– Мама, смотри! Там волшебник!

– Я вижу, Пуговица, – еле слышно шепчу я, глядя на него.

На спине огромного зверя, в окружении трех мальчишек, сидящих впереди и сзади него, восседает прекрасный, яркий, неповторимый, незабываемый и самый удивительный Фокусник на Земле.

Главная задача фокусника – заставить вас поверить, что вещи на самом деле не такие, как вам кажется.

Я открываю рот, я давлюсь словами и воздухом. Не могу ни говорить, ни двигаться, и лишь смотрю, как искрится самый прекрасный мужчина на Земле.

Слон останавливается прямо перед нами, опускается на землю и Фокусник ловко спрыгивает с животного, помогая детям спуститься вниз. Люди вокруг аплодируют, женщины не могут скрыть восхищенных взглядов, и я вижу, как даже в самых отчаянных и верных мамах просыпаются женщины – они смотрят на него с нескрываемым восторгом и еле скрываемым вожделением, дети кричат, вопят, прыгают, пытаясь привлечь его внимание. Они облепляют слона и Фокусника. Они скачут, они тянут к нему ручки, а он улыбается и пытается всех заметить, всех приласкать и всем подарить капельку своего внимания. Он сверкает красотой, от него волнами разливается обаяние – он самый ослепительный во всей сказке. Он смотрит на нас, он протискивается сквозь людей. Ему на выручку спешат еще двое таких же великолепных, таких же сияющих – Низкий и Белка. Я смотрю на них и не верю своим глазам – в таком виде они почти совсем, как люди. Красивые, улыбающиеся, раскрашенные, выряженные, совершенно сказочные. И я понимаю – им все равно, кем переодеваться, лишь бы не быть собой. Фокусник идет к нам, Фокусник проходит мимо окружающих нас людей. Он подходит к нам и, остановившись, расцветает в ослепительной улыбке.

Сонька вспыхивает, Сонька горит, её глаза сверкают бриллиантами, её улыбка освещает крошечное личико. Он покорил её всего за одно мгновение. Она смотрит на прекрасного, изящного волшебника в темно-фиолетовом шелковом фраке, который отливает черным в складках и переливается блестящей черной вышивкой. Она восхищенно рассматривает черный цилиндр, с яркими перьями. Она заворожено смотрит на его лицо, где грим рисует совершенное существо, похожее на удивительную и завораживающую смесь чеширского кота и безумного шляпника, а то, что под гримом, тянет её крошечным магнитиком к сверкающим глазам и обаятельной улыбке. Он опускается на одно колено, снимает черную шелковую перчатку и протягивает ей горячую ладонь:

– Здравствуй, Соня.

Моя дочь визжит, моя дочь прыгает от восторга.

А я еле дышу. Я чуть не плачу.

Он подарил ей сказку, он перевернул для неё вселенную, он весь мир положил к её маленьким ножкам. И теперь она восхищенно смотрит на него. Все мои страхи, все мои мысли мгновенно испарились – кем бы он ни был на самом деле, кем бы я его ни представила, для неё он навсегда останется таким, каким она видит его сейчас – волшебником. Прекрасным фокусником, удивительным сказочным существом, которое снизошло до неё, подарив ей самое восхитительное мгновение во всей её жизни. Ярким, пылающим центром вселенной. Солнцем в её крошечных ручках. И даже когда он смоет грим, снимет пеструю одежду, он по-прежнему будет ЗВУЧАТЬ, как самое яркое, что она когда-либо видела.

Фокусник – это тот, кто заставит вас поверить в «Сказку».

– Вам бы в цирке работать, – говорю я.

Они смотрят на меня, улыбаются и молчат. Хорошо улыбаются, искреннее. А куда же им деваться, если кругом толпа детей, и они смотрят на них во все глаза?

