Глава 1.

1884 год, июль, загородное поместье семьи Грей.

Дерек

Я стоял перед чугунными воротами и рассматривал поместье. Истинно английский стиль: серый камень, большие окна и «пятна» зеленого плюща на фасаде. Вокруг раскинулись просторы короткого газона с мощеной подъездной дорогой к парадному входу в середине.

Толкнув находящуюся справа от ворот калитку в живой изгороди с мой рост, а он не маленький – шесть футов два дюйма – я направился на встречу со своими новыми работодателями.

- Добрый день, – улыбнулся я престарелому дворецкому, открывшему мне дверь. – Мне назначена встреча с графом Греем.

- Как мне вас представить? – проскрипел старикан, пропустив меня в просторный холл.

- О‘Нелли, Дерек О‘Нелли, – представился я местному «антиквариату».

Дворецкий бесшумной тощей тенью скользнул куда-то под широкую беломраморную лестницу. Я осмотрел светлое помещение с белыми колоннами, оценил неброскую роскошь обстановки в викторианском стиле и даже успел подмигнуть покрасневшей молоденькой горничной, пробегавшей мимо, когда Тощая Тень вернулся за мной.

Старик с каменным выражением лица, но с затаившейся в блеклых водянистых глазах неприязнью, попросил меня следовать за ним. Подхватив свой чемодан, я направился следом, как оказалось, в кабинет хозяина.

Граф Грей был высоким седовласым мужчиной с жестким взглядом черных глаз. Тощая Тень представил меня и собрался тихонько удалиться, но граф его остановил:

- Томас, останься, – обронил хозяин дома и вперил в меня испытывающий взгляд, как бы прикидывая, доверить ли мне страшную тайну или сразу дать пинка, не разбираясь, что я из себя представляю. – Присаживайтесь, мистер О‘Нелли.

Граф уселся, нет, величественно опустился в высокое кожаное кресло и жестом указал мне на стул по другую сторону стола.

Я выполнил просьбу, а граф продолжил меня изучать. Мне часто доводилось сталкиваться с такой реакцией и раньше, но у меня отличные рекомендации и, насколько я понял, этой семье нужен такой человек, как я. Какой такой? Вышколенный, проверенный, надежный, умеющий держать язык за зубами, с немалым багажом темного прошлого за спиной, чтобы не шарахнуться от проворачиваемых хозяевами делишек, что и рядом не стояли с десятью заповедями. Я именно такой, по крайней мере, «багаж» у меня в наличии имеется, да еще какой. Почему на меня особая реакция? Да потому что в свои двадцать пять лет я не произвожу впечатления умудренного опытом и обремененного тяжким знанием преступного мира. И в немалой степени этому поспособствовала, ирландская наследственность – рыжие, почти красные, курчавые, не по моде длинные волосы, собранные в хвост на затылке, кошачьи зеленые глаза и лицо ангела, хоть и падшего (так говорят мне каждая женщина или мужчина, побывавшие в моей постели). Но это только первое впечатление, жизнь меня научила холодности рептилий, мои глаза умеют выражать такое, от чего покрываются холодным потом матерые мрази лондонского дна. Я могу быть опасной тенью, нападающей свирепым хищником на ничего не подозревающую жертву. В данный момент я изображал эталон собранности и холодности, как и приличествует надежному слуге.

- Мистер Фаррел, уверил меня в вашей компетентности. Наша ситуация очень, – он потер пальцы правой руки между собой, подбирая слова, – щепетильная. Прежде чем посвятить Вас в наши проблемы, я должен удостовериться в вашей благоразумности и надежности.

- Ваше сиятельство, – я – сама холодность и беспристрастность, – с вашего позволения смею заметить, что мистер Фаррел не разбрасывается словами, поэтому всё, во что Вы меня посвятите, дальше меня не ускользнет.

Граф сложил пальцы домиком, уперев локти в подлокотники кресла, и задумчиво на меня посмотрел, как бы решаясь. Решился. Встал и подошел к окну.

- Подойдите, мистер О‘Нелли, – позвал он.

