* * *

Глеб зашел в помещение кабинета. Он прекрасно знал его место расположения. Просто очень давно здесь не бывал. Будучи детьми, они с правителем проводили вместе много времени. До тех пор пока его сила не проявила себя. И даже потом, в редкие встречи, когда Глеб «не был болен», им всегда было комфортно в обществе друг друга.

Все испортила одна маленькая вылазка. Тайный побег в параллельный мир. Он был не первым. Запретен плод всегда вкуснее. Поэтому убегая от стражи два будущих властителя мира, получали огромное удовольствие.

Глеб ни когда не пытался выделиться, или чем-то превзойти будущего правителя, зная свой долг и имея за плечами годы тренировок внутреннего контроля. Но в тот раз все было по-другому. Парни поспорили. Целью была девушка – кто соблазнит тот и победитель. Что тогда стало причиной срыва, Глеб до сих пор не знал. Толи азарт подстегнул чувства и заставил забыть о долге, а может девушка приглянулась, хоть сейчас он бы не вспомнил даже черт ее лица.

Но тогда все было по-другому. Хотелось победы, и он схитрил. Один взгляд глазами, не просто взгляд – сверкание, звериный магнетизм, который всегда работал безотказно, и она выбрала его. Не стоило забывать, что рядом будущий правитель, не стоило забывать, что мужское эго превыше всего. Да и не это главное – не стоило хитрить, пусть бы девушка сделала выбор сама и осознано, а не под его ментальным давлением.

Тогда была первая трещина в их дружбе. Орис что-то заподозрил, но ничего не мог доказать. Он знал о возможностях Глеба. Не все, но как будущий правитель был осведомлен о проявлении гена волка в его друге. А потом он стал правителем, с кучей советников, главным из которых был Варган, что еще больше их отдалило друг от друга.

- Ты хотел со мной поговорить.

- Да. Разговор важен и должен остаться между нами.

- Слушаю.

Глеб не спешил присаживаться в предложенное кресло, поэтому Орис тоже поднялся и опираясь руками о рабочий стол сообщил:

- Пришло сообщение с нижнего мира. Варган и Никита мертвы.

- Когда?

- Сегодня утром. Приглашая тебя с женой на праздник, я уже знал об этом. Я бы не стал выдергивать ее с полнейшей защиты твоего дома, зная о возможной опасности.

- Последний взор?

- Есть. Только Варгана. Никита был лишен права возвращаться в наш мир, поэтому его данных нет.

- Хочу увидеть.

- Сейчас?

- Да.

Больше слов не понадобилось. Правитель нажал на одну из нескольких встроенных в поверхность столешницы кнопок, и среди огромного рабочего стола развернулась голограмма. Это был не обзор со стороны – это был взгляд глазами одного человека. Последние несколько минут жизни умершего, можно было просмотреть до мельчайших тонкостей.

Голограмма остановилась на последнем кадре, где когтистая лапа монстра зависла всего лишь в нескольких миллиметрах от грудной клетки Никиты. Орис все это время молчал и внимательно вглядывался в лицо главного стража. Запись закончилась, Глеб ни одним движением или мимикой не выдал своего внутреннего состояния. Не звучало слов «я же тебе говорил, кто такой Варган», «я тебя предупреждал» или чего-то подобного. В кабинете стола полная тишина, разрываемая стуком двоих сердец. Стуком, который один из присутствующих не слышал совсем, а другой отчетливо распознавал каждый толчок крови по венам.

- Извини, что не верил.

Глеб посмотрел, на сегодняшнего правителя, а когда-то лучшего друга. Едва уловимый кивок головы и никаких больше слов не требовалось.

- Пора возвращаться в зал.

Правитель с улыбкой на лице подошел к Глебу и по старинке, слегка прихлопнув его по могучей спине, направился к выходу. Подойдя к стене, где открывшиеся створки прозрачной двери были готовы выпустить их с помещения, оба мужчины остановились. На рабочем столе ожила голограмма.

Прежний кадр потух, а на огромной поверхности высветился праздничный зал. Громкий голос диктора сообщил: «Горячие новости с праздничного зала: молодая жена главного стража на празднике в честь их первого выхода в свет показала себя не из лучшей стороны». Дальше пошли кадры записи их танца, потом разговор Наташи с Омелией. В последнем кадре застыло лицо Наташи. В ее больших голубых глазах сверкали слезы. «Правдивы ли слова Офелии, достойна ли Наталия звания первой женой Главного стража?».

