Подобравшись ближе к воротам, Эдмунд невольно сжался: он ощутил горький зловонный запах, знаменующий окончание кровопролитной схватки. Пары крови, железистые ароматы стали и цепкие цветочные флёры… Которые особенно выбивались из воцарившейся атмосферы смертоносного безмолвия.

Кажется, мёртвых уже не было: их сразу же спрятали, скрыли от чужих глаз, чтобы почтить благолепную память. Чтобы в очередной раз предаться старинным поверьям и традициям. Но густые, резкие, давящие ароматы крови, вцепившиеся в воздух Дотрейеса, остались. И теперь особенно резко ощущались около цветущей границы города, дремлющей судорожным, задыхающимся сном.

Осторожно проскользнув сквозь чеканные ворота, друзья выбрались на каменистую площадку. Что потонула во мраке, в ароматах и незримых ночных силуэтах.

Пустота. Никого не было. Безмолвные камни дышали полуночным холодом, вбирая в себя все запахи, все звуки, все ощущения. Пытаясь избавиться от вражеских копыт и сапог.

Но многочисленные следы остались — даже сквозь клубья мрака можно было догадаться, что не так давно там что-то происходило, что там сохранились вмятины, сделанные копытами экипированных коней Маунверта. Булыжники покрылись пылью и рытвинами. С ворот где-то, наверное, ещё медленно, вязко стекала кровь, обагряя некогда мирную землю.

Посторонившись от ненавистных ворот, странники сняли с себя заклятие невидимости: оно больше не имело смысла. Потому что в этих краях главную опасность уже представляли не обычные люди, а маги, мудрые, опытные. Определённо стремившиеся заметить незадачливых случайных путников. А против тёмных магов и их многочисленной армии никакое заклятие невидимости бы не помогло — печально.

А путь их, как оказалось, был не таким уж и долгим, каким представлялся — всего лишь несколько часов. Нудных, неприятных, но не слишком утомительных. Друзья думали, что дорога окажется гораздо более замудрённой, длинной и даже опасной. Но всё довольно быстро прошло. Ненавистный Дотрейес, окружённый лазурным куполом и оплетённый приторными цветочными запахами, затерялся в чертогах тумана, в объятиях неведомого ночного сумрака. А вместе с ним остались позади и безумные люди, помешанные на приметах, и загадочные гадалки, и неведомые спасители, разбросавшие врага магическими молниями.

Но город осел у путников осадком воспоминаний. Ужасных воспоминаний. Жутко неприятных воспоминаний, заставлявших сжиматься в тревоге и представлять в муках самого дорогого и близкого человека — по крайней мере, для Эдмунда. У Кэт, кажется, была другая, собственная тайна… Которую она пока что не раскрывала.

Путешественники дошли до небольшого лесочка, расположенного неподалеку от ворот Дотрейеса, и, наколдовав шары света, принялись рассматривать карту, тщательно, увлечённо. Задаваясь чёткой целью составить необходимый маршрут. Блуждать было некогда, времени оставалось слишком мало, поэтому следовало детально продумать путь, обратив внимание на каждую мелочь.

Между тем вольфентов, кажется, уже не было — кругом стояло безмолвие, таинственное, туманное. Глубокая ночь шагала по окрестностям, закутывая их в одеяние тьмы, поглощая звуки, голоса, проблески. Ночь побеждала, царила, властвовала. Ночь распоряжалась окрестностями мира, давая им указания, заявляя, что делать, куда идти, как действовать. И они её покорно слушались, облачаясь в чёрные одеяния, сливаясь в незримом тёмном пологе.

Карта тихо шелестела в руках путников, словно указывая, куда им последовать дальше. Как выбрать путь, что не заведёт их в сердце опасности, что не оставит навеки среди неведомых и неизученных просторов мира. Что не скрутит их беспомощные тела в бесконечных мучительных страданиях.

Река. Ледяная речушка, протекающая неподалёку от Дотрейеса, где друзей чуть не атаковали вольфенты. Её неведомые хрустальные глубины словно манили их, зазывали, притягивали, подсказывали направление. Эдмунду сразу подумалось, что теперь им, наверное, следовало к ней вернуться. Чтобы не сбиться с пути и выбраться, наконец, на истинную безопасную дорогу.

