Раз десять пришлось поднять и опустить тяжелое мокрое полотнище, прежде чем оно стало похожим на парус. Холодный ветер глубокими складками трепал ткань, и она прилипала освежающим компрессом к возбужденной голове Эрика.

Георгу было не легче. Когда он, наконец, поставил оба паруса и поднял якорь, руки у него покрылись волдырями. Опыт достался нелегко, но не без пользы — «Роза ветров» наконец выскользнула из маленькой, затененной развесистой ольхой бухты, у песчаных берегов которой все еще плескались большие клочья желто-белой пены. Вырвавшись на простор, она мягко накренилась под легким зюйд-вестом и быстро набрала скорость. У штурвала их пиратского корабля стоял важный и гордый Фабиан, Эрик радостно трубил в туманный горн, а Георг нырнул в рубку, достал карту озера Меларен и бинокль и старательно изучал курс. Вид у него был озадаченный: он беспокойно поглядывал на компас, почесывал затылок, а потом спросил осторожно:

— Послушай, Фабиан, а ты курс знаешь?

— А ты что, торопишься домой к Зануде? — Фабиан усмехнулся, однако постепенно взял ориентир на синевшую на горизонте лесистую возвышенность, куда Георг настойчиво направлял бинокль.

Остров остался уже далеко-далеко позади, солнце жгло руки и ноги, и это было особенно приятно после холода и дождя. Эрик лежал на спине и, уставясь в небо, мурлыкал песенку. Фабиан был недоволен, что-то бубнил про себя, и «Роза ветров», послушная его капризам, чертила нечеткие зигзаги на воде, похожие на букву s. Георг наводил на судне порядок. Он ласково гладил рукой начищенные им до блеска латунные кнопки и с грустью думал о том, что скоро им придется покинуть «Розу ветров», а дома им не останется ничего другого, как ходить все лето на пристань да глазеть на «Эвелину» — детище маляра…

Тут вдалеке, со стороны Стокгольма, над лесистым мыском показался тонкий коричневатый пароходный дымок, и вскоре из невидимого залива вынырнул пароход и направился к острову. Его курс пересек курс «Розы ветров».

Это был обыкновенный тихоход, мало чем отличавшийся от стокгольмских пароходов, что стояли по вечерам на городском причале. Капитан, стройный и широкоплечий, в фуражке с золотым галуном, стоял на мостике, а из камбуза доносился запах жаркого.

В укромном местечке за трубой, защищенном от ветра, сидел, пригревшись на солнышке и углубившись в чтение газеты, торговец лососями Винквист, которого друзья обычно именовали Эльгреном[20]. Это был законный владелец блекингской[21] плоскодонки «Розы ветров» — единственной романтической мечты в его жизни, заполненной хорошо налаженной и доходной розничной торговлей. Сейчас он как раз совершал поездку, чтобы немного отдохнуть и перегнать шикарную яхту к своей загородной даче — из-за штиля и неотложных дел ему пришлось недавно поставить ее на якорь в заливчике возле пока еще пустовавшей виллы своего друга Фризелля, торговца сыром.

Торговец лососями Винквист с досадой скомкал газету, в которой он прочитал о торговле лососиной на севере, не сулившей ему ничего хорошего, и бросил ее за борт. Газета поплыла белым лебедем по волнам, над ней с тоскливыми разочарованными криками закружились голодные чайки. Он с удовольствием вдохнул пахнувший из кухонной трубы аромат и пробормотал:

— Однако море возбуждает аппетит, пожалуй, надо спуститься вниз и съесть бифштекс.

Если бы Винквист не сразу осуществил свой план и не спустился тут же в тесный и темный ресторан, он увидел бы нечто, отчего волосы у него на голове встали бы дыбом: его красотка «Роза ветров», управляемая мальчишкой, без флага и брейд-вымпела, с перевернутым кливером[22] и плохо закрепленным гротом[23], виляла по волнам, так что пенная полоска за ее кильватером[24] извивалась длинной змеей по сверкающему под солнцем заливу…

Пароход взял курс на островок, и мальчики следили за ним тревожным взглядом. Когда он прошел мимо, оставляя за собой разбегающийся в стороны след, мальчики увидели на волнах что-то белое.

