- Беги в спальню.

Едва уловимый шепот Руба, когда я его перепрыгивала, все же услышала. Скорость моего бега была ошеломляющей, но мысли в голове бегали еще быстрей: «А что дальше? Не под кровать же прятаться». Сзади оставался Руб, ему нужна помощь. Но сейчас ноги уносили меня сами. Он мчался по пятам. Сворачивая в очередной коридор, заскользила, едва не падая на пол, но хватка пальцами за угол, помогла удержаться на ногах. Никита дышал мне в спину. Мчась на всей скорости в темную стену спальни, боялась расшибиться, о не успевшую вовремя открыться дверь, но не замедлялась – сзади была опасность страшнее.

Стена молниеносно посветлела передо мной и разъехалась дверцей, тут же сзади закрываясь. Я услышала, как Никита со всей скорости врезался в закрывшуюся дверь. Он упал, а я остановилась и обвернулась, только добежав до противоположной стены спальни.

Прижалась к шероховатой поверхности и затаила дыхание. Страх обострил все остальные чувства. Нас разделяло больше семи метров пространства и прозрачная стена, но я видела темные крапинки в светлых радужках его глаз. Видела пульсирующую жилку на шее и вздутые вены на висках. Вдыхала тошнотворный запах, исходивший от него. Смесь ярости и ненависти, даже горькая нотка страха. Интересно, чего он боится?

Дверь не открывалась, но и не темнела, приобретая облик стен. В левом углу, около двери образовалась голограмма с показателями моих жизненно важных функций. Пульс зашкаливал и эта цифра мигала. Дом воспринял это как угрозу жизни и заблокировал меня в этой комнате. Как открыть в таком случае дверь и выйти, я не знала, но меня сейчас это только радовало.

- Наташенька открой дверь.

Я молчала.

- Натуличка, подойди сюда и открой мне дверь.

Ласковый елейный голосок лился ядом.

Я стояла на том же месте.

- Ната, открой мне.

Его странные обращения и коверкания моего имени были непонятны и бессмысленны, как на мой взгляд. Но Никита продолжал эту странную игру.

- Наташа, открой, я сказал.

Его терпение было на исходе, но он не прекращал попытки.

- Натуся, ну пожалуйста, ну открой мне.

Я никак не реагировала на его обращения, по-прежнему стояла около стены, хоть уже и не вжималась в нее.

- Наталья, открой дверь.

Никаких движений с моей стороны.

Он, периодически, то стучал кулаками, то поглаживал прозрачную поверхность стены.

- Да какое же эта сука, твоя мать, дала тебя имя?

Он оперся лбом о дверь, и устало закрыл глаза.

Ничего не могла понять. Какое имя, причем здесь моя мать. Вспомнились слова Глеба об истинном имени, которое никто не должен знать. Своим Глеб со мной поделился, но ведь у меня ничего подобного не было. Я просто Наташа. И чего Никита хочет добиться с помощью истинного имени? Неужели называя мое имя, он рассчитывает, что я глупой марионеткой буду выполнять его идиотские просьбы?

- Ладно, девочка моя, я хотел по-хорошему, но могу и по-плохому. Он оттолкнулся от двери, которую только что поглаживал, развернулся и ушел.

Куда? Страх не позволил мне подойти к двери и посмотреть, безумно боялась, что она от моего приближения откроется, и я останусь один на один с этим безумцем.

Никита вернулся через несколько минут, за собой он тащил Руба. Тащил в прямом понятии этого слова. Взяв его за ворот рубашки, тем самым приподняв голову парня, он волочил его ноги по полу, оставляя сзади красные следы. Руб был в бессознательном состоянии. Голова безвольно опущена в противоположную от меня сторону. Мне была видна только его спина, и я ужаснулась, разглядев ее - темно коричневая рубашка с правой стороны, внизу грудной клетки, была изрезана и пропиталась кровью. Ткань липла к телу.

О Боже! Что с ним?

Посмотрела на безумца. Что он собирался делать? Зачем ему парень.

Притащив Руба под дверь, Никита отпустил его ворот. Голова парня со стуком упала на землю. Руки и ноги безвольно разбросаны по сторонам, грудь с трудом поднимается при дыхании. Забыв об опасности, я подбежала к двери. Но передо мной она так же не открылась.

- Что с ним? Это ты сделал?

