– Довольно.

Голос Мика едва громче шепота, но все сразу перестают смеяться,

узнавая в нем приказ. Даже Рианнон выглядит наказанной, ее взгляд

устремлен на землю перед нею. Знают ли они кто такой Мик? Или он

использует Внушение? Начинает накрапывать легкий дождь, но никто не

двигается с места. Мик берет мою руку, и я позволяю ему, благодарная за

поддержку.

– Брианна – гостья его светлости. Если вы не можете уважать ее, то

уходите сейчас.

Я не желаю быть гостьей Остина, даже если он надежно заперт в

потустороннем мире. Не желаю быть ему кем-нибудь. Я вынимаю свою руку

из руки Мика. Рианнон поднимает взгляд с земли, прищурившись

поглядывая на серебряный амулет на моей шее.

– Тогда примите мою отставку. – Она тянется к руке девушке, стоящей

рядом с ней. – И Шеннон. Моя дочь не будет работать здесь.

Теперь дождь льет сильнее, но все остаются на месте. Я дрожу,

поскольку вода впитывается в волосы, превращая распрямленные локоны в

дикие кудри. Здесь их не уложить.

Шеннон не двигается. Она встречается со мною взглядом из-под

белокурой челки. Ее губы изгибаются в застенчивой улыбке. Она хочет

остаться, но ее мать права. Ей следует бежать подальше от этого дома, пока

может. Я именно то, что сказала ее мать.

Ведьма. Седьмая дочь богини Дану, которая может управлять стихиями

и оставляет разрушения на своем пути.

Угроза для них всех.

Просто спросите Блейка.

Рианнон креститься, потягивая дочь к дороге. Она останавливается и

указывает длинным, скрюченным пальцем на мою грудь.

– Она принесет чуму на этот дом.

Дрожь, пробравшая меня сейчас, не имеет никакого отношения к

дождю. Она глубоко внутри. Остин называл меня своей Джульеттой. Но

именно Блейк и я были обречены с самого начала. Слова Рианнон раздаются

в моей голове и все, о чем я могу думать – Шекспир был прав только

наполовину. Я – чума на оба их дома.

– 3 –

Сон носит спонтанный характер. Я не могу закрыть глаза, не видя

ярости во взгляде Блейка, когда он отправил меня прочь.

Чего он ожидал от меня? Что я просто позволю им дальше причинять

мне боль? Не так много оскорблений может стерпеть девушка. Мне не

следовало терпеть их вовсе. К тому же бандия может дать отпор. Но я не

причинила бы боль невинным людям. Как он мог подумать, что я смогла бы?

Меня оставили одну в громадном доме, что по существу является

замком, с персоналом боящимся посмотреть на меня после вспышки

Рианнон. Большую часть времени я провожу в огромной комнате, которую

Мик объявил моей. Кровать настолько высокая, что у нее есть собственные

ступеньки. В примыкающей ванной комнате каменный пол, сочетающийся со

стенами. Я провожу добрые семьдесят два часа за научными текстами

девятнадцатого века, взятыми из библиотеки и питаясь в комнате.

Первое время я вскакиваю от любого звука, словно Сыны выжидают

прямо за углом, стараясь застать меня врасплох. Не то чтобы мое хрупкое

перемирие с Сынами собиралось длиться вечно, но я ожидала, что оно

продлиться дольше, чем несколько коротких месяцев. Я даже не знаю,

пострадал ли кто-нибудь в огне. И намерен ли Блейк убить также и меня.

К третьему дню моя настороженность уступает место беспокойству, и я

отправляюсь на разведку. Я следую по коридорам, рассматривая картины и

мебель, которые заставляют почувствовать себя как в музее. Даже с учетом

тщательной меблировки здесь царит пустота настолько безграничная, что

даже самые плотные гобелены не могут преградить путь сквознякам и эху.

Это дом без семьи. Без души.

И только когда я выхожу на улицу и подхожу к конюшне, холодный

озноб, пробирающий меня с самого побега с Ранчо Доминго, начинает

рассеиваться. Знакомые запахи овса и кожи прогоняют тьму. Когда я вхожу в

амбар, управляющий конюшней кивает мне. В неясном свете

выглядывающего из-за облаков солнца он выглядит даже еще грубее со

шрамами и рябым лицом.

