Майер, проходя мимо всей этой старины, посматривал на номера домов. От каменных стен, нагретых за день солнцем, исходила жара.

У подъездов под тентами сидели на вынесенных из домов стульях старушки. Они оживленно о чем-то разговаривали, оглядывая прохожих и проносящиеся мимо машины.

«Видимо, еще рано», — подумал Майер. Его раздражало это вынужденное ожидание. Он должен быть уже в пути к намеченной цели, которая находилась в нескольких часах езды от Варшавы, а вместо этого вынужден бесцельно блуждать по улицам.

Наконец Майер подошел к дому с нужным ему номером. Дом находился сейчас в плачевном состоянии, но видно, что раньше это был добротный особняк, принадлежавший состоятельному домовладельцу. Подъезд был обрамлен кованым железом, стены украшены керамикой, вверх вела мраморная лестница. Около дома никого не было. Однако Майер, соблюдая осторожность, не сразу вошел в подъезд, а, пройдя мимо, вышел к перекрестку. В киоске он купил сигареты, почтовую открытку, конверт с маркой. Получил сдачу, осмотрелся вокруг и неторопливо зашагал по малолюдной улице, постепенно погружавшейся в вечерние сумерки. Зажглись уличные фонари, в окнах появился свет, донеслись звуки радиоприемников и телевизоров. Какой-то мужчина без рубашки, сидя на подоконнике первого этажа, играл на аккордеоне.

«Как будто все в порядке, — подумал Майер. — В этом городе все же не лишне быть осторожным… Возможна всякая неожиданность. Хотя, если бы явка находилась под наблюдением, службы безопасности, кто-то обязательно ответил бы по телефону».

Убедившись, что за ним никто не следит, агент решил пойти на явочную квартиру. Он был не из тех, кто пасовал перед неожиданностями. Не торопясь, направился к дому. В подъезде никого не было.

Майер, осмотревшись, поднялся по лестнице на второй этаж и остановился на лестничной клетке, где были три двери из темно-коричневого дерева. На одной из них он увидел медную табличку: «Гузевич». Нажал на кнопку звонка.

За дверью послышались медленные шаги. Майер посмотрел на три замочные скважины в дверях и прошептал: «Что за черт, прямо крепость!» Еще раз нетерпеливо нажал на кнопку звонка.

— Кто там? — раздался за дверью хриплый женский голос.

— Мне пана Гузевича!

— Что?

— Письмо пану Гузевичу! Из-за границы! Срочное!

— Пана Гузевича нет дома.

— Прошу принять письмо! Это очень важно!

Майер кричал все громче, но женщина за дверью, видимо, была совсем старой и глухой, потому что упорно повторяла:

— Что?

— Письмо! Из-за границы! Гузевичу!

— Пана Гузевича нет дома, и он не велел никому открывать.

На верхнем этаже хлопнула дверь. Кто-то спускался по лестнице. Майер еще раз повторил свою просьбу, и старческий голос произнес:

— Бросьте письмо в почтовый ящик на двери. Когда пан Гузевич вернется домой, он заберет его.

— А куда выехал пан Гузевич?

— Точно не знаю. Кажется, к морю…

— К морю? А к кому? — повысив голос, переспросил Майер, повернувшись спиной к проходившим через лестничную клетку жильцам с верхних этажей дома.

Его все еще не покидала тревожная мысль о возможном провале. Он весь напрягся, чтобы в случае опасности одним прыжком очутиться у выхода. Но жильцы, не обратив на него никакого внимания, спокойно вышли на улицу.

«Зачем Гузевич выехал к морю? — эта мысль не давала Майеру покоя. — Неужели сорвется выполнение задания Центра только из-за того, что сообщник вышел из игры?»

Он еще раз внимательно осмотрел замки в дверях явочной квартиры. О взломе не могло быть и речи. Поднялся бы шум по всей лестничной клетке, и даже глухая старуха и та подняла бы тревогу.

Раздосадованный неудачей, Майер вышел на улицу, сел в автобус и поехал к центру города. Выйдя близ остановки такси, сел в первую попавшуюся машину.

«Видимо, следует воспользоваться запасным вариантом связи, установленным разведцентром», — подумал агент. Этим вариантом связи он мог воспользоваться только в исключительном случае. И этот случай, по его мнению, наступил.