Эрик решил, что это большая птица, но Георг утверждал, что это цинковый ящик для хлеба. Чтобы разрешить спор, они подплыли ближе и увидели, что это намокшая и расползающаяся от воды газета. Георг подцепил газету багром и осторожно расправил ее. «ПЕЧАЛЬНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ!» сразу бросился ему в глаза заголовок. Георг понял, что это про них.

«Три школьника из маленького соседнего городка — Георг и Эрик Шален, сыновья покойного редактора «Курьера» Карла Шалена, и Фабиан, сын трубочиста, исчезли во время сильного позавчерашнего шторма. Поскольку лодку, на которой они плыли, нашли плавающей вверх дном у берега в Большом Березовом заливе, можно считать определенным, что они встретили смерть в пучине волн». Ну и ну! Георг поднял растерянные глаза и не успел ничего сказать, как Фабиан, бросив руль, подбежал к нему и выхватил газету из рук. Он быстро пробежал ее глазами и побледнел от восторга.

— Видали, салаги! — воскликнул он. — Мы умерли и похоронены! Никто нас не ищет. А яхту сорвал с якоря шторм, она разбилась, дала течь и пошла ко дну. Никто не подозревает, что она ходит по морю. И для чего, скажите, нам нужно воскресать из мертвых, плыть домой, чтобы нам задали трепку? Нет уж, пусть и дальше думают, что мы умерли. Они еще поплачут, пожалеют, что придирались к нам.

Яхта сделала под ветром резкий поворот, и гик с шумом перебросился. Георг, не отрываясь, смотрел на раскинувшийся перед ним фьорд, огромный и свободный, прочерченный, словно лучами, сияющими солнечными дорожками, на чаек, кружившихся над ними. Нужно ли ему, в самом деле, спешить назад, чтобы вечно слушать мерзкое брюзжание. Там никто не оплакивает ни его, ни Эрика. Да. но что будет потом, когда они вернутся домой? А ведь им все же придется вернуться. Да стоит ли бояться? Разве им не угрожала только что смертельная опасность? Как говорится, не так страшен черт… Это все взрослые запугивают их.

— Плывем дальше! — воскликнул он. Глаза его зажглись, и на скулах от волнения выступили красные пятна. — Поплыли дальше!

А Фабиан, отчаянный парень, улыбнулся своей независимой улыбкой и развернул гик «Розы ветров» навстречу еле видной черте горизонта, где узкие полоски облачно-синих лесов, сливаясь с водой и небом, уплывали в бесконечную даль.

Весь следующий день и всю следующую ночь мальчики плыли волей провидения по меларенскому лабиринту из фьордов и проливов. Гонимая теплым, напоенным ароматом цветов ветром «Роза ветров» тихо и празднично скользила по извилистым водным дорожкам мимо нежно-зеленых лугов, на которых паслись только что выпущенные пестрые стада, мимо садов в белом цвету, мимо поросших ельником крутых скалистых уступов и красных складов кирпичного завода, мимо маленьких гостеприимных городских пристаней с флагами и башнями.

Фабиан, конечно же, сидел у руля и был в приподнятом настроении, даже бранился меньше обычного. Он придумывал самые неожиданные меры предосторожности: то велел Георгу соскоблить ножом название яхты на носу, то при встрече с каким-нибудь пароходом заставлял Эрика прятаться в рубке, чтобы их не выдало число три. На борту царило доброе братское согласие. Преисполненные сознанием опасности, они безраздельно доверяли друг другу, были предупредительны и каждый восхищался храбростью остальных членов экипажа. Когда на другой день к вечеру им встретился крутой и пустынный островок, где меж круглых камней и покрытых мхом скал росли ели, Фабиан выбрал путь между ним и материком. Берега здесь — совсем низменные — вдруг резко сближались, образуя узкий заросший камышом канал. Камыш с мягким шуршанием расступался перед «Розой ветров» и становился все гуще и выше. Выход закрылся, развернуться было невозможно.