— Мне жаль насчет короля Алессандро, — тихо сказала она. — Но можно мне послание?

Фредо тут же шагнул вперед.

— Может, мне стоит его взять, кузина, — и он добавил для Толио. — Я — один мужчина крови Диветри в доме, и я думаю, что казарро, мой кузен, хотел бы, чтобы я управлял казой, пока его нет.

Возмущение кипело в груди Рисы. Оно чуть притихло от вида Мило в стороне, изображающего выражение лица Фредо, добавив косоглазие. Стражница, что была с ним, заметила его игру, щелкнула пальцами и отправила Мило работать.

— Только я чистой крови Диветри в этой казе, — парировала Риса, не скрывая желчь.

Казалось, она увидела презрение в глазах Фредо, но ей могло привидеться. Он парировал нахально:

— Я должен настоять…

— Маттио, — Риса игнорировала его. — Отправь слугу в инсулу Детей Муро. Я хочу, чтобы мой брат Ромельдо был тут, пока нет отца, чтобы избежать недоразумений.

Она была рада, что от ее приказа Фредо вздрогнул.

— Не уверен, что это необходимо, кузина, — начал он.

— Я уверена.

— Будет сделано, — Маттио с мрачным видом склонил голову и скрылся за дверями. Хоть он был вежливым, Риса знала, что Маттио не любил ее дядю.

Толио посмотрел на сложенное письмо.

— Оно для казаррины, — спокойно сказал он и вручил послание Рисе. Она забрала письмо с триумфом. Она на миг отвлеклась на то, что Мило подмигнул. Было приятно, что у нее был союзник.

Она тут же заметила, что письмо было не запечатано. Любой из замка мог прочесть его. Судя по отпечаткам пальцев по краю, некоторые уже это сделали.

Милая,

Знай, что я скучаю без

тебя каждый час. Твоего отца,

Эро, и меня хорошо принял

его величество, принц Берто.

Я была бы уж

очень благодарна, если бы ты смирен-

но принесла в замок подношение в честь гостепри-

имства. Тебе нравится погода? Искренне надеюсь, что как

можно дольше продлятся ясные дни.

Джулия

Ощутив движение за собой, Риса обернулась. Фредо стоял у ее плеча, губы двигались, пока он читал:

— Я мог бы отнести в замок подношение, — сказал он, голос был скромным. Фита, постоянно вытирающая руки об фартук, стоя в дверях дома. Она хлопнула в ладоши, повела слуг с кухни за собой, чтобы начать приготовления.

— Я займусь подношением, — рявкнула Риса. — Письмо адресовано мне.

— Да, это было бы лучше всего, — сказал Фредо. — Займешься этим скромным делом. А я лучше пригляжу за хозяйством, пока казарро нет, — Риса не успела вмешаться, он добавил. — Пока не прибудет кузен Ромельдо, конечно.

Она знала, что ее отец не одобрил бы это, но должна была что-то сказать.

— Не испытывайте меня, дядя, — она хотела уйти в дом, но Толио хлопнул в ладоши.

— Минутку, казаррина. Я должен назначить вам надзирателя.

— Надзирателя? — она потрясенно посмотрела на капитана. — Я под стражей? Я не могу ходить, как хочу?

— Мне приказано разместить стражей среди каз и мостов, и чтобы к членам семи семей были приставлены надзиратели, — вежливо ответил Толио. — Вы не под арестом. Вы можете ходить, как хотите, днем. Ночью вам нельзя в город. Ради вашей безопасности, — объяснил он.

— Я рада знать, что я не под арестом, — сухо сказала она. Ее не услышали. Толио вызвал волонтера среди стражи, чтобы тот приглядел за Рисой. Никто не отвечал, и через миг Мило лениво, будто с неохотой, поднял руку. Стражница пронзила его взглядом.

— Хорошо, Сорранто, — кивнул Толио.

Риса вздохнула, не могла поверить, что к ней приставили стража, и что Мило вызвался.

— Хорошо. Но ты, — сказала она мило, который подошел, изображая скуку, — держись в десяти шагах от меня.

— Хорошо, казаррина, — протянул он. — Как пожелаете, казаррина.

11

Да, я стоял на Лестнице петиций и увидел Оливковую корону и Скипетр с шипами. Названия у них скромные, но они выглядят как из золота. Я не посмел коснуться их и взвесить, меня предупредили, что сильная магия защищает их от кражи. Говорят, когда-то давно обгоревший труп того, кто пытался забрать их, был на виду у всех перед замком. И это сработало так, что никто не повторял подобное.

— Марсель Клотье, посол Шарлеманс ко двору Кассафорте

Что-то в письме беспокоило Рису, хотя она не могла понять, что. Было необычно для Джулии написать о погоде, но не объяснить, почему они задерживаются. Не было извинений и указаний. Ни слова об отце.

— Не понимаю, — Риса спрыгнула с перил балкона. Над ней морской бриз трепал лилово-коричневое знамя Кассафорте. Она прошла по красно-черной плитке, читая письмо матери в двенадцатый раз, пытаясь забыть о стрессе последних суток.

Мило впереди нее отодвинулся, когда она приблизилась. Она пошла к перилам, и он шагнул ближе.

Искренним в записке казалось только первое предложение. Хотя они не говорили толком с Осмотра, ее нежная мама легко могла сказать, что скучала по ней. Но что-то тут было не так. Только она могла увидеть это? О, где был Ромельдо? Он стыдился прийти после ее истерики неделю назад?

Риса решительно пошла по балкону, но ее отвлекло то, что Мило отодвинулся от нее.

