И он не соврал, как всегда. Он просто прямо не ответил.

- Я успел. Ты научишься себя контролировать, а до этого я всегда буду рядом.

Он гладил меня по голове как ребенка. Мне так спокойно в его объятиях. Простые слова «я всегда буду рядом» были бальзамом на мою израненную душу.

Глава 22

Ужин мы готовили вдвоем. Вернее я готовила, а он периодически пощипывал меня за пятую точку, тем самым оттягивая время приготовления этого самого ужина.

Все заготовки, что остались после ухода Доры я с вредности выбросила. Глеб смотрел на это с улыбкой, но ничего не сказал. Выливая в мусорное ведро маринад вместе с мясом, я засмотрелась на это самое ведро. С виду ничем не приметное приспособление, да и изнутри точно так же. Не думала, что встречу здесь что-то такое до придела простое, как обычное железное ведро. Железное оно или нет – не знаю, какой-то метал это точно.

Но когда дна этой емкости коснулся маринад, оно тут- же разъехалось, изображая голодную пасть, правда, без зубов, или воронку – смотря с каким воображением на это смотреть. Мусор в виде кусочков аппетитного мяса благополучно исчез, воронка закрылась, напоследок засасывая за собой все до последней капельки, оставшегося на стенках маринада.

Стою и смотрю. Я на ведро, или что это такое, Глеб на меня. Не долго думая, наклонилась и коснулась стенки этой емкости. Чистая. Взглянула на Глеба – улыбается. Не с насмешкой, а как-то по-другому – с добротой и искренностью. Так улыбаются проделкам ребенка, который, касаясь всего, изучает мир. Это сравнение было не приятным. Не хочется мне быть для него несмышленым ребенком.

- Глеб, я же для тебя слишком глупая и наивная. Зачем я тебе?

- Если задаешь подобные вопросы, значит не на столько глупая.

- Нет, я серьезно. Тебе же со мной не интересно общаться.

- Незнание этого мира, строения ДНК и подобной умной чепухи еще не делает тебя неинтересным собеседником. Никогда не был большим любителем разговоров о высшей материи.

А обо мне? Где слова обо мне? Что я не такая уж и глупая, что всю информацию улавливаю на ходу. Или просто пусть бы сказал, что любит, да хоть что нравлюсь, и поэтому ему нет никакого дела до уровня моего развития.

Я даже сама не заметила когда обиделась. Глаза больше игриво не сверкали, и на Глеба смотреть не было никакого желания. Отвернулась к столу и принялась переставлять мясную вырезку с одного места на другое.

- Не стоит дуться, ты сама к этому еще не готова.

- К чему?

Не хотелось оборачиваться. Продолжала сверлить глазами ни в чем не повинный кусок мяса.

- К любви.

Сразу же встрепенулась. Глаза округлились в немом вопросе. Я отвернулась и уставилась на Глеба. Но он не спешил отвечать, и я все же задала вопрос вслух.

- Почему не готова?

- Любовь это жертвенность. Это готовность отдать все и даже самого себя любимому человеку. Ты пока хочешь только брать. Требуешь и отнимаешь силой то, что хочешь получить.

О какой силе он говорит? Может, имеет в виду, давление, которым я не осознанно влияла на Дору?

- Что ты имеешь в виду?

- Ты хочешь любви и поклонения в свой адрес, сама же ничего не готова дать взамен. И скажи я сейчас о своих чувствах, ты этого просто не оценишь, воспримешь как должное. А то, чего не добиваешься, никогда не будет оценено должным образом.

- Ты хочешь, чтобы я добивалась твоей любви?

- Может не совсем добивалась, но проявляла желание ее иметь.

- Как?

- Ну, вот приготовление ужина – это путь в нужном направлении.

Он уже улыбался - эта улыбка ему безумно шла. Но сейчас она меня раздражала. Так бы и грохнула его чем-то по наглой умной физиономии.

И о чем с ним дальше говорить? Раньше возмущалась, что мужчины тупят, а сейчас туплю я. Не знала, что сказать в ответ, и, наверное, впервые решила промолчать.

