коммунар. Что она, жизнь, вообще может иметь какой-то смысл, кроме простого выживания.

Он мог погибнуть и сегодня вместе с другими, если бы разбился самолет. Кэс посмотрел еще раз вниз, на "Союз". "Союз" — вот ради чего стоит рисковать жизнью. И Кэс соскользнул со скалы.

Он перебирал ногами по камню, держась за тросик. Но наконец веревка кончилась. С облегчением Кэс отпустил намотанный на кулак конец троса и медленно полетел вниз…

Удар!

Некоторое время он не мог понять, что произошло. Ясно лишь одно — он жив.

Скафандр цел, воздух не выходит из него.

Только очень болят ноги. Растяжение?

Скорее всего, просто сильный удар. Смягченный амортизаторами. Кэс приподнялся на руках. Встал на четвереньки. Выпрямился и покачнулся. Ничего, даже можно идти… Больно, но кое-как, потихоньку… и ведь время у него все-таки есть.

Теперь "Союз" выглядел не точкой и не тенью — гигантская конструкция вздымалась, закрывая часть звездного неба. Кэс ковылял вперед, не спуская глаз с корабля. Свершилось! Вот он, "Союз", корабль Союза Трудовых Коммун. Пусть устаревший, уже — для времен Кэса — примитивный, но все еще бесконечно более совершенный, чем современные руссийские, новоатлантические, почти любые человеческие корабли.

Через полчаса Кэс достиг подножия "Союза", теперь нависшего над ним, словно гора, словно католический древний собор. Как он огромен! А ведь это всего лишь средний транспортный корабль, вроде "Трабаходора", по размерам его даже близко не сравнить с костанскими крейсерами. Те невозможно посадить на планету, даже малую…

А Кэс в принципе, согласно диплому, способен быть капитаном крейсера!

Он подошел к стволу — так называлась цокольная часть корабля, где располагался гравитационный двигатель и, что логично, главная входная шахта. Теперь нужно войти. Судя по тому, что говорил Линь Ю, память двери стерта, обычно корабли впускали только внесенных в список членов экипажа. Иначе для открытия двери требовался специальный протокол.

Но несколько членов той экспедиции побывали на корабле… Кэс приложил ладонь в перчатке к сенсору. Дверь — теперь гостеприимная для всех — отползла в сторону. Кэс шагнул в шлюз. Давно забытые ощущения. Он ждал, пока защитные системы просканируют скафандр, проанализируют его на наличие чужеродной биомассы. Стерилизация… Уравнивание давления. Внутренняя дверь отползла.

Механизмы корабля работали безупречно.

Материалы, разработанные в СТК, практически не изнашиваются, тем более — в вакууме и в условиях неиспользования. Они обсуждали это с Линь Ю и пришли к выводу, что корабль можно будет использовать без малейших сомнений.

Кэс шагнул в лифт. Вспыхнул тусклый аварийный свет. Так… интерфейс экрана, похожий на "Трабаходор". Это, очевидно, верхний — второй уровень. Рубка. Компьютер отключен, управление ручное. Он приложил ладонь к сенсору.

Дверь лифта закрылась, Кэс ощутил мягкий толчок.

Остановка. Широкая дверь впереди разъехалась автоматически. Кэс шагнул в рубку, и сразу же и здесь вспыхнуло аварийное освещение и тускло загорелись пульты. Кэс с первого взгляда определил основной пульт корабля, здесь он располагался в центре рубки — а стены были заняты гигантскими экранами. У пульта располагались три пилотских места, управление было двойным.

Кэс занял капитанское место в центре. Очевидно, справа предполагалось место дежурного офицера, а слева — помощника.

Попробуем разобраться.

Кэс положил руку в перчатке на сенсор. Шлема он до сих пор не снял — скорее всего, содержание кислорода в атмосфере корабля давно упало ниже критического. Пульт никак не отвечал. Попытки "разбудить" его ни к чему не привели. Тогда Кэс стащил перчатку и приложил к сенсору обнаженные пальцы.

Прозрачный экран перед ним вспыхнул, возникла надпись черными четкими буквами. Не на русском, а на родном языке Кэса — линкосе. Сердце бывшего космолетчика бешено забилось.

"Человек на борту"

"Активирую системы жизнеобеспечения"

"Ждите"

Вначале в рубке вспыхнул мягкий дневной белый свет, ярко озарив все уголки помещения. Корабль пробуждался — щелчки, легкое шипение, стуки слышались со всех сторон. Наконец экран сообщил:

"Атмосфера во всех отсеках пригодна для дыхания.

Химически состав воздуха, по объему, в процентах:

Азот 78,08

Кислород 20,9

Аргон 0,9

Углекислый газ 0,03

Неон…"

Кэс откинул шлем и глубоко вдохнул. Есть. Система химической регенерации воздуха работает.

Монитор больше не был прозрачным стеклом, он опалесцировал, ожидая приказов. Кэс попробовал привычный голосовой ввод. Компьютер не реагировал. На пульте лежала небольшая клавиатура, и Кэс напечатал — на экране возникло диалоговое окно, и введенное тут же отражалось в верхней части.

"Отчет: состояние двигателей".

Через несколько секунд корабль ответил текстом внизу экрана:

"Функция недоступна".

Кэс озадаченно посмотрел на пульт, мигающий цветными огоньками.

Глава 5. Антуан.

Прошло шесть часов. Кэс обливался потом.

Внутри у него словно тикали два счетчика. На четыре часа осталось кислорода у Лотты. В космолете… в космолете основной резерв уже кончился.

"Союз" не слушался его. Кэс сумел получить воду и пакет консервов — к еде не притронулся, не до того. Он сходил вниз, в машинное отделение и там смог разобраться в двигателях. Гравитационный был, судя по всему, в порядке, да и маневровые двигатели работали, сохранился и запас рабочего тела — водорода. Но корабль не желал запускаться никоим образом.