Был час ночи, и шел проливной дождь, когда Бонапарт отдал приказ командиру эскадрона 21-го стрелкового полка со своими солдатами и тремястами лошадьми как можно быстрее пробиться в Саблонский лагерь, взять пушки и привезти их в Тюильри. Задача была не простой, так как надо было пройти через территорию города, занятого мятежниками, и следовало опасаться, что роялисты так же попытаются завладеть артиллерией. Молодой командир, охотно принявший этот приказ, выполнил его блестяще. Он промчался вихрем со своим эскадроном по улицам ночного Парижа, сшибая и опрокидывая все встречавшиеся на пути патрули, отбросил прибывшую раньше него в Саблонский парк колонну противника, овладел пушками и в шесть часов утра доставил в Тюильрийский парк 40 орудий.
Молодого офицера звали Иоахим Мюрат. Бонапарт сразу оценил его храбрость и энергию. Таких людей он замечал мгновенно и старался удержать подле себя. Он назначил Мюрата своим адъютантом, и с этой ночи их пути соединились на двадцать лет.
Наступил исторический день — 13 вандемьера, сыгравший в жизни Наполеона гораздо большую роль, чем взятие Тулона. Утром солдаты правительственных войск, защищавшие резиденцию Конвента, стали получать лаконичные, деловые приказы, определявшие новое расположение частей и орудий. Тьебо, в ту пору капитан, позднее генерал и барон империи, оставил колоритную зарисовку первого впечатления, произведенного на него в то памятное утро незнакомым генералом: «Небрежность его туалета, длинные свисающие волосы, ветхость одеяния подчеркивали крайнюю нужду, но, несмотря на опалу, на двадцать шесть лет, на общий столь неимпозантный внешний вид... с этого дня он стал подниматься в общественном мнении...»
Бонапарт нашел простейшее решение. В ту пору еще не было многих мостов через Сену, соединяющих ныне левый берег с правым. Карто прочно удерживал Новый мост, и, следовательно, не приходилось опасаться угрозы с левого берега. Это позволило Бонапарту расположить основную массу орудий в направлении Пале-Рояль, откуда, как он предполагал, начнется главная атака.
Он ждал, когда мятежники сконцентрируют для наступления крупные силы; в условиях уличной войны иначе и быть не могло. И действительно, когда у церкви Святого Роха скопились значительные силы противника, готовые идти на штурм, им навстречу загремела артиллерия Бонапарта. Мятежники отвечали ружейной пальбой, но время было упущено. У них была возможность ночью захватить пушки, которые теперь несколькими залпами решили исход сражения. К середине дня все было кончено. На улицах лежали сотни убитых и раненых, остальные разбежались в разные стороны. Бонапарт сказал своему другу Жюно: «Если бы эти молодцы дали мне начальство над ними, как бы у меня полетели на воздух все члены Конвента!» В письме брату Бонапарт так описывал этот день: «Наконец-то все позади... Мы выставили войска, противник атаковал нас у Тюильри, мы уложили кучу народа и сами потеряли 30 человек убитыми и 60 ранеными. Их сотни мы разоружили, сейчас все спокойно... На мне, как всегда, ни царапины».
Вечером Баррас поблагодарил молодого генерала и настоял, чтобы Бонапарт был назначен командующим военными силами тыла. В этом угрюмом, хмуром молодом человеке и Баррасу, и другим руководящим деятелям очень импонировала та полная бестрепетность и быстрая решимость, с которой Бонапарт пошел на такую меру, как стрельба из пушек среди города в самую гущу толпы. Но для самого Бонапарта в этом не было ничего исключительного. Он считал, что если дело дошло до битвы, нужно вырывать победу, чего бы это ни стоило. Этого правила Наполеон придерживался везде без исключения. Полная беспощадность в борьбе была его характерной чертой. «Во мне живут два разных человека: человек головы и человек сердца. Не думайте, что у меня нет чувствительного сердца. Я даже довольно добрый человек. Но с ранней моей юности я старался заставить молчать эту струну, которая теперь не издает у меня уже никакого звука» — так он говорил в одну из редких минут откровенности.
