— А мне эта долина чем-то не нравится, если честно. Вряд ли там мы сэкономим время. Конечно, я плохо знаю этот мир, но идти туда мне уже не хочется, — Кэт подозрительно сощурилась, аккуратно проводя пальцами по нарисованным границам неведомой Антеффской долины.

— Да, наверное, — машинально откликнулся Эдмунд, незаметно для самого себя сдаваясь в плен образов вымышленной реальности. Которая преследовала его с самого Дотрейеса.

А может быть, то озеро где-то совсем недалеко?

— С тобой что-то не то, — без особого беспокойства, но с озадаченностью в голосе заметила Кэт. — Тебя, что ли, мучает совесть после того, что сделала с собой эта старуха? Не беспокойся. Она сама виновата. Здесь я тебя полностью поддерживаю. — Кэт коснулась ладонью руки приятеля и, сделав секундную паузу, расслабленно продолжила: — А знаешь, меня тоже должна мучить совесть… наверное. Потому что я украла несколько целебных микстур из Дотрейеса. — Сказав это, Кристаленс вызволила из кармана мантии маленький стеклянный флакончик с ярко-красной жидкостью, смутно блеснувшей в отблесках светового заклятия, и протянула её Саннорту. — Это — особое снадобье, сразу залечивающее почти любые раны. Если только они не смертельные и не нанесённые магическим предметом. Насколько я поняла, обычно его капают в глаза. Таких у меня два флакона, а ещё есть две целебные мази, тоже с похожим эффектом.

— Нет. Это всё видение, которое мне показал обруч, — решил честно признаться Эдмунд, взяв из рук Кэт лечебный элексир. Он хоть и не всецело, но всё-таки доверял своей спутнице.

— Видение? Правда? — Кристаленс удивлённо подняла брови. — Я думала, ты отнёсся к нему со скептицизмом.

— Да, скорее так… — Саннорт немного замялся, задумавшись, как бы лучше выразить эти подробности. — Но кое-что меня всё-таки настораживает.

— Честно говоря, мне даже интересно, что же ты там увидел. Хотя я отношусь к таким делам крайне скептически — хватило горького опыта маминой знакомой, которая решила обратиться к магу в нашем… то есть в мире обычных людей. — Убрав карту в карман мантии, Кэт непринуждённо присела на траву и вгляделась в даль, мутную, туманную. Заполненную расходящимся отзвуками ночи. — Решила обратиться к магу — ты только вдумайся! Если бы она знала о способностях моей матери, она бы вряд ли стала обращаться к колдунье-мошеннице. А вот с этой гадалкой, я полагаю, всё обстоит не лучше: очередной глупый обычай и выдумка Дотрейеса. А вообще, теперь настало время поговорить поподробней. Итак, расскажи мне, что у тебя вызвало такую… хм, необычную для тебя реакцию. Да даже не просто необычную… Не знаю, как это назвать. Не свойственную тебе совсем! Вот если бы это сказал, например, Алекс Найтон, я бы почти не удивилась. А вот ты… Ты не Алекс Найтон. Так что это было откровенно неожиданно. Расскажешь, что там тебе столь страшное привиделось?

— Это очень сложно. Честно говоря, я сам плохо понимаю, к чему это, зачем это.

— То, что увидела я, наверное, сложнее. Я расскажу. Вместе попробуем разобраться. Очень надеюсь, что ты не будешь показывать свою обычную скрытность. Иначе будет хуже и мне, и тебе.

— Хорошо. Я тоже расскажу: от тебя это скрывать не имеет особого смысла.

— Именно. Я ведь не какая-нибудь старуха из Дотрейеса. Я внимательно слушаю.

— Если кратко, то это была мимолётная сцена, обрывок из разговора. Во время которого со мной магически скрепила отношения некая Эммариэль. Потому что, кажется, она не видела смысла ждать свадьбы. Она намекнула, что все уже и так ясно, и чётко отметила главное условие — мы одного возраста. Там мы были одного возраста. А лет ей на вид примерно столько же, сколько и нам. Теперь меня мучает дурное предчувствие, что с Лили совсем скоро случится что-то страшное. Или уже случилось, а я ничего не знаю.

— Так все-таки ты веришь их приметам?

— Нет. Это все запутанно: с одной стороны, я не верю Дотрейесу. Не желаю верить, считаю все его идеи абсурдными. Но не могу выбросить из головы то, что мне показал обруч.

