— Как прошла встреча с Биллом?

Кейтлин нахмурилась.

— Так плохо? — допытывался он.

— Хуже не бывает.

— Расскажи мне.

И Кейтлин излила на Мейсона все свое разочарование Биллом, всю свою боль от его предательства. Мейсон внимательно слушал.

— Может, это и к лучшему, что ты разобралась в нем, — подытожил он, когда Кейтлин умолкла.

— Нелегко обнаружить, что тебя предал тот, кого ты любил и кому доверял.

— Я тоже этому учен.

— Было что-то похожее? — полюбопытствовала Кейтлин.

— Да.

— Мейсон... Тебе было очень больно?

Его взгляд метнулся к ее лицу.

— В общем, да.

Кто же причинил ему боль, гадала Кейтлин. Жена? Кто-то еще?.. Замкнутое лицо Мейсона предостерегало от дальнейших расспросов. Какое-то время они ели молча.

Когда разговор завязался вновь, Кейтлин обнаружила, что настроение Мейсона изменилось. Он принялся рассказывать о родео: о волнениях и опасностях, о соперничестве и дружбе.

— Это совершенно особый мир, — заявил он.

— Я тоже считаю так, хотя всегда была и буду только зрителем.

Они говорили о родео не в первый раз, но Кейтлин продолжала ловить каждое слово Мейсона.

— Как зритель ты видишь лишь то, что происходит на арене.

— Я знаю.

Неведомо откуда к Кейтлин пришло озарение. Она потрясенно смотрела на Мейсона. Нет, это невозможно... И все же она задала вопрос:

— А что женщины?

— Вокруг арены всегда женщины. Я же тебе говорил, Кейтлин. Поклонницы. Игроки. Женщины вроде моей жены. Охотницы.

— Я о женщинах-ковбоях. Тех, кто выступает на арене.

— Они выступают наравне с мужчинами.

— А платят им хорошо?

— Лучшим из них — весьма неплохо. — Он умолк и подозрительно уставился на Кейтлин. — К чему эти расспросы? Только не говори, что собралась выступать!

— Да Бог с тобой, Мейсон! — Кейтлин рассмеялась и даже замахала руками.

— Собралась? — настаивал он.

— Уж и поболтать нельзя?

— Только поболтать — пожалуйста.

— А что тебя тревожит? Участвуют же другие женщины, почему мне нельзя?

— Это опасно. Ты можешь покалечиться.

— Вот уж не думала, что тебя это встревожит. — Кейтлин пожала плечами и застыла: ей в лицо уперся тяжелый взгляд.

— Почему же?

— У тебя закладная. Случись что со мной — тебе легче будет завладеть ранчо.

Взгляд Мейсона посветлел, улыбка озарила лицо.

— Это мысль.

— Я права?

Потянувшись через стол, Мейсон накрыл руку Кейтлин своей.

— Нет, не права, и ты не могла ошибиться больше. Я хочу заполучить твое ранчо, верно, но не ценой случайности. Так что если у тебя возникли дурные идеи насчет родео, забудь о них.

От большой ладони, лежавшей на ее пальцах, по всему телу Кейтлин расходились волны желания.

— Мы говорили о родео, вот я и спросила, — неуверенно защищалась она.

— Ладно, оставим это. — Мейсон убрал руку. — Что будешь на десерт?

— Я сыта, по-моему, больше не смогу проглотить ни крошки.

— А я нет. Кстати сказать, я обожаю мороженое, но терпеть не могу есть его в одиночестве.

Ответная улыбка далась Кейтлин легко.

— Ты меня разжалобил, так уж и быть, составлю тебе компанию.

Глядя на сидящего напротив Мейсона, Кейтлин думала, как не похож он на Билла Оттера. Там, где Билл слаб, Мейсон — сама стойкость и сила. Мейсону и в голову не пришло бы не сделать чего-то лишь потому, что сделать — значит столкнуться с трудностями или неприятностями. С Мейсоном Хендерсоном женщина всегда будет как за каменной стеной.

— Покупаю твои мысли, — объявил Мейсон. — Плачу доллар.

— Не выйдет.

— Что, больше?

Кейтлин дерзко взглянула на него.

— Больше, чем ты можешь себе позволить.

Она никогда не говорила Мейсону, что раз и навсегда решила: никто в Техасе не сравнится с ним. Нет мужчины, столь привлекательного, да и столь притягательного тоже. Нет мужчины, которого она сможет полюбить так, как любит его.

