На данный момент у властей нет причин вламываться к ним в поселение. И пока они стараются просто присматривать за членами общины во время их еженедельных вылазок, чтобы снизить уровень насилия.

Блестящую идею сделать эту передачу предложила Таблоид. Информатор рассказал ей о некоторых направлениях их деятельности, способствующих превращению общины в новый культ Вако^{7}, и Харпер хочет быть на передовой, чтобы увидеть все своими глазами. Впрочем, как всегда. Я провела маленькое расследование и составила досье на некоторых членов общины. И хотя информации немного, все равно становится ясно, что эти люди – изгои общества, они лишь ищут место, которое могли бы назвать своим домом. И если это все, что им нужно, я могу им только позавидовать.

Мысли постоянно возвращаются к Харпер. Она и вправду очень хорошо держалась в полете и не изводила меня по поводу инцидента с полицией. Но меня очень нервирует, что пришлось впустить ее в свою личную жизнь. Кто знает, как она использует это против меня, если решится, конечно. Надеюсь все же, что нет.

Я не в самом лучшем настроении – родители снова судятся. Вчера получила новую повестку в суд. Они развелись почти двадцать лет назад, и мне бы очень хотелось, чтобы они прекратили, наконец, все гражданские иски друг против друга. Даже не представляю, что будет на этот раз, потому что не общалась с ними с прошлого судебного заседания.

Эта неделя будет долгой.

Поселение окружено двухметровым проволочным колючим ограждением. Это не так уж дешево для 40 гектаров. Подъезжаем по грунтовой дороге к охраняемым воротам с небольшой сторожкой, из которой выглядывает неряшливый мужичок с охотничьим ружьем наперевес. Он наставляет его на нас, когда минигрузовик замедляет ход и останавливается метрах в 30 от него.

Сегодня утром мы были в филиале компании и загрузили в грузовик оборудование. Джимми молча сидит сзади, Келси – возле меня. Конрад остался в филиале, ожидая нашего сигнала. В Небраске лучше пользоваться микроволновой связью из-за ровной поверхности и длинных волн.

С любопытством рассматриваю бородача у ворот, стараясь предугадать, какая угроза может исходить от него.

Оборачиваюсь к Келси. Она сидит тихо, как в наш первый рабочий день, когда мы ехали в библиотеку. И хотя тогда она кипела от злости, сейчас я чувствую лишь, что она расстроена. Что-то мучает ее и влияет на работу.

– Встряхнись, Крошка Ру! Ты нужна мне здесь.

– Я готова, Таблоид.

Слегка улыбаюсь. Да, это новое прозвище звучит оскорбительно, но мне даже нравится. Она тоже ничего не высказала против «Крошки Ру».

– Пойдем переговорим с ним, спросим, хотят ли они интервью, есть ли у них вопросы, которые можно обсудить в эфире. Если они запустят внутрь, идем только мы, Джим. Ты остаешься здесь, в грузовике.

Кореец издает утвердительный звук и суетится с оборудованием. Затем вопросительно замирает.

– Тебе нужна Betacam?

– Пока нет. Настрой микрокамеру. Если он согласится, я вернусь за большой камерой, подготовь ее.

Проскальзываю в заднюю часть грузовика, где Джимми крепит мне на пояс микрокамеру, а Келси все еще остается на месте. Я сегодня в джинсах и рубашке из джинсовой ткани, расстегнутой до половины белой безрукавки. На Келс – брюки цвета хаки и рубашка из вискозы. Она, как всегда, здорово выглядит, несмотря на то, что сегодня ей не по себе. Не проходит и дня, чтобы я не думала о прикосновениях к ее коже. Особенно после того, как обнаружила, что она благосклонно относится к отношениям между женщинами.

Приближаемся к деревенщине с ружьем. Мне нравится, что Келс всегда удается держаться передо мной, когда мы входим в неизведанное. Мне бы так же хотелось быть на ней, когда буду вторгаться в ее неизведанное.

– Стоп, – бородач прицеливается. – Вы – с телевидения?

Оборачиваюсь назад: белый кузов нашей машины украшен ярким цветным логотипом телекомпании, на крыше возвышается пятнадцатиметровая антенна. Ну что ты, придурок, нам просто нравятся цветные картинки!

