Одна из девушек – с копной рыжих волос, худющая как палка и длинная соответственно такая же, виляя бедрами, со сцены направлялась к нам. Никогда раньше не судила о ком-то предвзято, а вот эту возненавидела с первого взгляда. Сука, зараза, стерва – все эпитеты ей подходили как нельзя лучше. Особенно после того, как она подойдя к Глебу чуть ли не впритык, стала прогибаться как кошка, вилять своей задницей и сжимать груди, которые так и грозились выскочить из того подобия купальника, что она одела. Глеб ее не отослал, и никаким видом не показал, что ему это не нравится. Он наслаждался зрелищем. Я готова была взорваться на том же месте. Встать, вырвать этой гадине ее рыжие патлы, толкнуть на пол, и попинать еще несколько раз ее стонущее от боли тело, острым носком своей туфли.

Когда же эта… эта, раздвинув ноги села на колени Глебу, я не выдержала. Нет, не пошла рвать ей патлы, - встала, и наплевав на то, что на мне нет трусиков, пошла на сцену, прямо к шесту.

Глава 12

Девушки передо мной расступались, и скорее всего, моя целеустремленность и огонь ярости в глазах был тому причиной. Место у шеста мне тоже не пришлось отбивать, хотя я могла бы за него подраться. В том состоянии, котором я сейчас пребывала - я все могла.

Холодный метал, приятно ласкал руку при прикосновении. Я почему-то думала, что после всех тех трений об него горячими женскими телами, он должен быть уже раскаленным. Да и ладно, так даже приятней. Я прикоснулась лбом к металлу, а потом прижалась к нему всем телом, сверху обхватывая трубу рукой. Потерлась пылающей щекой о шест, позволила ласкающею холодку коснуться моей шеи. От удовольствия закрыла глаза. Я опустила одно плечо, удерживаясь другой рукой за верх шеста, развернулась – приятный холодок коснулся моей спины. Слегка присела, раздвинув ноги - позволяя свободной юбке, опустится между ними, и прикрыть причинное место.

С динамиков лился какой-то восточный мотив, не слышала раньше этой мелодии, но она мне понравилась. На заднем фоне был слышен бой барабанов. Тяжелый проникновенный – он совпадал с ударами моего сердца.

Я открыла глаза. Девушки вокруг меня расступились, некоторые мужчины прекратили свои разговоры, обращая взоры в мою сторону. На Глеба я не смотрела, специально развернулась в другую сторону, хотя все мысли были только о нем. До боли сильно хотелось взглянуть на него и знать, что да, видит. Я ведь для него решила устроить это шоу – пусть насладится.

Музыка ускорялась, и одного трения о шест и хождения вокруг него мне было мало. Я прогибалась в поясе назад, касаясь волосами земли, при этом стараясь не задирать слишком высоко ноги и не показывать того, что и так открыто.

Барабаны все настойчивее и тяжелее звучали из динамиков, отдавая ударами во всем теле. Приглушенный свет и периодические яркие блики софитов вводили меня в какой-то транс. Это как гипноз, как наваждение. Я даже не знаю, сколько времени танцевала. Уже не контролировала, насколько высоко поднимаю ноги, как сильно прогибаюсь, и настолько эротично запрыгивая на шест, а потом, подогнув одну ногу в коленке, съезжаю по нему.

Я не смотрела в зал - я наслаждалась танцем. Все напряжение минувшего часа нашло выход подобным образом. Когда же в очередном пируэте прижалась спиной к уже хорошо разогретому шесту, увидела стоявших около сцены мужчин, внимательно наблюдающих за моим танцем.

Но все они терялись на фоне Глеба. Он медленно поднимался ко мне по ступенькам. Перед ним расступались и мужчины и женщины. Казалось весь мир готов уступить ему дорогу, а он не спеша приближался ко мне с грацией хищника. В глазах не было ни злости, ни ревности – там плескался огонь возбуждения.

Я застыла. Прижавшись спиной к шесту, больше не двигалась, только смотрела, как он приближается. Все то, что не смогла сделать музыка и танец – сделал один его взгляд. Он обжег меня изнутри. Такого не может быть. Я не могу его хотеть после того, что он только что позволял себе у меня на глазах. Не могу замирать в ожидании продолжения. Но, тем не менее, я стояла и не двигалась. Смотрела на него как кролик на удава.

