— Кэтлин! — тихо произнес он.

Девочка слегка повернулась к нему; лицо ее оставалось в тени, но, похоже, она смотрела прямо на Хауэлла. Это длилось минуту, а потом она снова отвернулась к окну.

Хауэлл сделал по направлению к ней шаг, другой… Девочка отступила в тень и словно слилась с ней. Она исчезла, Хауэлл подошел к окну: ему хотелось понять, что она там видела. За окном темнело озеро, освещаемое лишь звездами; все было, как всегда. Хауэлл открыл стеклянную дверь и вышел на крыльцо, нависавшее над водой.

Луна скрылась за облаками, стояла полная тишина, даже сверчки умолкли. По голому телу Хауэлла пробежали мурашки. Теперь он понял, что его разбудил не какой-то звук, а полное отсутствие звуков. Он вспомнил, что уже был такой момент, когда сверчки умолкли…

Хауэлл оглянулся в темноте, но ничего не увидел. Вокруг не было ни души. Он нащупал перила и свесился с крыльца, пытаясь заглянуть как можно дальше. Старая деревяшка вдруг громко затрещала и сломалась. Хауэлл полетел в темноту, в озерную воду, черневшую внизу.

Однако никакой воды внизу не оказалось, под ногами была трава! Хауэлл стоял в каком-то другом месте и был совершенно уверен, что он — это уже не он, а некто другой. Он чувствовал себя ужасно, как с тяжелого похмелья. Хауэлл дико озирался, абсолютно не понимая, где он и что с ним. Вокруг по-прежнему была темнота, но домик исчез. И озеро тоже!

Хауэлл стоял на лесистом склоне горы, поросшем травой и папоротником, и смотрел в долину. Внизу виднелся дом, он был примерно в миле от Хауэлла, чуть поменьше; окна весело горели, над трубой вился дымок. По дну долины струился густой туман, его клубы достигали ступенек крыльца. Внезапно взревел автомобильный мотор, и Хауэлл повернул голову влево. Мимо него — ярдах в двадцати — промчалась старая машина с откидным верхом: она понеслась по дороге, которая вела в долину. По детской привычке определять марку каждого проезжающего автомобиля, Хауэлл произнес вслух:

— «Линкольн континенталь», выпуск сорокового года.

И понял, что говорит чужим голосом.

Машина нырнула в туман, стлавшийся по дну долины, и подъехала к дому. Она остановилась во дворе, какой-то мужчина вышел из нее и подошел к крыльцу. В дверях его кто-то встретил и впустил внутрь. Хауэлл услышал хлопок входной двери, а потом… потом раздался крик, вопль — кричал мужчина. Хауэллу стало дурно… похоже, прошло некоторое время… Затем хлопнула дверца автомобиля, мотор заработал. «Линкольн» свернул на дорогу: он возвращался тем же путем на старое место. Автомобиль ехал быстро, и Хауэлл надеялся, что через несколько мгновений ему удастся разглядеть водителя. Он уже видел огоньки на приборном щитке. Так… так… еще чуть-чуть — и будет видно…

Но тут его ослепила белая вспышка, сноп белого пламени заслонил дом, машину — вообще все! Потом вокруг стало черно, и Хауэлл почувствовал, что болтается в воде вниз головой. Ему было холодно, он захлебывался и прилагал неимоверные усилия, чтобы вдохнуть хоть глоток воздуха. Наконец ему удалось вынырнуть и, давясь и отплевываясь, Хауэлл жадно дышал, закачивая кислород в изголодавшиеся легкие. Он протер залитые водой глаза и, увидев причал, поплыл к нему. Выбравшись из воды, Хауэлл пошел к дому и остановился лишь, поднявшись по ступенькам и очутившись на крыльце. Стараясь не приближаться к сломанным перилам, он поглядел на озеро. Облако, заслонявшее луну, уплыло, и все было, как и всегда. Сверчки громко стрекотали.

Хауэлл вошел в дом, отыскал купальный халат и налил себе спиртного, да покрепче. Он примерно полчаса сидел за столом в гостиной, глядел на озеро и пытался вместить то, что с ним произошло, хоть в какие-то рамки. Наконец Хауэлл решил, что он чуть не утонул, и от ужаса у него была галлюцинация. Но ведь и во сне он видел то же самое! Хауэлл был в этом уверен. Наяву ему пригрезился все тот же сон. Хауэлл попал в какое-то незнакомое место, стал кем-то другим, видел дом и машину, но не смог разглядеть шофера. Галлюцинация слишком быстро прекратилась. Хауэлл точно знал, что во сне он успел увидеть гораздо больше.