— Зачем ты это делаешь? — сказала она, замерев и уперев руки в бока.

— Простите, но казаррина попросила держаться в десяти шагах от нее.

Она фыркнула.

— Ты, — сообщила она, — бесишь.

Мило улыбнулся.

— Тебе нужно рассмеяться.

— С чего ты взял?

Он окинул ее взглядом.

— Мама сказала бы, что день прожит достойно, если в нем был хороший смех, — Риса представила его мать, пухлую и добрую, которая оставалась дома, готовила ужин и давала советы, пока стирала алые туники, когда он возвращался домой. — Ты того типа, который ей понравился бы, — добавил он.

— Какого типа?

Юноша перестал держаться напряженно и прислонился к стене.

— Такого, который прыгает в каналы за нищими. Ты поступила по-особенному. Редкие из Семи или Тридцати, или даже простых жителей, совершили бы такую глупость.

Риса вдруг рассмеялась, но невесело.

— Во мне нет ничего особенного.

— Мама говорила, что у всех есть что-то особенное, просто нужно поискать.

— Если бы я встретила твою мать, — сказала она, — я бы доказала ей, что я не особенная.

— Это было бы сложно, — отметил Мило, — ведь она мертва, — от ее потрясения он улыбнулся. — Не извиняйся. Ты не знала. Впрочем, — он погрозил пальцем и прищурился, собираясь спорить. — То, что человек мертв, не значит, что он не прав.

Он пытался пригладить ситуацию юмором. Но ей было стыдно.

— Странно, что я увидела тебя дважды за два дня.

Его ответ был бодрым:

— О, это не странно. Когда они назначали стражей для каз, я постарался оказаться тут.

— Почему? — она не могла поверить, что кто-то старался бы так ради нее.

— Почему? Чтобы увидеть тебя! Мы вместе спасли человеку жизнь. Думаю, если бы мы жили на Лазурных островах, это сделало бы нас женатой парой, — Риса не успела возмутиться, он улыбнулся. — Но меня устроит и быть другом.

Он хотел чего-то от нее? Она покраснела от подозрений. Может, он пытался подшутить над ней.

— Но зачем?

— Эм, давай посмотрим, — Мило постучал указательным пальцем по подбородку, делая вид, что обдумывал вопрос, хотя произнес ответ, словно это было очевидно. — Потому что ты мне нравишься? — она не собиралась принимать такой простой ответ без объяснений, и он склонил голову. — Ты другая. Я не знаю, чтобы какая-то другая девушка рисковала жизнью ради нищего. Я не о стражницах. Обычно они слишком утонченные. Тебе нужно быть осторожнее!

Риса чуть не улыбнулась. Она еще недавно думала, что всегда будет темным пятном в роду Диветри, и было приятно слышать, как кто-то хвалил ее независимость.

— Что ж, спасибо.

— Видела бы ты других из Семерки и Тридцати, — Мило прошел туда-сюда, подражая походке старика, глядящего свысока, потом походке казарры, которой не нравились запахи на улице, и она прикрывала лицо веером, а потом юной мисс, которая хихикала, заглядываясь на витрину магазина. Риса посмеивалась над его репликами под рукой. — Но ты можешь выглядеть напыщенно, да? — добавил он, улыбаясь ей.

— Что, прости? — ее тон стал холодным.

— Что, прости? — повторил за ней Мило. Он схватил письмо из ее рук. — Смотри, — он отошел на несколько шагов, расправил плечи и изобразил, как отбросил волосы. — Я рада знать, что я не под арестом, — он взмахнул письмом ее матери и указал на город. — Маттио! Отправь слугу в инсулу немедленно!

Глаза Рисы расширились, ее щеки вспыхнули. Она подумала, что он издевался, но веселье в его глазах было игривым. Она даже стала посмеиваться.

— Ты впечатляешь, когда так делаешь, — отметил Мило. — Это игра, или для тебя это естественно?

Риса улыбалась, хотя то, как он забрал письмо Джулии, заставляло ее нервничать.

— Всего понемногу. Порой приходится так делать, или меня не воспринимают всерьез!

— Особенно этот твой дядя, — присвистнул Мило. — Рядом с ним и лимон сладкий.

Он вызывал у нее смех. Последние слова напомнили, как отец запрещал смеяться над Фредо. Она невольно прикрыла ладонью рот.

— Ты хуже Петро, — сказала она.

— Кто он?

— Мой младший брат.

— Где он?

— В инсуле Кающихся Лены.

Он нахмурился.

— Почему ты не с ним?

Впервые кто-то задал ей этот вопрос. Он пронзил ее сердце как стрела. Она стиснула зубы, глубоко вдохнула и спокойно сказала:

— Они не хотели меня. Как и инсула Детей Муро.

— О, — он пожал плечами. — Невелика потеря.

— Это серьезная потеря! — воскликнула она. Глупо было думать, что простой страж поймет. — Я всю жизнь ждала, чтобы меня приняли!

— У тебя есть дела лучше, чем тратить время там, — Мило говорил серьезно. — Все знают об инсулах.

— Что они знают? — завопила она, пытаясь подавить тревогу.

— Это же частные школы для богатых? О, они учат чарам, это да, но они просто убирают юных представителей Семерки и Тридцати с дороги. Они занимают их своими мастерскими, чтобы старшие сыновья переместили потом семьи в казу и унаследовали их без состязания с братьями и сестрами. Так сохраняют мир в семье, хотя все эти наряды и церемонии делают вид, что это важно, да? Тебе не нужен этот бред.