– Да, – громко отвечаю. – Мы слышали, что вы, ребята, хотите сняться в передаче, и специально приехали к вам из Лос-Анджелеса.

Он раздумывает над этой фразой, очевидно вспоминая, где находится Лос-Анджелес, отнимает одну руку от ружья и чешет свой заросший подбородок.

– А чё вам нада?

– Несколько интервью и кадров. Сколько захотите. Для вас это – хорошая возможность рассказать о себе. По городу ходят слухи, что скоро сюда заявятся копы. А мы поможем вам первыми изложить свою версию этой истории.

Вижу, он раздумывает, стоит ли передать нашу просьбу дальше. И, конечно, боится брать на себя ответственность за отказ в бесплатной рекламе для их секты. Он скрывается в хижине, а мы ждем. Холодный утренний воздух проникает под одежду, и я чувствую, как Келси слегка дрожит. Жаль, что у меня нет с собой одеяла, как в самолете, я б ее укутала. Улыбаюсь при этом воспоминании.

Наш вооруженный привратник возвращается.

– Босс пришлет сейчас кого-нибудь, чтобы сопроводить вас в его офис.

Возвращаюсь за большой камерой.

– Олсон, у тебя есть рубашка? – одеваю жилет с оборудованием и проверяю заряд батарей. В рюкзак бросаю пару запасных аккумуляторов, кассет и микрофонов: два микрофона-клипсы, микрофон-ручку и направленный микрофон, а также антенну на 13 гигагерц. Олсон передает штатив и набор для освещения. Господи, рук не хватает, придется просить Келси понести штатив. Неудивительно, что я всегда в отличной форме, таская на себе такую кучу железа во время подобных командировок. Прихватываю кожаную куртку, на случай если станет холодно. Эти фанатики обожают болтать часами, и я хочу быть уверенной, что у меня достаточно оборудования для съемок и что я не отморожу свой зад – он так хорош, что будет жаль потерять его.

– Чего? – переспрашивает кореец.

– Рубашка есть?

– А, – он пробирается назад и передает мне рубашку.

По возвращении набрасываю ее на плечи Келси и передаю ей штатив.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Мы стоим в тишине еще пару минут, пока возле ворот не появляется небольшая группа мужчин. Идем навстречу, и нас быстро обыскивают. Я внимательно наблюдаю, чтобы они не слишком лапали Келси, и удивляюсь чувству сверхопеки, недавно появившемуся у меня. Нужно серьезно подумать об этом позже. Но, кажется, они все делают аккуратно и профессионально, и вскоре в центре этой компании мы удаляемся от грузовика, и ворота с лязгом закрываются за нами.

Келси чуть не подпрыгивает от этого звука и оглядывается через плечо.

– Все нормально, – тихо шепчу, чтобы успокоить ее.

Она смотрит в мою сторону, и впервые за все время нашего знакомства черты ее лица проясняются.

– Это всего лишь очередной сюжет, правда?

– Да, просто новый сюжет. Мы вернемся и поедем за следующим.

Она коротко кивает, и мы следуем дальше.

Местность закрыта небольшой возвышенностью. Но теперь, когда мы взобрались на нее, можно оценить все поселение – несколько одноэтажных зданий с черепичной крышей, построенных из белого необожженного кирпича и окружающих большое трехэтажное сооружение. Судя по внешнему виду, постройки поддерживаются в хорошем состоянии. В любом случае, наши приятели не похожи на неотесанную деревенщину.

За зданиями виднеются поля с зерновыми и еще черт знает с чем. Я – не фермер, но, тем не менее, могу точно определить, что животные, которые пасутся у дороги, – крупный рогатый скот. Кажется, чуть дальше – пара лошадей.

– Вы сами выращиваете скот? – я удивилась даже не глупости прозвучавшего вопроса, а тому, что Келси подала голос.

– У нас есть небольшое стадо овец и свиней. В конце поместья находится курятник. Обычно мы разводим скот для молока и кожи, а мясо продаем в городе, – странно, но мы получили ответ. А я-то думала, что нас будут сопровождать в гробовой тишине. Ответивший чисто выбрит и одет по-простому – в джинсы и рубаху. Он не смотрит на нас, пока говорит.