Марэ отметил Демени как одаренного ученика и заручился его согласием на сотрудничество еще до открытия Физиологической станции в Парк де Прэнс, состоявшегося в 1882 году. Демени тесно сотрудничал со своим учителем и сыграл первостепенную роль в изобретении хронофотографа с неподвижной пластинкой, а также и пленочного. Работы над этим последним аппаратом подвигались туго, много лет изобретатели встречали на своем пути большие затруднения, о которых сохранилось свидетельство Демени:

«Аппараты Марэ позволяли запечатлеть десять-двенадцать изображений в секунду, но добиться полной остановки пленки было чрезвычайно трудно — специальная прижимная рамка задерживала пленку, однако иногда она продолжала двигаться, невзирая на это приспособление, и изображение получалось смазанным.

Лента была короткой и несовершенной, но даже и такую отыскать в продаже было нелегко»[73].

Пленочный хронограф[74], такой, каким он был описан в 1891 году, представляет собой значительный прогресс по сравнению с кабиной на рельсах хронофотографического аппарата с неподвижной пластинкой образца 1882 года.

Биоскоп Демени. Съемочный аппарат. Модель 1895 г.

Марэ и Демени применили свой новый аппарат для изучения мимики лица. Эти работы подали Маришеллю, молодому профессору Института глухонемых, мысль использовать хронофотографию для обучения своих учеников путем демонстрации снимков говорящего человека. Маришелль вступил в сношения с Демени, и тот, хотя и не без труда, добился серии хороших снимков.

«Основную трудность представляло освещение лица, из-за желтого оттенка кожи оно всегда оказывалось недостаточным. Применялась концентрация солнечных лучей, отраженных зеркалом, но и это не давало удовлетворительных результатов. Модель испытывала подлинную пытку, в таких условиях трудно было требовать нормального выражения лица. Получались сплошные гримасы.

Мне удалось все же произвести удовлетворительный опыт, запечатлев лицо говорящего человека, который произносит короткую фразу: «Я вас люблю». Безусловно, фраза эта произносилась не с тем выражением лица, которого она требовала, но все же фраза произносилась, и я получил восемнадцать изображений последовательного произнесения этой фразы, которое длилось секунду»[75]. Вышеописанную фразу произносил Демени. На фотографии можно было видеть его блондинистую бороду, отложной воротничок, галстук пластроном и пенсне на черном шнурке. Он сам позировал перед хронофотографом и тщательно выговаривал: «Я вас люблю» и «Да здравствует Франция!»

Но глухонемые, которым показали серию разрозненных фотографий, не могли в них разобраться. Ведь даже те, кто прекрасно знаком с определенным движением, с трудом узнают его, когда оно заснято изолированно, вне зависимости от предшествующих и последующих движений.

Тот же аппарат открытый (заметьте отсутствие перфорации и маленький размер катушек типа катушек «Кодак»).

Мы уже ознакомились ранее с недостоверностью изображения жокеев и артистов в опытах Мэйбриджа. Экспериментаторы из Парк де Прэнс были удивлены не менее, чем Мэйбридж, когда получили первый снимок кричащего человека.

Марэ пишет по этому поводу:

«Нам было любопытно посмотреть, как изменяются черты лица человека, во весь голос произносящего отдельные междометия. Моделью для этого эксперимента послужил сторож физиологической станции. Мы ставили его перед аппаратом и заставляли кричать определенное слово несколько раз подряд. Серия снимков показала периодическую повторяемость одних и тех же движений лица, при этом лицо так странно искажалось, что начинало походить на отвратительную маску. Когда же мы смотрели не на снимки, а на модель, в выражении лица кричавшего человека не было ничего необычного.

Вся странность фотографий происходила оттого, что они запечатлевали преходящие выражения лица, движения, которые в естественном положении сливаются одно с другим так, что ни одно из них мы не воспринимаем в изолированном виде; мы видим всего лишь говорящего человека, и выражение его лица мы воспринимаем как нечто естественное»[76].

Для того чтобы хронофотография стала полезной глухонемым, надо было оживить изображения при помощи фенакистископа и таким образом научить их читать каждый снимок. В неподвижном же виде снимки не имели для глухонемых никакого смысла. Вот что сделал Демени:

«Я брал диапозитивы фотографий говорящего человека и вклеивал их с большой тщательностью в окошечки металлического диска.

Перед диском с диапозитивами я помещал концентрически (на той же оси) другой диск, служащий обтюратором и движущийся с большой быстротой. Они были соединены цепной передачей таким образом, что если было тридцать диапозитивов, то диск обтюратора делал тридцать оборотов на один оборот диска с диапозитивами, то есть по одному обороту на каждый из диапозитивов, последовательно появлявшихся перед глазами.

Получалось впечатление лица в движении. Когда смотрели через увеличительное стекло, размер лица увеличивался и иллюзия становилась полной. Человек шевелил губами, как живой. Я изобрел «говорящую фотографию».

Использованный для этих опытов аппарат — фенакистископ с двумя дисками, похожий, кстати, на аппарат, которым пользовался Мэйбридж, — не был нов. Новизна была в том, что здесь впервые ожила фотография человеческого лица, и это первое проявление крупного плана было событием, которое произвело сенсацию и поразило даже самого Эдисона. Аппарат, названный фоноскопом, был гвоздем фотографической выставки[77]. А в марте 1892 года изобретатель получил на него патент. 20 декабря 1892 года организовалось Французское общество фоноскопов.

Этот успех вскружил голову Демени, и он вообразил, что получил ключ к обогащению и что теперь достаточно только найти разумного капиталиста, который согласится финансировать внедрение его аппарата. В этот период он не стремился к публичной демонстрации своего фоноскопа; он снабдил свой аппарат фонарем Мольтени и приспособил его к тому, чтобы он повсеместно, в каждой гостиной мог заменить собой фамильные альбомы фотографий.

«Сколько людей были бы счастливы, если бы они могли вновь увидеть в движении черты лица умерших людей. В будущем неподвижные фотографии будут заменены движущимся портретом, которому простым поворотом рукоятки можно будет придавать жизнь.

Станет возможным зафиксировать выражение лица, как фиксируют голос фонографом. Можно будет даже воссоединить то и другое, чтобы увеличить иллюзию. Таким образом, от анализа движения можно будет перейти к «восстановлению жизни». Как замечательно осветить живые и разнообразные выражения человеческого лица на портрете, тогда как фотография делает его похожим на мумию, и оставить после своей смерти такие следы своего существования, которые можно будет оживить, как бы вызвать вещественного духа»[78].

Жак Дюком пишет:

«В научном и фотографическом мире тогда много говорили об открытии Демени. Многочисленные промышленники и финансисты сменяли один другого в вилле Шапталь. Среди них самыми выдающимися были Леон Гомон с его финансовой группой[79], а также Люмьер. Изыскивали практические средства для распространения во Франции этого нового замечательного открытия.

Хотели извлечь из него промышленные выгоды. После длительных переговоров Гомон приобрел патенты Демени. Люмьер и его сыновья предпочли работать над созданием другой системы проецирования»[80].