Развернулась к столу и оставленной там вырезке. Чисто с каприза захотелось и ее выбросить. Я даже взялась рукой за мясо, стоявшее на доске для последующей разделки, но…

Но потом заставила себя успокоиться. Вдохнула несколько раз поглубже, прикрыла на мгновение глаза…

А может он прав? Не стоит прятать голову в песок как страус. И нет никакого смысла казнить гонца за нелесную весть. Он меня ничем не обидел, просто сказал правду. Да не сладкую и приятную, но правду.

Я хотела любить ушами, тонуть в чужом внимании, ласке, и ничего не давать взамен.

Это ли любовь?

Чувствую, что внутри есть огонек, есть что-то неведомое, поселившееся там не так давно. То, что заставляет сердце биться быстрее от одной только мысли о нем, то, что больно ранит, когда появляется угроза его потерять.

- Умница.

Он коснулся поцелуем моего уха, шеи. Тысячи мурашек пробежались по всему телу.

Почему «умница»? Потому что сдержала гневный порыв, успокоилась и не выбросила мясо? А я его не выбросила и даже не заметила, когда под свои размышления, положила обратно на стол и начала аккуратно разрезать на порционные кусочки.

- Потому, что уже готова слушать.

- Что слушать?

- Не что, а кого. Себя.

- Ты что, читаешь мои мысли?

Готовка опять была благополучно забыта, а я развернулась к нему и вглядывалась в эти зеленые с темным ободком радужки.

- Нет. У тебя слишком выразительные глаза.

- Ты не смотрел мне в глаза.

- и жесты.

Я прикусила губу. Опять спешу, не давая возможности собеседнику договорить.

- А ты вообще можешь читать чужие мысли?

Смолчит или ответит? И я бы не удивилась, если бы Глеб опять перевел разговор на другую тему, но он ответил.

- Телепатия у нас развита очень хорошо, но без разрешения это делать запрещено. А в твою голову так вообще не пролезть.

Он наклонился и опять поцеловал меня в шею. Так не честно! Все здравые мысли моментально вылетают из головы.

- Только в мою?

- Угу.

Это «угу» в шею с потоком теплого воздуха, заставило меня вздрогнуть. Я все же пересилила себя и оттолкнула его на расстояние вытянутых рук.

- Почему.

Глаза, горевшие возбуждением, стали потихоньку приобретать самое обычное выражение. Он отошел к противоположной стене, увеличивая между нами расстояние. Повернулся ко мне лицом, опираясь попой на столешницу, и с самым серьезным выражением приступил к объяснениям.

- На любой яд есть противоядие. Так же на телепатию. Умение читать чужие мысли еще не значит, что можно делать это безнаказанно. Помыслы это слишком личная, а иногда и опасная информация, чтобы делиться ею со всеми желающими. Существует много методов скрыть эту информацию и заблокировать доступ к своим размышлениям.

Способностями защиты обладают только те, кто обладают телепатией. Жители вашего мира для нас как открытая книга, но ты, учитывая то, кем был твой отец – совсем другая.

- Какая?

Я слушала с интересом. Уже не ожидала слов «особенная» или «самая лучшая». Он не тот мужчина, от которого можно всего добиться капризно надув губки или печально опустив глазки. И пусть Глеб не читает мои мысли, как только что сам признался, но его чутье это что-то больше телепатии. Безошибочно узнает, когда это наигранность, а когда действительно исходят чувства из самого сердца.

- Ты обладаешь этими способностями хоть и не умеешь ими пользоваться. Потому и прочесть тебя невозможно.

Приятно, хоть и не то, что я хотела бы услышать.

Серьезный разговор ни на какую игривость не наталкивал. Еще несколько минут назад я вглядывалась в его глаза, сейчас же развернулась к столу и продолжила готовку. Монотонные удары ножа о разделочную доску, шипение масла на сковородке. Я сама удивилась, увидев здесь самую обычную сковородку. Была ли она здесь и раньше, или Глеб ее специально достал, как и шторы на окна - не знаю.

А может сковородка не совсем обычная?

Еще перед тем как ставить ее а плиту, осмотрела со всех сторон, выискивая что-то эдакое, как в том же мусорном ведре. Но ничего так и не нашла. Сковорода как сковорода – приятно тяжелила руку, чем-то напоминая чугунную, хоть и была немного легче. С такой встречать припозднившегося мужа под «мухой»!