— А как насчет 45-й дивизии? Она будет пытаться штурмовать крепость? — спросил унтерштурмфюрер Фик.

— 45-я дивизия? — На лице Стервятника промелькнула циничная улыбка. — Она собирается атаковать крепость на рассвете, после артиллерийской подготовки.

— А мы будем помогать 45-й дивизии, господин штурмбаннфюрер?

— Помогать им? С каких это пор Ваффен-СС интересовало то, чем занимается пехота вермахта? Мы позволим им сделать все, на что они окажутся способны, а потом вступим в дело сами. — Он стиснул кулаки. — Для меня важно лишь одно: наш батальон должен завтра оказаться внутри Брестской крепости. Ясно?

— Так точно, господин штурмбаннфюрер!

— Прекрасно. Тогда можете разойтись.

Офицеры «Вотана» разошлись. В темноте были видны вспышки выстрелов гаубиц 45-й пехотной дивизии, которые уже начали обстреливать крепость, готовясь к утренней атаке. Но бойцы «Вотана» слишком устали, чтобы прислушиваться к звукам артиллерийской канонады. Они заснули, едва только их головы коснулись подушек. Первый день операции «Барбаросса» был позади.

Штурмовой полк 45-й дивизии, встретивший чересчур ожесточенное сопротивление, не выдержал и откатился назад. Мимо бойцов «Вотана», спотыкаясь, брели в тыл сотни людей. Их лица были черны от пороховой гари. Вид у них был совершенно сломленный.

Несколько офицеров «Вотана» попытались было задержать их, но Стервятник дал сигнал оставить бойцов 45-й дивизии в покое. Презрительно кривя рот, он бросил:

— Господа, не стоит пачкать руки об этот сброд. Он попросту не стоит этого.

— Но это же немецкие солдаты, — попытался возразить фон Доденбург. — Мы не можем позволить немецким солдатам бежать!

Стервятник посмотрел на него с циничной усмешкой.

— Говорят, что немецкая пехота непобедима, не так ли? Только не верьте этому, мой дорогой фон Доденбург! Я уже не раз видел, как драпает «непобедимая» немецкая пехота. Уверен, что я еще много раз увижу это, пока не получу свои заветные генеральские звезды на погоны и не переберусь на тихую работу в штабе.

Артиллерия русских принялась поливать огнем остатки разгромленных полков 45-й дивизии, методично уничтожая живую силу противника. По окончании смертоносной артиллерийской канонады из крепости выдвинулась пехота и заняла те позиции, где совсем недавно находились немецкие войска. Атака на Брестскую крепость была полностью сорвана. Все надо было начинать с самого начала.

Сидя в своих танках под палящим июньским солнцем, бойцы «Вотана» ждали сигнала. Но со стороны русских не было видно никакого движения. Если бы не дым, который стлался над крепостью, можно было бы подумать, что в этом месте вообще никогда не было войны.

Фон Доденбург поднял глаза к небу. Очевидно, русские ждали, когда солнце окажется у них за спиной и будет бить противнику прямо в глаза. Тогда они и перейдут в наступление. Фон Доденбург облизал растрескавшиеся губы и спросил механика-водителя:

— Горючего достаточно?

— Да, господин гауптштурмфюрер, достаточно.

— Шульце, у тебя все в порядке?

— Абсолютно. Единственная проблема — мне так хочется поссать, что, кажется, я сейчас лопну. К тому же я не могу притронуться к казенной части орудия — под этим солнцем она раскалилась почти докрасна, и я боюсь обжечь себе руку. И еще у меня есть странное чувство, что нам тут не очень рады, господин гауптштурмфюрер. А в остальном все просто прекрасно!

— С подобным энтузиазмом ты быстро продвинешься в рядах Ваффен-СС, — хмыкнул фон Доденбург.

Неожиданно он позабыл и про Шульце, и про нестерпимую жару. В наушниках раздался скрипучий голос Стервятника:

— Вот они… вражеские танки… движутся прямо на нас.

Фон Доденбург приник к обзорной трубе. Прямо на них мчался ромбовидный строй русских Т-34. В воздухе мелькнула молния, вслед за ней раздался сильный удар грома. Т-34 продолжали двигаться прямо на них. Казалось, что они едут совсем беззвучно — шум их моторов и гусениц уносил в сторону разбушевавшийся над крепостью сильный ветер. Сидя в танке, фон Доденбург молча считал вражеские машины. Десять… пятнадцать… всего двадцать Т-34!