Любит! Кейтлин судорожно вздохнула. Она так старалась не позволить себе снова влюбиться в Мейсона. Не далее как сегодня утром решила не поддаваться чувствам. Как же она не поняла, что уже поздно? Она любила Мейсона пять лет назад, любит и теперь. А может быть, вообще не переставала любить его?

— Что-то не так? — поинтересовался Мейсон.

Она покачала головой.

— Все в порядке.

Если Мейсон догадается о моих чувствах, напряженно размышляла Кейтлин, то воспользуется этим, чтобы исполнить свой великий план, а этого я не перенесу. Он не должен знать, что я люблю его.

— Кейтлин...

— Пустяки. — Волнение сжимало ей горло. — Надеюсь, мороженое принесут быстро, иначе на магазины не останется времени.

— Взгляни на этот пиджак. И на этот... Ой, Мейсон, какая прекрасная рубашка! Непременно примерь. Теперь галстуки... Нет!.. — Кейтлин хихикнула. — Только не этот! Не к этому костюму.

— Почему нет?

— Убийственное сочетание цветов.

— Вот как? Не знал.

Кейтлин хохотала, глядя на Мейсона, которого впервые видела беспомощно озабоченным.

— Ты меня разыгрываешь, правда? Ты и без меня знал, что галстук не к месту.

— Да я же ковбой, Кейтлин. Откуда мне разбираться в пиджаках и галстуках?

Она тряхнула головой.

— Ты никогда не был "просто ковбоем". И, думаю, знаешь больше, чем показываешь.

— Ты ошибаешься, — стоял на своем Мейсон. — Покажи мне джинсы, сапоги, "стетсоны" — и можешь быть уверена, я не растеряюсь. Но другая одежка для меня загадка.

— После стольких лет в нефтяном бизнесе?

— Не так уж и много лет, да и те в основном прошли на разработках. Можно по пальцам пересчитать, когда я бывал в зале совещаний компании. В душе я навсегда ковбой, и лучше всего мне на ранчо. В костюме и галстуке мне муторно: было и будет. Потому-то твои услуги так для меня и ценны.

Она позволила себе полюбопытствовать:

— Настолько, что ты готов вдвое уменьшить очередной взнос по закладной?

— Именно.

— По-моему, Мейсон Хендерсон, ты надо мной смеешься.

— Зачем бы мне это понадобилось, Кейтлин Маллин?

— Потому что ты не только безжалостен, но еще и насмешник.

— А я безжалостен?

Глядя в обветренное, с резкими жесткими чертами лицо, Кейтлин медленно проговорила:

— По-моему — да. Ты бы, не задумываясь, опротестовал мою закладную.

Он не стал возражать и лишь уточнил:

— А что про насмешника?

— Ты всегда был насмешником, Мейсон. Всегда обожал шутки.

— И сейчас люблю.

Он улыбался. Его губы, удивительно чувственные на резко вылепленном лице, приподнимались по краям, в глазах плясали хитрые огоньки. Кейтлин испытывала огромное искушение прямо сейчас подойти к Мейсону, обнять его за талию и прижаться щекой к его груди. Но она знала, что лучше этого не делать. Время для романтических глупостей не подходящее: она здесь с определенной целью, И надо об этом помнить.

— Вернемся к твоим костюмам, — предложила Кейтлин.

— Мои костюмы. Занятно: мы совсем забыли о них.

— Я не забывала ни на минуту.

— Узнаю мою девочку.

Он снова смеется!

— Я не твоя девочка, — недовольно буркнула Кейтлин. — Ладно, Мейсон, ты собрался произвести впечатление на воротил нефтебизнеса. Как, по-твоему, нужна ли тебе кроме пиджака и брюк еще и визитка?

— Сегодня ты думаешь за меня, Кейтлин.

— Но я вовсе не эксперт в мужской одежде.

— Если меня все устроит, ты получишь мою вечную благодарность.

Мейсон снова насмешничал, и Кейтлин понимала это, но все равно наслаждалась каждым мгновением. Они уже снова смеялись, и Кейтлин думала, как же хорош такой смех — частичка повседневной жизни, совместной жизни. Но этому не бывать. Никогда. Это не для них.

Продавец подхватил одежду, которую они выбрали, и сказал:

— Я несу все в примерочную. Вы готовы, сэр? — И добавил, взглянув на Кейтлин: — Леди тоже пойдет?

Когда служащий отошел, Кейтлин прошептала: