— Да что ты? — холодно глядя на нее, удивился Адам.

Конни вздрогнула. Конечно, ей было приятно, что босс не хочет тайных отношений, но она должна была защитить себя.

— Ты ведь знаешь, что позволено мужчинам, то… Целых три года я вкалывала на свою репутацию и не желаю теперь рисковать. — О том, что ей не хотелось ставить под угрозу свои чувства и спорить об этом с Кэйгеном, она промолчала.

— Я ни за что не поверю, что ночь с мужчиной может испортить твою карьеру, — возразил Адам. — Мы же взрослые люди. Так что, думаю, тебе ничего не грозит, если ты будешь спать со мной.

Констанс поежилась.

— Ты же старший партнер в юридической фирме. И это меняет дело.

Адам от раздражения заскрежетал зубами.

— В таком случае нам надо сделать нечто такое, что изменило бы взгляды одного из нас на сложившуюся ситуацию.

Констанс отвернулась и через несколько мгновений сказала:

— Я, пожалуй, пойду домой.

Тяжело вздохнув, Адам неохотно встал.

— Дай мне пару минут одеться, и я отвезу тебя, Конни.

— Моя машина стоит в гараже. Я сама могу доехать до дома.

Адаму очень не хотелось отпускать ее, не хотелось, чтобы она снова спряталась в свою скорлупу.

— А что, если ты столкнешься с миссис Бреннан? — спросил он.

— Покажу старой крысе язык! — деланно бодрым голосом ответила Констанс.

— Неплохая мысль, — кивнул Кэйген. — Пока ты можешь убежать от меня, но помни, я не забуду того, что между нами было.

Ей не хотелось открыто возражать, ведь он оставался ее боссом, но то, что интимных отношений между ними не будет, — это Констанс решила твердо.

Конни зашла в свой кабинет, где забрала кейс, никого не встретив по пути. Без приключений она проехала и по городу, чему тоже была несказанно рада.

Вернувшись домой и взглянув на белые пустые стены своей квартиры и скромную мебель, Конни затосковала по теплу дома, в котором провела ночь. Ее рабочие дни длились по шестнадцать часов, так что ей было не до комфорта и уюта своей квартиры.

Она приняла успокаивающую ванну и закуталась в халат. Голова болела после непривычно большого количества алкоголя. В воскресенье Констанс стало немного лучше, она занялась стиркой.

Было уже за полдень, погода стояла отличная, когда она направилась в магазин, чтобы купить еды и туалетные принадлежности. Покупки заняли довольно много времени, так что домой она возвращалась уже в сумерках.

Сев за ужин, Конни невольно вспомнила, как позавчера они с Адамом ели вдвоем, но тут же постаралась отогнать от себя эти воспоминания.

— Не могу же я позволить, чтобы этот человек занимал все мои мысли, — проговорила она вслух, надеясь, что звук собственного голоса развеет наваждение. — К тому же сегодня он наверняка развлекается с кем-нибудь.

Однако, несмотря на все усилия, мысли то и дело возвращалась к Адаму, а потом воспоминания унесли ее в далекое и неприятное прошлое — к неудавшемуся браку и к смерти маленького сына.

Она и так достаточно много сказала вчера, поведав о Карле, но рассказывать о смерти ребенка ей было не под силу. Может, Адам и смог бы ее понять, но Конни сама не была готова поделиться с кем-то жутким чувством вины, которая тяжким грузом давила на нее после смерти ребенка.

Правда, врачи говорили, что нельзя было предотвратить или остановить преждевременно начавшиеся роды и смерть малыша, но все равно Конни продолжала корить себя. Ее считали удачливой во всем, а она никак не могла прийти в себя после потери сына, жизнь которого зависела только от нее и ее неудачного брака.

Они с Карлом поженились пять лет назад, когда она перешла на последний курс юридического факультета. Он был живым как ртуть и очень привлекательным. Карл убедил Конни, что им ни к чему дожидаться, пока она получит диплом.

Молодые люди договорились, что повременят с созданием семьи, но беременность Констанс смешала все их планы. Она поначалу была просто в ужасе от случившегося, да к тому же чувствовала себя отвратительно. Но очень скоро Конни уже с трепетом относилась к своему состоянию. Как только она смирилась с мыслью о том, что носит в себе новую жизнь, гнев и огорчение прошли. Констанс тщательно начала готовиться к новой для себя роли матери.