Он допил рюмку и вернулся в спальню. Скотти по-прежнему лежала на животе. Когда Хауэлл залез в постель, она пошевелилась. Он легонько провел пальцами по ее спине. Скотти тихонько вздохнула и прижалась к нему.

— Какая удивительная ночь, — пробормотала она, уткнувшись в плечо Хауэллу.

— Что верно — то верно, — ответил Хауэлл и заснул.

Скотти поехала на работу, ощущая приятную усталость, опустошенность и счастье. Теперь, когда у нее появился любовник, Скотти, казалось, обрела какую-то утраченную часть своего «я». Она подумала, что если ее вдруг посадят в тюрьму, она покончит с собой. Она пыталась заниматься любовью с женщинами, но ей всегда чего-то не хватало. В буквальном смысле слова, Скотти любила мужчин и была очень рада, что она снова не одна.

Ее машина и мебельный фургон подъехали к конторе шерифа одновременно. Двое мужчин пыхтели, вытаскивая большой и, судя по всему, очень тяжелый шкаф. Скотти это удивило, ведь обычно ей приходилось заказывать подобные вещи для Бо Скалли, а никакого шкафа она не заказывала. Скотти обогнала мужчин и, войдя в контору, еще больше изумилась, застав там шерифа. Обычно он появлялся только в середине утра.

— Это для нас? — поинтересовалась Скотти, махнув рукой в сторону грузчиков, которые вкатывали шкаф на тележке.

— Для меня, — хриплым голосом отозвался Скалли. — Я заказал его давно, еще до того, как ты здесь появилась.

Вид у него был немного странный, и Скотти сперва подумала, что он, должно быть, с похмелья. Однако направляясь к своему столу, Скотти прошла мимо Бо и увидела, что он пьян. Это повергло ее в полное изумление. Она знала, что Бо любит выпить с парнями — он довольно часто приходил на работу после попойки — но Скотти ни разу не замечала, чтобы Бо напивался с утра пораньше.

— А где все? — спросила она.

Обычно в конторе, кроме нее, был еще помощник шерифа или хотя бы клерк.

— Салли больна, а все остальные патрулируют дороги, — ответил Бо, жестом приглашая грузчиков из мебельного магазина в свой кабинет и указывая им, куда поставить шкаф. — Эрик Сазерленд недавно возмущался, что многие водители нарушают скорость. Вот я и решил, что надо немного навести порядок, оштрафовать кое-кого.

Бо Скалли расписался в получении шкафа, грузчики вышли из кабинета, и, пройдя мимо Скотти, стоявшей в комнате для дежурных полицейских, направились к выходу. На пороге один из них остановился и порылся в карманах.

— Чуть не забыл! Вот ключи, — он кинул их Скотти.

Она поймала ключи, и они показались ей тяжеловатыми. Скотти снова посмотрела на шкаф и впервые заметила массивный стальной засов на тяжелых петлях. Нет, это не обычный шкаф. Это практически сейф… В кабинете Бо уже имелся сейф, однако и Скотти, и Салли знали шифр. На кольце висело три ключа. Скотти сняла один и спрятала в руке.

— Держите, — сказала она, протягивая Бо кольцо с двумя оставшимися ключами. Бо уже принялся перекладывать папки из старого шкафа в новый. — Если хотите, я положу один к себе в письменный стол.

— Нет, — ответил Скалли. — Пусть оба будут у меня.

Скотти подала ему кольцо, и он положил его в карман.

Она отвернулась и засунула третий ключ в бюстгальтер. Иметь такой ключик вовсе не повредит. Интересно, что Бо хочет спрятать от своих помощников и клерков?

Скалли почти все утро возился с папками: одни бумаги выбросил, другие положил в новый шкаф, а третьи оставил в старом. Наконец он вдел в петли засов и навесил замок.

— Я ненадолго отлучусь. Ты умеешь управляться с рацией?

— Конечно!

Бо сам научил ее. Да, он явно под мухой!

— Тогда последи тут за всем, — велел Бо и нахлобучил на голову стетсоновскую шляпу.

Он ушел, и Скотти осталась в конторе одна.

Проснувшись, Хауэлл увидел, что комната залита солнечным светом. Несколько секунд он лежал, боясь пошевелиться. Потом осторожно перевернулся на бок и взглянул на часы, стоявшие на тумбочке. Половина одиннадцатого. Скотти давно ушла. Все так же осторожно Хауэлл свесил ноги с кровати и сел. Затем встал. И с радостью обнаружил, что не ощущает боли. Значит, это возложение рук все-таки подействовало! Он мог двигаться, не опасаясь мучений.