— Ты навещал Халлгрима сегодня? — спросил Фредрик.

Канюк хихикнул.

— Боморил танцует для Халлгрима ночью. Халлгрим видит, чи-хи. А ты кто такой… ты кто такой… ты кто такой? — пропел он.

— Я Фредрик, друг Халлгрима. Не знаешь, сегодня еще кто-нибудь навещал Халлгрима? Ты, великий король эльфов, все должен знать.

«Сумасшедшим известно больше того, что когда-либо узнает нормальный человек», — сказал себе Фредрик, не задумываясь о всем значении этой мысли.

— Три без трех камень на камень, чи-хи, чи-хи. — Король эльфов заплясал вокруг Фредрика.

— В самом деле, — пробормотал Фредрик. — А что еще, могущественный Боморил?

— Иные собирают обманиху, а я ем ягоды, чи-хи. — Он показал Фредрику язык.

— Конечно, конечно. Сейчас ведь осень.

Фредрик ухитрялся не отставать от чудака, продолжая задавать хитрые вопросы, надеясь хоть что-то узнать о том, что происходило на хуторе Халлгрима последние двенадцать часов. Тщетно. В туманных изречениях Луммедаленского канюка не просматривалось никакого смысла.

Проплясав вместе с ним почти до конца аллеи, Фредрик сдался и пошел обратно к дому. При яркой луне было отлично видно дорогу.

Шел первый час, когда он наконец сел за руль и поехал домой, в город.

Дома Фредерик откупорил бутылку марочного бордо «Шато Дюкрю Бокайу». Хорошенько насладившись запахом букета, чихнул три раза, потом сделал добрый глоток. Всю остальную часть ночи он просидел в бездумной дреме перед столом, на котором лежал окровавленный камень.

Стерильная столешница конторки Скарпхедина Ульсена была все такой же стерильной. Часы показывали без четверти двенадцать, его ввели в курс дела, и он отчетливо представлял себе роль одного конкретного лица во вчерашнем убийстве.

Поднявшись со стула, он доковылял до полки с двадцатью четырьмя пустыми скоросшивателями, взял одну из стоявших там двух книг, открыл ее наугад и прочитал вслух английский текст:

«Прежде чем рассматривать особенности энергий, заключенных в кристаллах, полезно разделить эти энергии на две различные группы. К первой отнесем так называемые материальные энергии, то есть те виды энергии, которые поддаются измерению современными научными методами, сюда относятся электричество, свет, тепло, энергия механического движения. Вторую группу тогда составят духовные энергии, то есть энергии, не поддающиеся измерению существующими методами, например, энергия мысли…»

Поставив книгу на место, он посмотрел на матовое стекло в двери, никого не увидев в коридоре, и подумал: «Остается только, как и прежде, одному отведать хорошую трапезу. В „Д'Артаньяне“. Ситуация не позволяет пригласить ее. Это может все испортить. Я вышел на след. Иду».

Полчаса спустя он сидел за уединенным столиком в упомянутом изысканном ресторане, и когда официант Бу принес меню, приветствуя с улыбкой постоянного посетителя, по всему телу Скарпхедина Ульсена разлилось блаженное чувство.

— Утка по-гасконски, дежурный сыр и фрукты, — заказал он на безупречном французском языке.

Последовало горячее обсуждение белых вин, которое завершилось полным согласием сторон.

В разгар трапезы Скарпхедин Ульсен вдруг отложил в сторону ложку для соуса, устремил взгляд куда-то в пустоту, потом подозвал официанта.

— Извини, — сказал он, — но ведь это как будто называется апельсиновым соусом? Тебе не кажется, что в нем немного недостает померанцевой кислоты?

— В самом деле, черт подери! — согласился Бу. — Я подскажу Фредди.

Он повернулся, чтобы уйти, но Скарпхедин остановил его.

— И еще одно… — Он неловко прокашлялся. — Луммедален… Ты хорошо знаешь те места?

— Ну-у-у, — протянул Бу, — как сказать. Мы ездили туда собирать грибы и ягоды.

— Вот именно, — кивнул Скарпхедин. — Не буду касаться деталей трагедии, свидетелями которой вы стали вчера. Только один вопрос: случайно, вы не заметили, чтобы кто-то — кто-то посторонний — подобрал некий предмет на дорожном полотне? Что-нибудь вроде большого камня?