Вольфенты остались позади, их клыки и вздыбленная шерсть растворились в полуночной кисее вместе с вооружёнными всадниками, представлявшими армию Маунверта. Поэтому путь стал безопасней. Поэтому настало нужное время, чтобы сделать небольшой шаг назад, чтобы подробнее обдумать дальнейшее передвижение.

— Полагаю, нам стоит вернуться к реке, — произнёс Эдмунд, всё ещё пытаясь отогнать навязчивые мысли, картины, видения. И странные предзнаменования.

Перед глазами по-прежнему невольно представала непонятная встреча, состоявшаяся в неведомом саду, затерянном в изобилии терпких запахов. Эммариэль… Эммариэль? Кто она? Скоро ли встретится ему на пути?

Нет, не время. Он не должен был думать об этом в столь ответственный момент, когда они уже вышли из ненавистного Дотрейеса, но всё ещё точно не определились, куда идти дальше. Куда держать дальнейший путь, важный, значительный. Куда податься в поисках древнейшего и великого.

— Да. Именно так. Отличная мысль, — одобрила Кэт, резким движением забирая карту и поспешно готовясь отправиться в дорогу. — Идём. Стоять решительно некогда.

Согласившись, Эдмунд уверенно последовал за Кэт, упорно пытаясь не отвлекаться на посторонние мысли. Не думать о встрече, туманной, загадочной. Не представлять черты лица незнакомки, что восстановила магию, что ненавидела, когда её называли настоящим именем. Что решила чарами скрепить свои отношения с Эдмундом… Будущее? Неужели это было ближайшее будущее? Странно.

Между тем вид раскрошившейся городской стены снова сменился зарослями, густыми, колышущимися. Жадно пьющими ночной мрак вместе с его звуками и запахами. Вместе с непонятной живностью, обитающей в его глубинах.

Заросли царапались, резко, неприятно. Друзьям это не нравилось. Они пытались увернуться от хлёстких ветвей, чтобы не получить удар, но деревья всё равно настигали их, оставляя отметины на коже, кажется, пытаясь дотянуться до глаз. Может, это было предупреждение? Может, своеобразное предзнаменование?

Но вот путешественники уже стояли на берегу реки, тёмном, безмолвном, таинственном. Опоясанном прозрачным светом уплывающих звёзд. Скраденном печатями света и сумрака.

Как выяснилось, они незаметно выбрались на другой берег, куда несколько часов пытались наколдовать лодку — удивительно! В окружении пылающих яростью чудовищ и подступающего сумрака всё выглядело гораздо сложнее. А оказывается, имелась другая дорога, более лёгкая, короткая, удобная. Только немного затерявшаяся в обители колючих зарослей и корявых жилистых ветвей. Но это уже имело не слишком большое значение.

Как только Эдмунд замер на месте, вглядевшись в застеленную сумраком даль, в голову к нему снова полезли тяжёлые мысли, неприятные, навязчивые. Разжигавшие в его душе пламя тревоги и будоражившие подсознательный голос, который упорно убеждал, что Лили в жестокой опасности. Наедине с моральной, физической болью и нескончаемым одиночеством.

Юноша тряхнул головой, силясь отогнать назойливые думы — снова не слишком успешно. Но на этот раз ему не позволил погрузиться в размышления бодрый голос Кэт, кажется, сразу же принявшейся активно продумывать дальнейший маршрут:

— Теперь нам надо чётко решить, куда мы пойдём дальше, — твёрдым тоном заметила Кристаленс, принявшись любопытствующе разглядывать многочисленные наброски на карте.

— Думаю, лучшим вариантом будет Антеффская долина. Мы её уже отметили, посмотри, — отстранённым голосом произнёс Эдмунд, делая вид, будто смотрит на изображение долины, но на самом деле снова пытаясь справиться с неотпускавшими его мыслями. Которые становились всё мрачнее и мрачнее, всё туманее и туманее, всё печальнее и печальнее.

И вновь в его думах возникали бездонные серые глаза, умные, мечтательные. Лилиан являлась перед ним туманным призраком, замершим посреди черно-фиолетового небесного моря, широкого, необъятного. Она внимательно смотрела на него, наблюдая за каждым движением, словно читая его изнутри. И немного осуждая.