возвышающейся цементной платформе и автоматических машин по продаже

билетов. Расписание на стенке машины указывает, что в течение часа поезда

не будет, поэтому я устраиваюсь на одной из холодных плит. На таком

расстоянии от океана воздух не такой влажный, но ветер дует также сильно,

что я дрожу. Я оглядываюсь через плечо. Вокзал пуст.

Вот так ощущается одиночество, холодное и серое, с капелькой

паранойи, напоминающее мне, что есть вещи и похуже. Но есть также и

получше.

Я включаю телефон, что дал мне Мик. Дома уже за полночь. Хейли

вероятно, прикидывает, как ей пробраться домой, не разбудив маму. Кристи,

наверное, набирает сотое сообщений о своем последнем кризисе со своим

парнем Мэттом. Потом Хейли отвлечет ее разговорами, а Мэтт отправит

10 "бритва Оккама" (Occam's razor) – принцип экономии мышления (требование исключения несводимых к

интуитивному и опытному знанию понятий)

какое-нибудь психотическое стихотворение, что растопит сердце Кристи и

вновь все будет хорошо. Никогда не думала, что буду скучать по

претенциозной поэзии Мэтта, но я как бы скучаю.

Я борюсь с желанием написать им. Чем меньше контактов у меня с

прежней жизнью, тем безопаснее для нас всех.

Но тяжеловато принять эту новую жизнь с начинающей неметь от

камня попой. Неделю назад моя жизнь была беспорядочной, но она была моя.

Она не сводилась только к Сынам, чистокровкам и попыткам сохранить

хрупкое перемирие. У меня были друзья, родители и любимый парень.

Теперь же, все что у меня есть – так это разбитое сердце, незнакомцы и

маячащая угроза собственной смерти.

Может быть, я ничего не могу поделать с разбитым сердцем, но я могу

вернуть семью и друзей. Я могу уничтожить угрозу.

Однажды принятое, решение кажется таким ясным, таким правильным,

я не могу поверить, что у меня ушло так много времени, чтобы понять это.

Остин был прав в одном. Мы не такие уж и разные. Я бы убила, чтобы

защитить тех, кого люблю. Ради права любить их.

Я не сажусь на поезд до Дублина. А жду еще сорок минут поезда,

направляющего обратно, откуда я приехала. Когда поезд держит путь на

запад, бешенный стук в груди понемногу стихает, ритмичные удары

снижаются до мягкого постукивания. К тому времени, когда я снова в такси в

Трали и на пути к Кэт, я чувствую себя почти нормально. Но до тех пор, пока

такси не останавливается у ворот Лоркан Холла, я не задавалась вопросом:

«что я делаю». Я не могу просто сидеть и ждать, пока Сыны найдут меня

первыми. И я не настолько глупа, чтобы думать, что смогу уничтожить

Сынов в одиночку. Мне нужны союзники.

Пришло время, заключать перемирие с врагом моего врага.

– 10 –

Мик встречает меня у подъездной дорожки и берет мою сумку. Он не

произносит ни слова, но я почти могу различить намек на улыбку в уголках

его рта, когда он катит мой чемодан обратно в дом.

Я не следую за ним. Я пока не готова встретиться с Остином. Что я

вообще ему скажу?

Ты победил.

Ни за что. Может быть, если я буду выглядеть бесстрастной, заставив

его поверить в то, что не так уверена, как на самом деле, то я смогла бы

вынудить его пообещать, не причинять вреда Блейку. Остин может быть и

богом-манипулятором с неким планом, но насколько я могу судить, он

никогда мне не лгал.

Ветер дует вдоль обрыва, увлекая за собой капельки влаги и

забрызгивая мои щеки. Моя кровь хаотично пульсирует, подражая

какофонии волн вдалеке. Сила движется во мне с всплесками и толчками. Я

иду прочь от дома и пробираюсь по горной тропинке вниз к скалистому

пляжу.

Вода отражает черные тучи над головой, создавая бесцветный пейзаж,

где море и небо сливаются вместе, разделяемые время от времени

белоснежными гребнями волн, разбивающимися о скалы. У меня такое

ощущение, что я оказалась в черно-белом фильме, где все различается только

разными оттенками серого.