Фон Доденбург знал, что все танкисты «Вотана» ждут сигнала к атаке. Русские танки подходили все ближе, но радио молчало. Стервятник пока не давал команды стрелять. В воздухе вновь прогремел удар грома. По башне танка забарабанили первые крупные капли дождя. «Вотан» застыл. Наконец по радио раздался голос Стервятника:

— По русским танкам — огонь!

В эту секунду небеса разверзлись, и хлынул чудовищной силы дождь. Стало темно. И в темноте фон Доденбург увидел первые яркие вспышки — это били по броне русских танков их бронебойные снаряды.

— Шульце, — крикнул фон Доденбург в микрофон, — выстрели-ка по тому танку, что катится слева.

Шульце мгновенно выстрелил. Их снаряд ударился о броню Т-34 и улетел в небо. Фон Доденбург загнал в казенную часть орудия другой снаряд.

— Огонь! — выдохнул он.

Справа от них русский Т-34 получил прямое попадание снаряда и остановился. Из него в небо пополз густой столб дыма. Затем он взорвался изнутри, превратившись в клубок огня и раскаленного металла. С грохотом взорвались и находившиеся в танке снаряды.

— Отличное попадание! — воскликнул механик-водитель.

— Огонь! — приказал фон Доденбург Шульце.

Унтершарфюрер выстрелил. Но стена воды, которая лилась с неба, ослепляла их и не позволяла увидеть, попадали они в русских или нет. Вспышки света, которые мелькали в темноте, могли быть как признаками того, что их снаряды поразили свои цели, так и обыкновенными молниями.

Они включили вытяжку, но та не справлялась с пороховым дымом, и им приходилось глотать едкий смрад ртом, стреляя и тут же заряжая пушку новыми снарядами.

На мгновение стена воды перед их танком расчистилась, и они увидели, что прямо на них несется Т-34. Очевидно, русский механик-водитель тоже ничего не видел перед собой.

Шульце выстрелил первым — и увидел, как башня Т-34 взлетела в воздух, точно была сделана из бумаги, а не из стали. В следующую секунду русский танк взорвался. Там, где он только что был, образовалось облако раскаленного пламени и дыма. А еще через несколько секунд пламя погасло, и все вновь погрузилось в темноту.

Прошло еще немного времени — и вражеский снаряд угодил в их собственный танк. Внутри башни внезапно вспыхнул ослепительно-яркий свет. Фон Доденбург вдруг почувствовал, что ему нечем дышать, а в следующий миг ощутил отвратительный запах горящей человеческой плоти и волос. Танк резко остановился.

Все еще ослепленный, не в силах различить, что с ним сейчас происходит, фон Доденбург почувствовал, как чьи-то сильные руки подхватили его под мышки и потащили вверх. Его колено сильно ударилось о какой-то металлический выступ. Он закричал от боли.

— Тихо! — услышал он. Это был голос Шульце. В следующую секунду фон Доденбург почувствовал, как на лицо ему падают капли дождя. — Я вытащил вас из танка. Вы сейчас находитесь на броне рядом с башней. А теперь прыгайте вниз. Быстрее!

Фон Доденбург неловко спрыгнул вниз и приземлился на четвереньки. Справа от него что-то яростно пылало. Его собственный танк тоже был объят пламенем.

— Шульце! — крикнул он. — Прыгай, прыгай ради бога!

— Мне надо вытащить чертового водителя, — хрипло откликнулся унтершарфюрер. — Я никак не могу найти его.

— Я тебе помогу. — Фон Доденбург попытался подняться, но ноги подогнулись, и он растянулся на земле. Тогда он встал на четвереньки и пополз к своему танку. Чем ближе он подползал к нему, тем сильнее чувствовался жар пламени, которое с каждой секундой разгоралось все ярче.

— Наконец-то, я нашел его!… — Ликующий крик Шульце сменился воплем ужаса. Он сжимал в руках оторванную голову механика-водителя.

Гауптшарфюрер Метцгер любовно глянул на твердую палку копченой колбасы и буханку армейского черного хлеба, из которой торчали кусочки соломы. Даже бутылка водки, которая покоилась у него в кармане, не смогла бы добавить этой еде большей аппетитности. А солдату — особенно после того, как он целый день рисковал своей жизнью ради народа, родины и фюрера, — следовало хорошо питаться.