Правитель вопросительно взглянул на Глеба.

- Она моя пара.

Других слов не требовалось.

* * *

Глеб нашел меня прижавшуюся спиной к колоне. Я пыталась глубоко дышать и со всех сил старалась удержать рвущиеся наружу слезы. До полного провала стоило только разрыдаться на глазах у всех присутствующих.

- Пойдем, наш танец.

Глеб не приласкал, не пожалел ни утешил. Холодный, отчужденный, стоял рядом с протянутой в пригласительном движении рукой. И я взялась за нее.

Мы кружились все так же медленно и монотонно под тихую мелодию. Я больше не рвалась что-то поменять, не хотела показного соблазна и ярких ощущений. Пусть только будет со мной мой родной Глеб. Пусть поцелует, мне больше ничего не нужно.

- Глеб, поцелуй меня.

В моем голосе звучала боль. Его ответ был сухим.

- Нас слышат.

- Поцелуй меня.

Мне было не важно, слышали нас или нет. Все было не важно. Нужна была спасительная ниточка, соломинка, через которую можно дышать под толщей всеобщего презрения.

«Я не могу с тобой проявлять эмоции на людях. Мужчина может поцеловать вторую, третью жену перед кем-то. Первую же он должен уважать и почитать, не смея оскорбить ее прилюдным телесным контактом».

Я его услышала. Не знаю, почему только сейчас. Может духовно была настолько истощена, что ослаб тот барьер, о котором он говорил. Слышала его фразу. Он говорил телепатически, разъяснял все тонкости поведения в обществе, но мне это было не важно. Важен был только его поцелуй, как знак близости между нами, знак родства душ.

- Поцелуй.

В моих глазах была мольба. Мне так его не хватало. Моего Глеба – живого, страстного чувственного, с легкой насмешкой и таким пылким взглядом. Я хотела быть в его объятиях – закрыться от всего мира и быть только с ним.

И он сделал это. Накрыл мои губы своими. Сначала нежно, ласково, раскрывая их как лепестки роз себе на встречу, потом более страстно проник в рот языком, изучая жаркие глубины. Я позволяла ему себя целовать. Поцелуй не накалял страсть, он разливал негу удовольствия по всему телу. Весь стресс и напряженность последних нескольких часов уходили, оставляя счастье и умиротворение в душе.

Не знаю, сколько длился поцелуй, пару секунд или несколько минут – это не важно. Главное, что мне стало легче. Не просто легче – мне стало безумно хорошо, каждой клеточке тела было легко и спокойно. Я больше не смотрела на правила поведения, не танцевала отстранено, держась от Глеба на расстоянии вытянутых рук - прильнула и опустила голову ему на грудь, а он обнял, с силой прижимая меня к себе.

Музыка утихла, а я все никак не хотела отстраняться от мужа. Легкое покашливание рядом вернуло в суровую реальность.

- Я пропустил ваше представление.

Я моргнула несколько раз глазами, в недоумении уставившись на правителя. Орис стоял рядом. Едва уловимая улыбка играла на его лице.

- Браво! Ты действительно шикарная актриса. Многие поверили твоей игре и посчитали тебя недостойной звания первой жены главного стража. С таким умением перевоплотиться из страстной фурии в чувствительную женщину, не сможет даже самая талантливая наша актриса.

Я была в недоразумении, смотрела на него и не знала, что ответить. В то, что он посчитал мой провал актерской игрой, не верила - не настолько он глуп. Да и окружающие не верили, но спорить с правителем никто не решился. Это был шанс. Шанс достойно выйти из этой ситуации. Он протягивал мне руку, когда я споткнулась. Это многое для меня значило.

- Благодарю. Я старалась.

Глава 28

От Глеба пришлось отстраниться и вести себя так же холодно, как и все окружающие. Это только Юлий Цезарь «пришел, увидел, победил», всем остальным приходится прийти увидеть и подстроиться. Поскольку Глеб стал неотъемлемой частью меня самой, а его мир, соответственно моим, мне придется подстраиваться и жить по их правилам. Может когда-то, немножечко, все же удастся что-либо поменять, но сейчас я была благодарна правителю, что помог мне выйти сухой из воды. Это был урок, очень важный и нужный урок в моей жизни. Да, болезненный, очень. Но как-то так повелось, что мы умеем учиться только на собственных ошибках.