— Ха-ха-ха! — рассмеялись братья. — Старик медведя смог завалить? Ох, Серега, знали, что ты любитель языком помолоть, но так… Балабол! В город вернемся, обязательно ребятам расскажем. Ха-ха-ха! Он, наверное, кучу навоза с медведем спутал. Охотничек…

— Смейтесь, — пробурчал Сергей. — Когда придем, сами шкуру увидите. Она около дядькиной кровати валяется на полу.

— Долго еще добираться до его дома? — спросил Саша, посмеиваясь.

— Нет. Сейчас по проулку пройдем, потом вон до черемушника, а там и дом стоит, — сказал Сергей, сворачивая в узкий извилистый проход между домами.

— Почему он в стороне от всех живет? — Снова поинтересовался Саша.

— Не знаю. Там, недалеко от дома, до сих пор сохранились развалины графской усадьбы, — сказал Сергей, шагая впереди. — Ох, и огромный домище был! Даже остатки колонн еще валяются. Слышь, братаны, пока не забыл. Я мамке сказал, будто мы в поход идем, а дядьке только гостинцы завезем и все. Понятно? Не проговоритесь. Он хитрый, сразу поймет, что его обманываем.

— Сам не проболтайся, — пробурчал Славик. — Нужно его разговорить, чтобы он рассказал о пещере и монастыре. Чует мое сердце, что он знает о делишках графских. Давай скажем, что мы приехали по заданию Пал Матвеича. Может что-нибудь расскажет.

— А-а-а! — Не оборачиваясь, махнул рукой Сергей. — К нему много людей уже приезжало, да толку никакого. Дядька наговорит им всяко-разной ерунды, ткнет в какую-нибудь сторону, те быстро соберутся и туда, а дядька потом весь день ходит да посмеивается.

— Эх, что же ты у матери раньше ничего не спросил о ее родне?

— Да она сама толком не знает. Это же все скрывали. Времена такие были. А когда бабку к нам привезла, то уже не до этого стало. Сейчас мамке начхать, графиня она или нет. От звания не прибавится зарплата, как она выражается.

— Ну, все-таки графиня! — сказал Саша. — Вон какая родословная.

— Ага, а я графиненок, — засмеялся, зашмыгал носом Сергей. — Может мне мундир надеть? И с шиком, да по селу в нем прогуляться. Соседей или кондрашка хватит, или меня собаки порвут. Знаете, каких тут волкодавов держат? Ух, жутко смотреть! Все, братаны, пришли. Вон дядькин дом стоит.

Они приостановились, осматриваясь по сторонам.

В низине, заросшей черемушником, виднелся большой рубленный из толстенных бревен, дом, по периметру загороженный глухим крепким забором с колючей проволокой поверху. Во дворе было видно несколько хозяйственных построек, за которыми находился яблоневый сад, где между деревьями вразброд стояло десятка два-три ульев.

Метрах в ста от дома они заметили руины здания, около которых кустилась густая сирень, да среди зелени травы, проплешинами росла полынь.

— Серый, а где же монастырь? — спросил Саша, осматриваясь.

— Вон за тем лесом, — показал Сергей, — а за речкой, в горах, находится пещера, о которой мы говорили. Ладно, хватит болтать. Пошли, у меня в животе от голода урчит. С утра ничего еще не ели.

Сергей, ускорив шаг, торопливо направился по узкой тропке, огибая большое картофельное поле, находившееся в низине.

— Серега, чья это плантация? — спросил Славик, рассматривая ровные ряды темно-зеленой мясистой ботвы.

— Дядькин огород. Там, дальше, остальные овощи у него растут, — сказал Сергей, не оборачиваясь.

— Ничего себе! — воскликнул Славик. — Куда ему столько много? На продажу?

— Сами едят, да для скотины выращивают, — коротко ответил Сергей.

Проходя мимо забора, Саша старался найти хоть небольшую щелочку, чтобы посмотреть во двор, но доски были так плотно подогнаны между собой, что ни одного просвета не было видно.

— Серый, а где ваши волкодавы? — спросил Саша. — Слишком тихо во дворе.

— Угу, а ты стукни по забору, тогда узнаешь, — сказал Сергей, подходя к закрытой калитке.

Размахнувшись, Саша, что было силы, ударил по доскам и от неожиданности отскочил в сторону. Загремела цепь, послышался не лай, а какой-то звериный рык, и в том месте, куда Саша нанес удар, раздался глухой мощный толчок, что забор покачнулся. По воздуху разнесся яростный вой, звон цепи и сильные звуки ударов о доски.