Бу подпер рукой подбородок, как будто задумался, удивленный таким вопросом.

— Нет, — твердо произнес он наконец. — Ничего такого не видели. Как с вином — угадали?

Скарпхедин рассеянно кивнул. После чего вдруг резко задал новый вопрос:

— Что делал твой шеф, Фредди Нильсен, вчера утром в Национальной галерее? Он тоже пришел полюбоваться ассирийским царем Ашшурбанипалом?

— Как-как? Честное слово, не знаю. — Бу, пятясь, удалился, а Скарпхедин удовлетворенно продолжил трапезу. Он получил нужный ответ.

Оставалось только продолжать расследование и довести его до конца. И перспектива успешного исхода отнюдь его не радовала.

Войдя в помещение Национальной галереи, Фредрик сразу заметил, как взбудоражены ее сотрудники. Вход в отдел классической скульптуры был закрыт.

Фредрик приветствовал кивками и улыбками знакомых деятелей, в том числе профессора Каана де Берга, коллегу и духовного антипода Халлгрима Хелльгрена.

— Что у вас тут произошло? — непринужденно справился он.

— Вопрос вопросов, Фредрик, — отозвался Лекфинн Шолд, подойдя к нему и беря его за руку. — Произошла такая невероятная вещь, что мы даже еще не решились вызвать полицию. Исчезла со своего цоколя статуя ассирийского царя Ашшурбанипала каким-то таинственным образом между десятью утра вчерашнего дня и половиной девятого сегодня, вынесен четырехтонный гранитный монолит. Вынесен, хотя это никак не возможно сделать.

— Да уж… И вы не обратились в полицию?

— Кажется, в эту минуту с ними связываются по телефону. Господи, это безумие какое-то. — Бледное лицо старшего хранителя заметно осунулось.

В голове Фредрика роилось несколько мыслей. В том числе мысль о том, что здесь еще не знают о гибели Халлгрима Хелльгрена, что сотрудники полиции еще не приходили сюда, чтобы расспросить о распорядке дня покойного, и что они пока не усмотрели связи между тем, что находилось в гостиной Халлгрима и Национальной галереей. Однако их появление здесь только вопрос времени. Может быть, они сию секунду поднимаются по ступенькам к входу.

— Слышишь, Лекфинн, можно мне на минутку зайти в зал классической скульптуры?

— Пошли, дружище. — Лекфинн Шолд потянул Фредрика за собой. — Вот, гляди…

Он уныло покачал головой.

И Фредрик увидел. Пустое пространство там, где стояла скульптура — между конной статуей работы Донателло и сфинксом из Пергама. На цоколе, бетонной плите высотой около десяти сантиметров, явно виднелся светлый овальный след от колосса. Ширина овала по большой оси превышала один метр.

— Как это было сделано, кому это нужно, Фредрик… — удрученно вымолвил хранитель.

На плите не было ни одной песчинки, ничто не говорило за то, чтобы вес и размеры статуи представляли проблему для похитителей. Ни одной царапины на натертом до блеска полу. Между тем казалось совершенно невозможным кантовать Ашшурбанипала, не повредив и не свалив другие статуи. Фредрик остановился, глядя на маленькое окно в верхней части одной из стен, высотой меньше полуметра, шириной около метра. Во всем зале не было экспоната, который пролез бы в это окно.

— Это — единственное отверстие? — спросил он, указывая пальцем. — Или тут есть какие-то потайные выходы?

Лекфинн Шолд отрицательно покачал головой.

— Чтобы поднять такую статую, требуется кран и всякие приспособления. И тебе должно быть известно, что здание надежно охраняется. Незаметно проделать такую операцию никак нельзя. Даже будь вся охрана причастна к этой абсурдной краже, все равно нельзя. Понятно теперь, почему мы медлили с обращением в полицию? Хочешь знать, так мы уже начинаем сомневаться — да стояла ли здесь вообще когда-нибудь скульптура Ашшурбанипала?

— Вот как? — Фредрик обошел вокруг цоколя.

— Тем не менее четыре сотрудника галереи готовы поклясться, что статуя была здесь во всяком случае в десять утра вчера.

Старший хранитель достал из кармана носовой платок и вытер вспотевший лоб.