День 13 вандемьера сделал имя Бонапарта не только известным в военных кругах, где его отчасти уже знали по Тулону, но и во всех слоях общества, где до той поры о нем не слыхивали. На него стали смотреть как на человека очень большой распорядительности, быстрой сметливости, твердой решимости.
4 брюмера Бонапарт был произведен в дивизионные генералы и почти одновременно назначен сначала заместителем, а затем главнокомандующим внутренней армией Парижа, то есть гарнизоном столицы. Политики, завладевшие властью, и во главе их — Баррас, сделавшийся сразу самым влиятельным из директоров, взирали на генерала благосклонно. Они полагали, что на него и впредь можно положиться в том случае, если понадобится пустить в ход военную силу против тех или иных народных волнений.
Но сам Бонапарт мечтал о другом. Он стал влиятельным человеком, времена нищеты навсегда прошли, но его не прельщала перспектива быть исполнителем воли Барраса и нести фактически полицейскую службу. Его тянуло на театр военных действий, он мечтал о самостоятельном командовании одной из армий Французской республики. Артиллерийский офицер, дороживший своей профессией, не мог не чувствовать, что занимаемая им высокая должность уводит его все дальше от похода в Италию, к которому он давно стремился.
Итальянский поход. 1796-1797 годы
Солдаты, вы раздеты, плохо питаетесь, правительство вам много задолжало и ничего не может дать... Я хочу повести вас в самые плодородные равнины мира.
Генерал Бонапарт. Из обращения к Итальянской армии
Наступил 1796 год — звездный год Бонапарта! Продолжалась война Франции с первой коалицией европейских государств. Директория планировала наступательную кампанию против австрийцев, главным местом предстоящих сражений считалась Западная и Юго-Западная Германия, через которую французы в дальнейшем будут пытаться вторгнуться в исконно австрийские владения. В этом походе Директория предполагала использовать лучшие войска и самых выдающихся стратегов. На берегах Рейна к решающему удару готовились две армии под командованием генералов Жана Журдана и Жана Моро общей численностью около 155 000 человек. Их задача состояла в том, чтобы нанести решающее поражение австрийцам в Южной Германии и проложить дорогу на Вену. Для этих армий не жалели средств, снаряжения; их обоз был прекрасно организован, на их действия французское правительство возлагало большие надежды.
В это время командующий войсками Парижского гарнизона Бонапарт составил «Записку об Итальянской армии», в которой предложил из Южной Франции вторгнуться в Северную Италию, чтобы отвлечь силы коалиции от германского театра военных действий и этим обеспечить успешные действия главных сил. Эти предложения были приняты Директорией и отправлены к исполнению генералу Шереру командовавшему в то время Итальянской армией. Но Шереру план не понравился — уж он-то знал состояние своих войск. «Пусть его выполняет тот, кто его составил» — так Шерер оценил план и тут же отправился в отставку. И вот, когда возник вопрос, кого же назначить главнокомандующим на этом второстепенном участке фронта, Карно назвал Бонапарта. Остальные директора легко согласились, потому что никто из более известных генералов этого назначения не добивался.
2 марта 1796 года Бонапарт был назначен командующим Итальянской армией. Его мечта сбылась — он получил, наконец, самостоятельную должность. Уже 11 марта, через три дня после собственной свадьбы, новый главнокомандующий помчался к месту назначения.
Таким образом, откорректированный и принятый Директорией план войны с коалицией теперь предусматривал одновременные действия на двух театрах. Армии Журдана и Моро должны были войти в Южную Германию в обход Швардцвальда с юга и с севера, следуя по долинам Майна и Дуная. Итальянской армии была поставлена задача захватить Пьемонт и Ломбардию, после чего движением через Тироль и Баварию соединиться с главными силами для занятия Вены. Правда, больших надежд на действия корсиканского «простака» в Париже не возлагали. И уж тем более никто не мог тогда предвидеть, что именно в Италии развернутся решающие события.