- Тебя так волнует этот парень? Неужели разлюбила меня и отдала свое сердечко этому сосунку? А как же Глеб? В его тоне не чувствовалось ревности или злости, только насмешка и презрение.

- Не трогай его, слышишь. Зачем он тебе нужен?

- Все в твоих руках малышка, выйди и помоги ему. Спаси, если он тебе не безразличен.

Никита смотрел на меня, ожидая результата от произнесенных слов, а я не знала, что сделать или сказать. Было до жути страшно. И за Руба и за себя.

Он наклонился и несколько раз ударил Руба по щекам. Тихий измученный стон и едва заметный трепет ресниц – парень пришел в себя.

- Ну же, давай, приходи в себя. Без твоей помощи нам никак не обойтись, правда, любимая?

Никита продолжал хлестать Руба по щекам, но взгляд с меня не сводил.

Руб застонал и медленно открыл глаза. Измученные, полные боли они уставились на обидчика.

- О, ты уже с нами?

Никита с легкостью приподнял безвольного парня, позволяя тому спиной опереться себе на грудь, удерживал его на весу, поскольку ноги Руба постоянно подкашивались. Они были примерно одного возраста, даже рост был одинаковым, но по сути своей, совершенно разными - полной противоположностью.

- Ну же Руб, давай, попроси эту девочку выйти к нам.

Никита придерживал Руба под мышку, говорил ему на ухо, а сам по-прежнему смотрел мне в глаза.

- Не выходи.

Его голос был тихим, хриплым. Руб произнес всего два слова, но они дались ему огромными усилиями.

- Что с тобой случилось?

Я прикоснулась к двери, ощущая под ладонями прохладный гладкий материал. Уже не боялась за себя, хотела открыть эту дверь, выйти и помочь Рубу. Не знаю чем, но помочь. Его боль резала мне сердце.

- Не важно.

Но Никита решил дополнить слова Руба.

- Почему же не важно – важно! Руб в последнюю минуту передумал, и не захотел мне помочь спасти тебя. Даже спрятаться решил. Но от меня не спрячешься. Нас с тобой никто не сможет разлучить, правда, милая?

- Что ты с ним сделал?

- Всего лишь наказал за попытку мне помешать. Нечего становиться у меня на пути.

Его ухмылка была отвратительной, пропитанной ядом. Как я могла этого всего не видеть?

- И этот щенок настолько тебе предан, что сумев спастись, не пошел в барокамеру отлежаться и залечить раны, а жертвуя собой, помчался предупредить. Оцени это Наташенька, выйди и пожалей своего рыцаря.

Как? Как мне выйти? Будь моя воля, я бы давно уже вырвалась отсюда, и перегрызла бы глотку этому деспоту. Глаза заволокло пеленой слез. Я видела мучения Руба и понимала, что его время истекает с каждой секундой. Ему срочно нужна барокамера. Я готова была добровольно пойти с Никитой, лишь бы спасти Руба. Потом как-то сбегу – не важно, лишь бы был жив этот парень с добрыми светлыми глазами. Пусть исследует меня как подопытного кролика, я согласна, лишь бы был жив.

- Выходи, Наташенька. Ты заставляешь меня идти на крайности.

В его руке сверкнул нож - большой, охотничий с зазубренным лезвием. Он повел острием плавно вверх, прилаживая заостренный кончик к впадине под ухом Роба.

- Стой! Нет! Как мне выйти скажи? Я выйду, сейчас же. Только скажи как?

Хлопнула ладошками в никак не открывающуюся дверь.

- Ты должна успокоиться и не видеть во мне угрозы – дверь откроется сама.

Он вообще слышит себя? Стоит с ножом, приложенным к горлу моего друга, и ожидает, что я успокоюсь?

- Я знаю, что это сложно, но ты ведь сильная девочка, правда? Ты сможешь, если захочешь. А ты ведь хочешь?

Он нажал сильнее острым кончиком на кожу, выпуская капельку крови.

- Нет. Остановись! Я постараюсь. Только дай мне немного времени.

- А вот как раз с этим, крошка, у нас проблема. Времени нет. Так, что если ты дорожишь жизнью Руба, открывай эту чертову дверь!

Сердце колотило как бешенное, руки дрожали, и я не знала, как с этим справиться. Подумать о чем-то хорошем, о чем-то приятном и милом. Я закрываю глаза, а перед ними стоит измученный Руб с приложенным к горлу ножом. И кровь – всюду кровь.