— Вот это собачонка! — воскликнул Саша. — Не-е-ет, вы, как хотите, а я не зайду. Лучше в черемушнике переночевать, чем зверюга схрумкает.

— Поздно, — сказал Сергей, — дядька уже подошел. Сейчас откроет.

— Кого там еще черти принесли? — раздался громкий густой бас, и калитка распахнулась.

Братья застыли как вкопанные.

Перед ними стоял старик: ростом выше двух метров, широкоплечий, седовласый, с густой окладистой бородой, насупленными бровями, из-под которых были заметны темно-карие глаза, от взгляда которых у ребят по телу пробежали мурашки и нос с горбинкой, как у Сергея. На руках выделялись крепкие мышцы. Рубашка-косоворотка навыпуск и штаны, заправленные в начищенные хромовые сапоги, придавали ему вид богатого человека старых дореволюционных времен.

— А-а-а, племяш объявился, — пробасил он, — а это что за шкеты с тобой?

— Друзья, дядь Коль, — сказал торопливо Сергей. — Сашка и Славка — наши соседи.

Старик взглянул на них тяжелым пронизывающим взглядом, словно обжег и немного посторонившись, пробурчал:

— Проходите…

— Матушка! Аглаюшка, посмотри, какие гости к нам пожаловали, — открыв входную дверь в дом, пробасил дядя Коля, — угощения доставай. Ребята с дороги проголодались. Проходи, племяш. Заходите, ребята.

— Иду-иду, — послышался голос, и вышла небольшого роста женщина: волосы скрывал платок, повязанный по самые глаза, излучающие тепло и доброжелательность, в длинном темном платье, поверх которого была накинута безрукавка; в руках она держала какое-то шитье. — Сереженька приехал! А это кто с тобой? Дружки? Вот молодцы, что не забываете нас, проведываете. Отдохнете от суеты городской, забот ненужных. Тут у нас хорошо, на душе благостно. Проходите в горницу, проходите, — сказала она, пропуская ребят в большую комнату.

Братья переступили порог и остановились, переглянувшись.

— Славка, — прошептал Саша, — такое чувство, что я в прошлый век попал.

— Ага, как в кино, — тихо проговорил Славик, — только еще режиссера не хватает.

— Что вы шепчетесь? Присаживайтесь к столу, — подтолкнула их тетя Аглая. — Николаша, дорогой, развлеки гостей, пока я на стол накрываю.

Братья не удержавшись, хмыкнули, услышав, как она назвала мужа.

— Цыц, ребятня! — густым басом позади них сказал дед. — Сказано, что к столу, так шагайте.

Ребята осторожно прошли через большую и светлую комнату, аккуратно отодвинули от стола легкие, с гнутыми высокими спинками стулья и присели, опасаясь, что они сломаются.

— Чего боитесь? — спросил дядя Коля, поглаживая холеную бороду. — Ничего с ними не случится. Меня сколько лет выдерживают, а вас…

— Они такие старые? — неожиданно для себя, спросил Славик фальцетом.

— Сколько себя помню, эти стулья стояли в нашей гостиной. Сидите, отдыхайте, а я к матушке схожу. Потороплю ее с обедом, — и, выглянув в окно, добавил, — пора уже полдничать, а не то что обедать.

Он поднялся со стула и легкой походкой вышел из зала на кухню, где разговаривали матушка и Сергей.

Братья посмотрели друг на друга, удивленно покачали головами и с изумлением начали рассматривать комнату. Такого они еще не встречали: Чистые некрашеные полы, выскобленные до белизны, старинный кожаный диван с высокой спинкой, стол с круглой столешницей, стоявший на изогнутых покрытых резьбой ножках, за ажурной занавесью виднелась старая кровать с большими металлическими спинками и множеством подушек, уложенных пирамидой. Там, на стене, они заметили висевшую в потертых ножнах с инкрустацией шашку. В переднем углу находилось несколько почерневших от времени икон, среди которых выделялась одна в темном серебряном окладе, на котором поблескивали вставленные в него цветные камушки.

Неслышно шагая, Саша подошел к комоду на маленьких гнутых ножках, заинтересовавшись красивой резьбой и необычными ручками с вензелями на них. Присев на корточки, он начал внимательно рассматривать вензель, увидел на обратной стороне личное клеймо мастера и надпись на иностранном языке, которую пытался прочитать. Увлекшись, не заметил, как подошел дядя Коля и вздрогнул от его баса: