слишком поздно. Дану мертва.
Я убила ее.
Бронвин поднимает окровавленный нож, ее лицо искажается в
гротескную маску. Она бежит ко мне с обнаженным ножом.
Движение почти незаметно. Знаю, что мне нужно защищаться. Бежать.
Что-нибудь. Но я слишком поражена, чтобы сделать что-либо. Однако я
замечаю знакомый оттенок печали в глазах Бронвин.
Я закрываю глаза, ожидая удара ножа. И вижу золото за закрытыми
веками. Когда я открываю их, то вижу Остина, стоящего над безжизненным
телом Бронвин, а с его меча капает кровь.
Голубое небо над нами становится настолько серым, что почти кажется
черным. Огромные капли дождя начинают барабанить вокруг нас.
– Мне очень жаль, – произносит он одними лишь губами.
Льет так сильно, что невозможно ничего разобрать, кроме теней,
двигающихся за покровом дождя. Я вижу очертания Остина с мечом на боку.
Безупречный. Сильный.
А затем его поглощает тьма.
Я сажусь в грязь, позволяя дождю барабанить по моей коже. С
постепенно стихающим смехом Гвин позади меня, я, наконец-то,
расплакалась.
– 62 –
Теперь средняя школа Ранчо Домигно ощущается по-другому. Это не
только из-за того, что я выпускница, не только из-за того, что люди глядят
мимо меня, как они делали в течение последних трех лет. Это потому что все
вокруг унылое и бесцветное, покрытое тонкой пленкой безразличия.
Остин считал жизнь бесценной, потому что она заканчивается, об этом
так легко говорить, когда у тебя впереди вся жизнь. Все о чем я сейчас могу
думать – это как бессмысленна она без него.
Кристи и Хейли нашли свои новые шкафчики и теперь согласовывают
место встречи для ленча, но я едва их слушаю. Это то, ради чего мы
сражались. Возвращение к нормальной жизни. Но я не перестаю задаваться
вопросом: стоило ли того это пресное, серое существование?
– Вау. Внимание – горячий парень. – Кристи выпрямляется и
откидывает волосы через плечо.
Хейли поворачивает голову.
– Милый. Дибз17. У тебя уже есть бойфренд.
Я даже не могу заставить себя посмотреть.
– Он идет к нам. – Кристи раскачивается на пятках.
Я не отрываю взгляда от земли, изучая пятно грязи.
– Брианна?
Мягкий ирландский акцент пробуждает меня к жизни. Я поднимаю
голову, почти забывая, что это не может быть Остин. Что это невозможно.
Мик стоит всего в нескольких футах, его рыжие волосы подстрижены в
современном стиле. Его руки неуклюже засунуты в карманы черных
джинсов. Даже без бакенбардов он стоит слишком прямо, чтобы сойти за
старшеклассника. Я чувствую, как начинаю улыбаться.
– Ты знаешь его? – Кристи смотрит на меня с новым уважением.
Я не очень много рассказала им о лете в Ирландии. Они знают, что
было сражение и погибли люди. И что я не хочу говорить об этом.
Я машу Мику.
– Что ты здесь делаешь?
Он пожимает плечами, подходя к нам.
– Унаследовал здесь дом.
Дом Остина.
– Но это не объясняет, что ты делаешь в школе Р.Д., – говорю я.
Мик бросает взгляд на Кристи и Хейли прежде, чем остановиться на
мне.
– Думал, остаться на некоторое время.
Я киваю, переваривая все то, что он только что сказал. Мик не
собирается отказываться от своей роли в качестве гиллы. Он постарается
остаться на земле немного подольше. Полагаю, есть смысл в том, что он
хочет теперь быть ближе к Джо. Да и Сэм будет с Брейденом в У.Р.Д.
У меня едва хватает времени, чтобы представить Мика Хейли и Кристи
до того, как звенит первый звонок. Хейли и Кристи направляются в сторону
их первой пары по танцам, но Мик не двигается.
– Сюда на следующей недели прибудут лошади, – говорит он.
– Ты привозишь лошадей?
– Надеялся, что ты поможешь мне научить их прыгать. Думаю Талли в
особенности, мог бы извлечь пользу из дополнительных тренировок.