Пена обволакивает камни у кромки воды пузырчатым покрывалом,

прежде чем отступить и снова нахлынуть, покрывая еще больше земли.

Темная вода намного больше, чем просто два компонента водорода и одного

кислорода, и на сей раз я рада этому. Для девушки проведшей три последних

года в попытке объяснить мир, разбивая все до мельчайших элементов, тут

есть неожиданная свобода, появляющаяся с принятием магии.

Какой-то выбор делаешь ты, какой-то делают за тебя. Я не хотела быть

бандией. И не выбирала – быть частью войны с богами. Но мне также и не

убежать от этого. Если Сыны хотят войны, они получат ее.

Я прогуливаюсь между валунов к небольшому пляжу за ними. Вода

поднялась настолько высоко, что достаточно сухой, чтобы пройти, остается

только узкая дорожка вдоль края обрыва стены. Я иду по ней к месту, где

вчера вечером земля раскрылась, проводя пальцами по щели. Моя рука

проходит прямо сквозь пространство, слишком малое, чтобы существовать

отдельно. Я отдергиваю руку обратно.

Врата.

Я могла проскользнуть сквозь щель в Авернус – бесплодную пустыню,

полную водопадов, сливающихся в могущественную реку, носительницу душ

на пути к их последнему пристанищу. До того как узнала, чем был Авернус, я

считала его прекрасным и неиспорченным с его строгим скалистым

пейзажем и журчащей водой.

Теперь же, я отпрянула от нее, вспоминая трех огромных волкодавов с

острыми, как бритва зубами, патрулирующих периметр.

Вспышка белого света прожгла темное небо. Я никогда не была связана

с молнией, но электричество щекочет края моей собственной силы,

воспламеняя ее. От света я закрываю глаза. Гул силы, текущий сквозь меня

до боли знаком, что-то напоминающее, когда Блейк прикасался ко мне. Я

резко открываю глаза. Пятна маячат перед взором.

– А, приветственный комитет. – Голос раздается отовсюду и неоткуда.

Я поворачиваюсь вокруг, но никого не вижу. Я опускаю руки, воздух

внезапно становиться неподвижным. Даже океан, кажется, обуздан по тому,

как он скользит по скалам. Моя кровь спокойна, сила приглушена.

– Сюда, милочка.

Пятна перед глазами исчезают, и я замечаю фигуру человека,

прислонившегося к одному из огромных валунов, обозначающих путь к

пляжу. Не совсем человеческую. Он выглядит примерно моего возраста,

может быть, восемнадцать, но он определенно не человек.

Ледяная вода кружится вокруг моих лодыжек, в то время как прилив

мчится мне навстречу. Моя кровь становиться такой же холодной. Он

купается в своем собственном холодном свете, отбрасывая тени, служащие

только для того, чтобы подчеркнуть прекрасные формы мышц и костей его

груди и рук. Длинные темные волосы спадают ниже плеч, собранные сзади

лентой из зеленого пледа, соответствующей материалу, опоясывающему его

талию. Его голубые глаза сверкают белым. Прежде я видела только одного

бога, но даже если бы и не встречала, я бы все равно узнала его.

– А где остальные? – Его голос мелодичный, царственный.

– Остальные? – Я оглядываюсь вокруг. Мы одни на этом быстро

исчезающем клочке пляжа. Или он ожидал еще богов? Невозможно. Они

заключены в потустороннем мире.

Как Остин был. И не стал.

– Ты не можешь быть единственной, кто почувствовал мой призыв к

оружию.

Его акцент не столь изыскан как у Остина. Он так раскатисто

произносит звук «р», что слегка напоминает пирата.

– Призыв к чему?

Теперь вода доходит до моих икр, течение тянет меня за ноги. Мне

нужно выбираться с этого пляжа, прежде чем он полностью исчезнет. Я

делаю шаг навстречу ему, хотя каждая частичка моего тела говорит

держаться от него подальше. Это не правильно. Даже если Остин нашел путь