Я подошел и стал позади него, соблюдая дистанцию. За окном открывался вид заднего двора с залитой солнцем лужайкой и чайной беседкой, ухоженным садом и прудом с кувшинками. Возле пруда резвились люди и огромный черный лабрадор. Хм, точнее резвились только одна девушка и лабрадор, а няньки, мамки и служанки заламывали руки и пытались угомонить молодое существо и уговаривали отпустить «тарелку», которую это самое «существо» пыталось выдрать из пасти сопротивляющегося пса. Тонкая, черноволосая девушка изо всех сил кружилась, уцепившись за «добычу» лабрадора. Синяя юбка развевалась парусом, белая блузка сбилась и норовила выскользнуть из-за пояса, ноги были лишены туфель и смело топтали траву.

- Мисс Джей, мисс Джей, – тараторила нянька, протягивая девушке широкополую шляпку, – наденьте шляпку или к началу сезона вы будете как негритянка.

Юное чудо, вырвав наконец-то «тарелку», кинулось к пруду и, затормозив только у самой воды, пустило довольно мастерски и сильно игрушку через всю поверхность небольшого водоема на другой берег. Лабрадор, недолго думая, пустился за «тарелкой» через воду, взбив фонтан брызг и всколыхнув волну.

- Рыбки, святые угодники! Мисс Джей, там же рыбки золотые! – причитали мамки, няньки и служанки.

«Хана рыбкам», – с улыбкой подумал я.

Псина, тем временем выбравшись на другой берег, схватила диск и отправилась к хозяйке тем же путем.

- Вик, Вик, давай ко мне! – позвала мисс Джей лабрадора.

Голос у девушки был приятный – не высокий и писклявый, а ровный и сочный.

Вик выбрался на берег и, интенсивно встряхнувшись, щедро окатил окружающих брызгами. Девушка смеялась, утирая капли с лица, а мамки, няньки и служанки недовольно повизгивали.

- Отныне это Ваш подопечный, – повернулся ко мне граф.

От меня не ускользнуло слово «подопечный», но я отреагировал лишь вопросительно вздернутой бровью.

- Это не девушка, у меня нет дочерей, есть только единственный сын. Мальчику с десяти лет приходится изображать из себя леди, сейчас ему шестнадцать. Причины этой ситуации я сообщить вам не могу. О том, что Джером юноша, знаем только я, Марта и Томас, теперь и Вы. Томас уже слишком стар, чтобы присматривать за мальчиком, а сын последнее время совсем отбился от рук, он извел всю домашнюю прислугу, его нужно держать в узде, иначе он привлечет к себе ненужное внимание. Осенью мы отправимся в Лондон, где Джей будет представлен обществу, естественно, как моя дочь. К этому времени, мальчик должен вести себя адекватно. Вы справитесь?

- Сэр, думаю, справлюсь, – ответил я, пряча собственное недоумение за холодной, сдержанной маской.

- Томас, позови Джерома, и пусть явится, как есть, – сказал граф с суровым лицом.

Старый дворецкий, бросив на меня презрительный взгляд, поклонился графу и пошел за мальчиком.

Мда, вот от кого ждать мне неприятностей.

Граф снова повернулся к окну, я последовал его примеру. Мы наблюдали, как Тощая Тень довольно быстро для своего возраста идет по лужайке к чайной беседке, где устроилась в кресле утомившаяся юная «мисс». Причем, залезла «она» туда с ногами, оголив босые ступни и лодыжки.

Граф устало вздохнул.

- Совсем не хочет вести себя прилично. Ни я, ни тем более Томас, не можем повлиять на него. Я не могу наказывать Джероми физически, даже голос повысить не в силах, мне стыдно за этот маскарад, который ему приходится устраивать, а по-другому уже нельзя.

Я просто слушал, от меня не требовалось никакой сочувствующей реплики, граф объяснял свою позицию. А тем времен, «девушка» уже неслась к дому, подобрав подол синей юбки и сверкая бледными, круглыми икрами.

- Я даю Вам свое разрешение на телесные наказания, в рамках разумного, естественно. Никаких синяков и увечий, розги подойдут.

Я взглянул на мужчину, ему было тяжело дать мне этот элемент воспитания в руки, но граф решил, что юноше это необходимо во благо. Я невольно проникся уважением к нему, хотя, до сих пор, не знал причину сего фарса.

Матери я не знал, мой собственный отец был довольно знатен, а я, незаконнорожденный ублюдок, был пятном в его идеальной родословной. В восемь лет меня отправили в монастырь послушником, позднее мне предстояло стать монахом. А до того знаменательного дня меня насиловали все, кому не лень было.