— А вот! — Люба высыпает на скамейку мелочь. — Восемьдесят копеек! Я вчера шестнадцать строчек выучила.

Младшие дети восторженно смотрят на нее. Отец дает за каждую выученную наизусть нотную строчку по пятачку. Но шестнадцать строчек за один день! На такое способна только Люба…

И вся компания дружно направляется в горсад.

— Станция Брянцево! — протяжно оповестил старый проводник. — Станция Брянцево!

Радио вдруг смолкло. Свет медленно потускнел, в вагоне стало полутемно.

Люба смотрела, как в сумерках удалялась сутулая спина старика. Перед тем как покинуть вагон, старик остановился и обеими руками натянул фуражку на уши… Может быть, уши простужены, болят, подумала Люба. Как у отца, бывало. Тоже все кепку свою вот так натягивал… Вагон снова плавно закачался. Сдержанно заговорили колеса.

А отца давно нет в живых. Все дети выросли, все получили музыкальное образование. А семейного трио так и не получилось… «Почему-то не получилось, отец, — с тоской подумала Люба. — И все-таки мы бы сыграли… Честное слово, собрались бы все трое и сыграли бы для тебя, если бы ты был живой. Как следует сыграли бы, со всем старанием!»

Где-то вдали загудела электричка.

Гудок возник на короткое мгновение и тут же потонул в путанице рельсов, в ночном хаосе и сырости… В стекла начал накрапывать дождь.