— А мне он показал мрак и какие-то расплывчатые красные точки. Почему-то я сразу подумала, что это чьи-то глаза. Может, вампира какого-нибудь… Вообще, будет забавно встретить в этом мире вампира. Ты не знаешь, водятся они здесь или нет?

— Вампиры? Кажется, нет, насколько я знаю из теории и небольшой практики. Но есть много других неприятных существ. А сама ты как относишься к предсказанию?

— Мне все равно, честно говоря. Немного интересно… Но я ему не верю. Бред это. Просто бред. Не думаю, что гадалки Дотрейеса имеют высшую компетенцию, чем мошенница, с которой связалась знакомая моей матери.

— Да, согласен, но мое предсказание было как будто чем-то реальным. Чем-то существующим, должным случиться в ближайший момент. Я не знаю, как его оценивать, но оно уверенно не вылазит у меня из головы.

— Не думай о нем. Просто забудь. Дотрейес позади, никто на нас не бросается, никто ничего не требует. Это был просто мимолётный инцидент.

— Если бы это было так просто забыть… Пока я не выясню хоть каких-то подробностей о личности некой Эммариэли, я точно не смогу его забыть. Впрочем, не будет сейчас об этом. Давай думать о том, что нам предстоит дальше.

— Эммариэль. Эммариэль… Интересное имя. Заинтриговало даже.

— Конечно, я сомневаюсь, но, может, оно тебе ещё и знакомо?

— Нет. Первый раз слышу, говорю честно.

— Да. Понимаю. Это был странный вопрос, — со смутной печалью в голосе откликнулся Эдмунд, ощущая, как тиски тревоги сжимают его всё крепче, всё отчаяннее — неприятно! Ужасно досадное ощущение, от которого хотелось поскорее избавиться. А ещё очень глупое: в тот момент юноша чувствовал себя несколько неловко и нелепо. Словно стал кем-то совсем другим. Словно обратился неправильным собой.

Между тем чёрный языки ночи, будто бесшумные призраки, продолжали незаметно ходить вокруг друзей, неосязаемо, неощутимо. Заполняя пространство и щекоча слух изобилием стрекочущих и звенящих звуков. Речное зеркало тихонько звякало, ударяясь о прибрежные камни и рассыпаясь мелкими брызгами-осколками. Это была таинственная ночь.

Неожиданно Эдмунда словно ударила молния, стремительная, невидимая. В голову совершенно внезапно пришла откровенно безумная мысль… Смутная, опасная, непродуманная. Которую уверенно не следовало лелеять, но которая буквально с самого начала захватила встревоженный разум юноши. И не желала отпускать. Как бы он ни пытался с ней совладать, как бы ни желал её утихомирить.

Камень связи! У путешественников имелись камни, с помощью которых они могли связаться с Мавеном Ворнеттом. Или друг с другом — в крайних случаях.

Опасно, ужасно опасно — этот метод таил в себе множество опасностей, загадок и рисков. Которые могли здорово затормозить или даже окончательно прервать незаконченное путешествие друзей. Но для Саннорта, кажется, уже не существовало никаких преград: он был полностью захвачен.

Юноша и сам ощутил, как что-то в его глазах засверкало, заметалось взбудораженными огоньками; как напряглись ладони в предвкушении опасного, волнительного, но безумно важного для него дела. И как нечто заиграло в груди, ярко, мотивирующе. Принявшись упорно подталкивать его на осуществление безрассудной идеи. И в тоже время останавливая.

Достать камень, произнести заклинание, связаться с Лили — это казалось так просто, легко, мимолётно. Но какое-то другое чувство вводило его в замешательство, заставляя стоять на месте, думая, рассуждая, оценивая. Наверное, голос разума, осознавшего всю опасность такого поведения.

— Прости, Кэт, мне нужно немного побыть одному, — неожиданно заявил Эдмунд, — встретимся на этом же месте через час. Карту лучше оставь себе.

— Ты серьезно? — Кэт неодобрительно хмыкнула. — Может, лучше уединишься примерно через… год? Или чуть меньше. Нам нужно идти, а не философствовать. — Последнее слово девушка произнесла едко, саркастично. Явно взывая друга к правильному пути. И в то же время очевидно не разделяя с ним его переживания — неудивительно.