Однако возникло немало проблем. Почти восемь месяцев ее мучила тошнота. Она сильно уставала и часто пребывала в стрессовом состоянии. Занятия в университете, домашние дела и подготовка к рождению малыша отнимали все силы. Ее брак разваливался, и Конни не знала, как сохранить его.

Карл не обращал внимания ни на жену, ни на ее состояние, постоянно всем был недоволен. Когда Конни была на шестом месяце беременности, он стал искать женщину, которая могла бы посвящать ему все свое время и заботиться о нем.

Оглядываясь назад, Констанс признавала, что была не самой лучшей женой, проклинала себя за смерть сына и разрушенный брак. Несчастная женщина до сих пор спрашивала себя, не была ли смерть мальчика наказанием за то, что сначала она отрицательно отнеслась к его зачатию.

Порой ей так хотелось поведать кому-нибудь эту печальную историю, услышать слова утешения, но ей никогда не хватало смелости открыться.

Никто в Бостоне даже ничего не знал о ее прошлом. Ее окружали люди, державшиеся с ней по-дружески, однако Констанс ни с кем не была откровенна. Своих старых друзей она оставила в Нью-Йорке, а новых заводить не решалась.

И вот теперь барьеры, за которыми она тщательно скрывалась все эти годы, оказались разрушенными, хотя это не означало, что Констанс забыла об осторожности. Ее душевные раны были слишком глубоки. Да, она не была готова открыться кому-то, но если бы нашелся мужчина, которому можно доверить свои чувства, Конни доверяла бы ему во всем.

Увы, Адам не мог стать таким мужчиной. Даже несмотря на то что его прикосновения заставляли девушку забыть обо всем, она не могла позволить себе завести роман с боссом. Потому что должна уберечь и свое сердце, и карьеру.

Констанс просто необходимо было забыть то, что произошло между ними, но она снова и снова вспоминала вкус жадных поцелуев, его властные руки, сильное тело…

Пора возвращаться к работе, решила Конни и выпрямилась, пристраивая кейс на коленях. Грезы о боссе до добра не доведут, а работа, как известно, лучшее средство от сердечной боли…

Позднее, перед тем как заснуть, Констанс приняла твердое решение поддерживать с Адамом только деловые отношения. В конце концов, она сильная женщина, и ей достанет сил противостоять соблазну.

Но когда в понедельник Конни пришла на работу, ее вновь охватили дурные предчувствия и беспокойство о том, как Адам будет вести себя с ней.

Констанс внезапно поняла, что ей не терпится увидеть его. Вообще-то она всегда с нетерпением ждала встречи с боссом после выходных, однако сегодня все обстояло иначе. Конни была вынуждена признаться себе, что тоскует по Кэйгену, и это было весьма неумно.

Нет, надо думать о будущем. Именно работа помогала ей выстоять все эти годы, и Конни не собиралась отказываться от достигнутого. Флирт с Адамом, как бы ей этого ни хотелось, равносилен самоубийству.

— Доброе утро, Конни, — поздоровалась Кэрол Хендерс, давным-давно работавшая в фирме регистратором и, как наседка, вечно опекавшая сослуживцев. — Хорошо выглядишь, так посвежела… Надеюсь, ты неплохо провела уик-энд.

Конни залилась краской смущения.

— Весь уик-энд я бездельничала, — с усмешкой призналась она, радуясь тому, что Адама в этот момент нет рядом.

Стройная, привлекательная женщина пятидесяти с небольшим лет, Кэрол и в самом деле заботилась о тех, с кем долго работала.

Молодой Дейв Пэттрин, младший совладелец фирмы, хитро улыбнулся и поддразнил Конни:

— Ни за что не поверю, будто ты способна бездельничать по выходным. Ты так много работаешь, что мы все из-за этого комплексуем.

В конторе уже привыкли подтрунивать над ее работоспособностью и нежеланием хоть немного развлечься. Впрочем, она не сердилась за это на сослуживцев, которые тоже трудились не покладая рук.