– Идет, – я чувствую, как мои губы расплываются в улыбке. Из Панды
мог бы выйти милый гунтер18. Да и атлетизм Талли, возможно, сделает из
17 Дибз – густой сладкий сироп, изготавливаемый из виноградного сока или фиников в ряде стран Ближнего
Востока.
18 Гунтер - верховая лошадь, тренированная для охоты.
него сказочного скакуна, если я смогу выяснить, как обуздать его. – А что
заставляет тебя думать, что я смогу подчинить Талли?
– И это от девушки, которая поставила на колени бога?
У меня сердце сжалось в груди. Никто не упоминал об Остине с тех
пор, как я вернулась.
– Прости, я не хотел… – Мик достает сложенный лист бумаги из
переднего кармана. – Может быть, ты могла бы помочь найти мой класс?
– Ты действительно собираешься в школу?
– Думал, ты поймешь.
– Я не понимаю.
– Если я остаюсь, то должен объединиться с кем-нибудь.
Со мной?
– Гилла желает объединиться с бандией?
– Это уже не в первый раз.
Предполагаю, что за этим стоит история.
– Не думаю, что я больше считаюсь одной из них.
– Ты считаешься, хочешь ли ты в это верить или нет.
С новой прической и в новой одежде Мик выглядит по-другому, но по-
прежнему невозможно смотреть на него, слышать его акцент, не думая об
Остине. И прежде чем успеваю остановиться, я выбалтываю.
– Я так сильно по нему скучаю.
Он сглатывает.
– Я тоже.
Ученики проходят мимо нас, спеша занять места в своих новых
классах. Мы с Миком стоим прикованные к месту. Я вижу ответную печаль в
его глазах.
– Не с кем поговорить, – произносит он. – Нет никого, кто знал его.
Я закрываю глаза. Он прав. Так трудно хранить все в себе. Нет никого,
с кем я могу поговорить о том, что случилось с Остином. Никого, кто поймет.
Мик протягивает мне скомканное расписание.
Я беру его и разворачиваю.
– У тебя Продвинутый Курс?
– Не будь такой удивленной. Я обучался в Оксфорде.
– Когда, в 1800-х?
– И в 1960-х. Совсем недавно в 1998.
Я смеюсь. Это инородный звук на моих губах.
– А я тебя считала выпускником Кембриджа.
Он открывает рот от изумления.
– Ты же знаешь, тебе не обязательно делать это.
– Я вообще нечего не обязан делать. Я – гилла.
Его поза меняется, осанка становиться невероятно прямой. Когда он
произносит слова, то речь не идет о силе, которой он обладает. Силе,
управляющей человеческим поведением. Способной поддерживать хрупкий
баланс. И восстановить силы бога.
Я встречаюсь с ним взглядом.
– А есть какой-нибудь способ?
Может ли Микл вернуть мне Остина?
Мик берет у меня расписание. Второй звонок. Он осматривает пустой
холл.
– Мы опаздываем.
– Если мы собираемся тусоваться вместе, ты не можешь увиливать от
моих вопросов.
Я не могу скрыть отчаяние в голосе. И не могу остановить прилив
надежды, поднимающейся в моей груди. Мик могущественней, чем бог.
– Это запрещено.
– Но возможно.
– Гилла не может позволить потворствовать личным интересам. Это
нарушит баланс.
– Мне наплевать на баланс. Меня волнует Остин.
Я чувствую себя хорошо, произнеся это вслух. Мне хочется прокричать
это во весь голос. Я устала держать все в себе.
– Тебя должен волновать баланс. – Мик кладет руку на мое плечо. –
Это единственное, что удерживает этот мир от впадения в полный хаос.
Моя грудь наполняется теплом, успокаивающим жаром, расцветающим
внутри и сочащимся наружу. Я чувствую, как улыбаюсь, даже сама не зная
чему. Я вырываюсь из рук Мика, и тепло пропадает.
– Ты используешь Внушение?
– Я пытаюсь помочь.
– Не надо.
– Ладно. – Он смотрит на скомканный лист бумаги в своей руке. – Мы
сделаем это?
Он глядит на расписание, но я знаю, речь идет не о средней школе. Он
просит стать моим союзником.