«А если кафе, в котором обусловлена запасная связь с Центром, на ремонте или ужо закрыто в этот поздний час? — сверлила тревожная мысль Майера. — Может, выйти из игры?.. Возвратиться обратно ни с чем и лишиться больших денег, которые обещали выплатить после выполнения задания? Нет, это исключено, — размышлял агент. — Проходить потом в разведцентре через процедуру «детектора лжи», испытывать на себе все тесты проверки на честность и преданность, отвечать на десятки коварных вопросов, цель которых — установить истинные причины провала намеченной акции. Но самое главное, конечно, лишиться солидного денежного куша…» Майер не мог позволить себе этого.

Кафе, к которому он подъехал, оказалось открыто. Из окон слышались музыка, громкие голоса. В полумраке зала витали клубы табачного дыма.

Майер посмотрел на часы. Подходило время сеанса связи. Он подошел к бару, где за стойкой суетилась солидная пани. Она готовила кофе, разливала спиртное по рюмкам и бокалам, которые на подносах разносили официантки.

— Прошу вас, пани, я ожидаю телефонного звонка… Если попросят Казика, так это я… — проговорил Майер, любезно улыбаясь замученной работой женщине.

— Телефон в кабинете директора. Многие звонят, но никто не платит!

— Звонить будут лично мне, очень прошу вас, пани…

Майер положил на стойку двадцатизлотовую монету, которая мгновенно исчезла в кармане фартука буфетчицы. Продолжая стоять у бара, он внимательным взглядом окинул зал. Свободных столиков не было.

Шло время, но никто его к телефону не подзывал.

«В то ли кафе я пришел? Вроде все сходится: и адрес, и название. Только телефонный аппарат стоит в другом месте», — размышлял агент.

— Пан Казик? — послышался голос женщины, появившейся в дверях подсобного помещения.

— Да, это я! — встрепенулся Майер.

— Вас просит к телефону шурин.

Майер, не торопясь, озираясь, вошел в небольшой кабинет директора. Ничего подозрительного. Письменный стол завален какими-то бумагами, накладными. Сидевшая за столом полная пани, прервав свои служебные занятия, внимательно посмотрела на вошедшего мужчину.

Майер почувствовал себя неловко, как перед экзаменом, ибо разговор должен был идти на польском языке. Хотя он и владел им, но иногда допускал ошибки, да и акцент чувствовался.

— Привет, Казик!.. Казик, это ты? — послышался, как будто совсем рядом, знакомый голос в трубке, хотя это было на расстоянии сотен километров от Варшавы.

— Да. Это я, Казик. Узнаешь? — Каждое из этих слов, даже паузы между ними означали, что Майер в безопасности, говорит свободно и не схвачен польской контрразведкой. — Слушай, шурин, дорогой, я немного огорчен. Дядя не встретил меня. Может быть, отложим празднование юбилея?

— Не встретил? Где же он?

— В отъезде! Кажется, на море!

Голос в трубке умолк, видимо, решался вопрос, что делать дальше.

— Нет. Празднование должно состояться. Гости приглашены. Необходимо разыскать дядю. Слышишь, необходимо!..

— Не знаю, удастся ли…

— Постарайся! В случае чего, можешь немного задержаться с празднованием юбилея. Но не забудь о подарках… Ясно?

В этих словах Майер почувствовал твердость указаний шефа и вместе с тем понимание создавшегося положения.

Разговаривая по телефону, он заметил, что женщина, сидевшая за директорским столом, прислушивается к его словам. Видимо, ей доставляло удовольствие вникать в чужие дела. Хотя внешне разговор по телефону выглядел как обычный родственный, однако она не могла не обратить внимание на то, что между отдельными словами наступала длительная пауза.

— Задержаться с празднованием юбилея? — повторил Майер с особой интонацией.

— Если дядя задержится, то лучше передвинуть время празднования. Желаю удачи!

— Вам тоже, дорогой шурин.

Майер глубоко вздохнул, положил трубку и вышел из кабинета, провожаемый любопытным взглядом полной пани.

Перед агентом встала проблема, как разыскать человека, к которому он шел на явку. От встречи с ним зависел успех выполнения задания Центра. Может быть, силой проникнуть в явочную квартиру и заставить старуху вспомнить, куда конкретно выехал пан Гузевич?