Очень хорошо они получились. Очень правдоподобно. А Низкий, оказывается, неплохо умеет жонглировать. Смотрю на них и почти верю в их костюмы, грим и улыбки. Но самое удивительное – дети к ним тянутся. Максим говорит (как часто я в последнее время начинаю свои мысли с этих слов…), что дети прекрасно чувствуют внутреннее в человеке – все его пороки, все его мысли, и страхи. Все то, что он так усиленно прячет. Так почему же они не видят в них зверей? Или – видят, но воспринимают это иначе? Может это-то как раз и роднит их? В этих крохах от зверят пока еще, гораздо больше, чем от людей. А в этих троих – уже. Наверное, поэтому за ними стайками бегают дети, ловя каждое их движение, каждое слово. И эти красивые, раскрашенные звери очень стараются соответствовать их ожиданиям – по гриму бегут капельки пота, шеи в тех местах, где грим немного смазался, красные, в голосах слышится отдышка, а от тел буквально пышет жаром, как от печи.

Я поворачиваюсь и ищу в толпе Максима и Соню. Первые несколько минут не нахожу, и колючий ёж начинает вертеться внутри. Но потом слышу её – она радостно визжит. Я иду на голос и вижу, как он снова сажает её на слона, к ней присоединяются еще две девочки. Максим залезает следом, и слон величественно поднимается, наверное, на сотый круг.

Соня так счастлива. Глазенки сверкают, а с губ не сходит улыбка. Я не могу насмотреться на неё. Я так счастлива. Потом перевожу взгляд на Фокусника – тот смотрит на меня и его грим растягивается в похотливой улыбке. Я улыбаюсь и краснею. Он подмигивает мне. Я отвожу глаза.

Фокусник заставит вас поверить…

В громкоговорителях играет музыка, сладости разлетаются с прилавков павильонов и тележек, воздушные шары летят в воздух. Сказка дышит, сказка живет. «Сказка» молчаливо ждет.

Часы летят, как минуты, и вот уже самые неподготовленные начинают сдавать позиции – родители потихоньку уводят детей к выходу. Но сказка по-прежнему играет всеми красками и народу все еще очень много.

Больше половины сдались. Ряды «Сказки» постепенно пустеют, музыка становится тише, и огни начинают тускнеть, и половина воздушных шаров причалила к земле. Но гимнасты, клоуны, сказочные герои еще держатся, а слон по-прежнему ходит среди сказочной зелени.

Прозвучало объявление о закрытии, и последние посетители направляются к выходу. Сказочные герои и волшебные феи еле волочат ноги, но все еще улыбаются, провожая самых стойких. И когда двери закрываются за последним посетителем, «Сказка» выдыхает – все, кто в этот вечер был на арене, падают замертво и, прежде чем отправиться в раздевалки и душевые, они переводят дыхание и собирают последние силы, чтобы просто подняться на ноги.

Мы вчетвером идем по пустой, широкой главной улице, которая ведет к огромному стеклянному зданию, возвышающемуся над «Сказкой». Вчетвером, потому что Сонька не идет – она едет на спине Фокусника, обвив его ногами и руками. Она спит. А Фокусник практически не растерял прыти и легко несет её на себе, полусогнувшись. У него внутри точно ядерный реактор – неизвестный науке тяжелый элемент с периодом полураспада в три миллиарда лет. Низкий и Белка совершенно измочалены и не способны даже говорить. Я в состоянии, близком к ним, а потому мы идем втроем, рядом, как друзья и смотрим на Фокусника, шагающего впереди нас. Под ногами разлетаются в стороны воздушные шарики, шелестят мишура и мусор. Мы молчим.

На территории «Сказки» появляются бодрые и свежие уборщики – они, как мураши, расползаются по территории – их рабочий день только начался. За ночь это место должно снова превратиться в один огромный бордель, и работы предстоит очень много.

Мы заходим в стеклянное здание. Мы поднимаемся на лифте до самых верхних этажей. Здесь Низкий и Белка идут своей дорогой, а я, Фокусник и Соня идем к другому лифту, потом – три этажа по лестнице и коридор с дверью и кучей биометрических датчиков и кодовых замков. Потом – крохотный холл с двумя охранниками и лифт. Еще один крохотный холл и – входные двери. Всё.

День закончен.

Сонька не просыпается, когда Фокусник кладет её на кровать в комнате, которую он специально приготовил для неё. Она не просыпается, когда я раздеваю её и укрываю одеялом, и выхожу из комнаты, тихонько прикрыв дверь.

Захожу в спальню – там сказочное существо, сняв цилиндр, перчатки и фрак, закрывает за мной дверь на замок. Оно подходит ко мне, оно прикасается ко мне горячими руками, оно целует меня.