Он был уже рядом, совсем близко – можно протянуть руку и коснуться. И я готова была сделать этот шаг на встречу. Может это наваждение или что-либо другое, не знаю, но меня тянуло к нему как магнитом.

Он положил свою руку на мою, прижимая ее сильнее к шесту, другой коснулся моих приоткрывшихся губ, слегка оттягивая нижнюю. А потом медленно повел пальцем вниз, оставляя горящий след на коже. Прошелся по впадине между грудей, прижимая облегающий топ еще ближе к телу, опустился на оголенный живот, чертя огненную линию. Когда палец коснулся пупка, я дернулась как от удара, но он не остановился – продолжил путь вниз. Прошелся, перебирая уже двумя пальцами, по короткой юбочке и забрался под нее. А я по-прежнему, не отрываясь, смотрела ему в глаза. Тело вздрагивало при каждом касаний его пальцев к бедру. А я все ни как не могла отвести взгляд, от его горящих глаз.

Он коснулся влажных складочек, не резко – нежно, не погружаясь внутрь, а поглаживая. Его прикосновения возбуждали еще больше. Они казались мне слишком легкими поверхностными. Было нестерпимое желание прижать его руку между моих ног посильнее. Удерживать ее там и не выпускать – пусть творит чудеса.

И это все прошло в одно мгновение, когда из-за его спины я увидела копну рыжих волос. Хотелось убежать, спрятаться и просто пореветь. Почему реветь – не знаю. Я давно не плакала - еще со смерти родителей.

Он увидел, куда был обращен мой взгляд.

- Извини, забыл выключить.

Глеб достал с кармана джинсов небольшой круглый плоский пульт, с множеством мелких кнопочек разного цвета. Одна из них была красная, размером больше остальных - нажал ее. Все присутствующие люди исчезли в одно мгновение, оставляя на месте своих, недавно еще существующих тел еле заметные светящиеся разводы. Через несколько секунд исчезли даже светящиеся зеленые точки, находящиеся посредине каждого, только что стоявшего здесь человека.

Мое удивление словами просто не описать.

- Что это?

- Это голограмма, малышка.

- Но как?

И тут пришло понимание.

- Ты меня спровоцировал!

- По другому ты бы не согласилась устроить для меня это шоу.

Все мои последующие возмущения были заглушены его поцелуем. Рука снизу больше не касалась нежно и ласково, а требовательно ласкала и с силой сжимала так жаждущее ее тело.

Обидно не спорю, но разве об этом можно думать, когда он подобное вытворяет своими руками и губами? Правильно – невозможно. Вот и я не могла. Мозг был отключен. Правили балом страсть и жажда тела.

Ноги были заброшены ему на талию, сильные руки поддерживали и сжимали ягодицы, опирая меня спиной на металлический шест.

Толчок – резкий, сильный - и хриплый стон вырывается из моей груди, он вторил его рычанию.

Еще один – шест вжимается в спину, но это не больно. Больно будет, если он остановится. Но он не останавливается. В полумраке пустого зала, на сцене, прижимая к шесту спиной, он врезался в меня все сильней и сильней. Бой барабана все отчетливей слышался, почти заглушая собой восточные мотивы мелодии. Я была как в трансе. С каждым ударом в ушах, ощущала удар в тело.

Мои руки ласкали его плечи сквозь футболку, наслаждаясь стальной твердостью мышц. Во время очередного толчка я загнала ноготки в его спину. Не знаю, как у меня это получилось, но, по-видимому, футболка была разорвана, так как под пальцами ощутила что-то горячее и липкое.

Последовавший за этим его полу стон полу рык был полон страсти – не боли, а член начал с удвоенной силой врываться в мое тело. Ягодицы стиснуты, губы ласкают шею, слегка покусывая ее острыми зубами.

Толчок бедрами, укус в шею – и я разрываюсь миллионами искорок, с протяжным стоном сильнее врезаясь ногтями в израненную спину.

Первое утро, когда я, проснувшись, не захотела сбросить его руку со своей талии. Мне было тепло и уютно в кольце его объятий. Во всем теле чувствовалась приятная истома. Первое утро, которое меня здесь радовало, а не окунало в пучину неизвестности и безысходности.