Я останавливаюсь у каждого стойла, уделяя минуту на знакомство с

лошадью. При звуке моего голоса гнедой жеребец поводит ушами и

подходит, поднимая нос над дверью стойла. Я глажу его по морде.

– Вижу, вы уже познакомилась с Талли. – Управляющий конюшней

становится рядом со мной. – Не позволяйте ему одурачить вас. На вид он

само очарование, но с ним хлопот не оберешься. Тигр в лошадиной шкуре.

– Я знаю этот тип.

– Значит, вы умеете ездить верхом?

Для того, кто похож на головореза из подворотни, у него достаточно

четкий и дружелюбный голос.

– У меня была лошадь дома. – Я протягиваю руку. – Кстати, я Брианна.

Он берет мою руку.

– Малкольм Миллер.

– Помню.

Он был единственным, кто вступился за меня, когда Рианнон обозвала

меня ведьмой. Не знаю, действительно ли он не поверил ей или просто

старался завоевать расположение Мика, но он мне все равно нравится.

– Могу я прокатиться верхом? – Спрашивая разрешение, я ощущая

себя почти робкой.

Малкольм кивает.

– Лошади будут рады компании. Но не Талли. Начни с Панды. Она

знает окрестности и не доставит тебе никаких хлопот.

Панда оказалась плотной черной кобылкой с тремя белыми «носками»

и маленькой звездочкой во лбу.

Я сама чищу ее, но Малкольм настаивает, чтобы оседлать ее. Он

помогает мне взобраться, а затем указывает в сторону тропки, исчезающей за

холмом.

Я пускаю Панду рысью, а затем легким галопом. На протяженном

участке я позволяю ей самой вести и мчаться во весь опор. Все вокруг

размывается в серо-зеленом цвете. Мое сознание отключается, я ощущаю

только удары копыт Панды о мягкую землю и холодный ветер в лицо.

К тому времени, когда я снова пускаю ее прогулочным шагом, уже

больше невозможно увидеть дом или амбар. Небольшая тропинка

ответвляется вправо от основной дороги, сужаясь в сторону океана. Я

ощущаю привкус соли на губах, и меня охватывает желание подъехать

ближе.

Я направляю Панду в противоположное направление. Я не могу

позволить себе потакать своим инстинктам. Больше не могу.

Я нахожу тропинку, исчезающую в рядах аккуратно посаженных

деревьев, до того как та сворачивает к крутому склону. Я еду вверх, то и

дело, оглядываясь и любуясь видами поместья внизу.

Небольшая поляна расположилась на вершине холма. Посреди поля

стоят останки двух каменных стен, расположенных под прямым углом.

Камни имеют причудливые формы, но подогнаны друг к другу словно пазл,

образуя ровные ряды, где стены все еще стоят.

Я оставляю Панду на участке со свежей травой и, спешиваясь, подхожу

к разрушенным стенам.

Серое небо становится темнее. По земле ползут клочья белого тумана,

отступая в противоположное направление, встречаясь с основанием стены. Я

узнаю стиль кладки камня, скрепленных грязью. Такую же стену я видела в

поле с Дану, когда впервые попробовала заклинание изгнания, только эта

стена меньше и в ужасном состоянии.

Холодный ветер проникает сквозь легкий свитер. Подходя ближе к

разрушенной стене, я чувствую легкое головокружение. Я кладу руку на

камень, чтобы восстановить равновесие. Гладкую поверхность покрывают

глубокие линии, примитивные фигуры, высеченные в глыбах. Первая

представляет собою круг с исходящими от него линиями, подобно детскому

рисунку солнца. Рядом с нею – грубое изображение молнии. Последняя же

фигура более детализирована – это силуэт бегущей лошади с

развивающимися позади нее гривой и хвостом.

Я знаю эту лошадь.

Я дотрагиваюсь до небольшой подвески на серебряном браслете.

Форма талисмана в виде лошади идентична рисунку. Я поднимаю запястье,

поднося подвеску ближе к гравировке на камне, изумляясь сходству.