Дэнни в основном слушал: о том, что удалось выяснить Тиму, об «Оушенфаст-360», о Коллинзуорте, о Вайоминге, о звонках Васкеса в их контору, о Ричи Патрике. Тим надеялся, что хоть что-то подскажет Дэнни нужную мысль.

Но вся реакция Дэнни сводилась к удивлению, особенно когда речь зашла о возможной причастности Коллинзуорта.

— Это нелогично, — заявил он. — Твоя ситуация как раз делает ему только хуже.

— Наверняка есть что-то, о чем мы с тобой не знаем, — ответил Тим. — Все это как-то играет твоему дяде на руку.

— Единственное, чего он хочет, — это сесть в кресло президента. Думаешь, твоя история может ему в этом помочь?

Тим сам не раз задавался этим вопросом и не мог дать на него ответ, поэтому он вновь перевел разговор на то, что имело хоть какой-то смысл.

— Мы просто не видим картины в целом, — сказал он. — Должно быть что-то, о чем ни ты, ни я даже не догадываемся. Они сказали А, значит, будет и Б. Меня сделали крайним — за то, что еще даже не произошло.

— Может, это как-то связано с Федеральным центром? — предположил Дэнни. — Открытие намечено на вечер в субботу. Президент тоже будет там. Фэбээровцы разговаривали со мной дважды, и один раз — парни из Секретной службы. Может, именно туда везли «Синтрон-421»?

— Если даже ты и прав, сейчас его туда точно не провезешь, — ответил Тим. — Там будет не протолкнуться от охраны. На милю никого не подпустят.

— Но тот парень — ведь ты говоришь, он звонил к нам в офис?

Тим кивнул:

— Да, и я думал, что он разговаривал с тобой. Теперь-то я понимаю, что он, вероятно, представился каким-нибудь торговым агентом, просто чтобы мой номер остался у него в телефоне. Мерзавцы прикрылись по всем статьям.

— Надеюсь, ты не обидишься, — сказал Дэнни, — но знаешь, чего я никак не могу понять? Откуда взялся палец Мэгги? В смысле, ты ведь своими глазами видел взрыв, так?

— Все, что я помню, — это яркая вспышка. Я полагал, что это взрыв, и я поверил, когда мне сообщили, что тело Мэгги так и не нашли.

— Но они были уверены? В смысле, тест на ДНК и…

— Они сказали, что вероятность ошибки — один на миллиард. К тому же анализ делали не в полицейской лаборатории, так что…

Тим вдруг умолк. Что-то беспокоило его — что-то выпадало из общей схемы, и он никак не мог понять что.

— В чем дело? — спросил Дэнни.

Тим молчал, пытаясь сосредоточиться.

— Тим?

— Дэнни, мне только что пришла в голову одна мысль. Я должен ехать.

— Моя помощь нужна?

— Вряд ли, но если понадобится, я с тобой свяжусь.

Они пошли к вершине холма, где стояла машина Тима. Он собирался отвезти Дэнни вниз, где тот оставил свою.

В машине Тим настроил радио на волну местных новостей: «…Женщина по имени Иден Александер похищена вчера вечером. Считается, что похищение связано с делом Уоллеса…»

— О боже, — только и мог сказать Тим. — Это наверняка Патрик…

— Что ему нужно от нее? — спросил Дэнни.

— Я.

До церемонии, которая официально откроет Федеральный центр, оставалось сорок восемь часов. Можно было сказать, что все приготовления уже завершены, но в то же время они продолжались. Все было проверено бесчисленное множество раз, но проверялось и перепроверялось вновь. Две службы, Секретная и Федеральных маршалов, занимались прогоном — своего рода генеральной репетицией перед премьерой — с сотрудниками Белого дома и офисов различных сенаторов.

Вечер планировался довольно простым. Вначале — фуршет, на полтора часа. Президент прибудет за пятнадцать минут до его окончания, а затем присоединится к прочим высоким гостям, и все вместе перейдут в большой зал, где будет сервирован ужин и произнесены речи.

Зал выбрали не случайно: именно из-за уникальности его систем безопасности. В случае угрозы компьютер полностью изолировал его от внешнего мира, закрыв непроницаемыми металлическими дверями. Одновременно активировалась система аварийной вентиляции, использующая резервуары с кислородом, которые размещены в подвале.

Предполагалось, что такую схему возьмут за образец все будущие Центры по всей стране. Здания больше не нужно будет эвакуировать в случае критической ситуации — процесс, нередко связанный со всеобщей паникой, которая может приводить к жертвам. Сама конструкция станет надежным убежищем для всех, кто находится внутри.

Перед банкетом будут заслушаны речи: Нэнси Феллоуз, представительницы в конгрессе от Ньюарка, и двух сенаторов — Эванса и Коллинзуорта. В конце своего выступления Коллинзуорт предоставит слово президенту Соединенных Штатов. По окончании банкета президент и сопровождающие его лица покинут здание. Программа была рассчитана на три с половиной часа.

Буквально все время спецагент ФБР Карл Уайт проводил на месте событий. Отработка линии Рикардо Васкеса зашла в тупик, но интуиция подсказывала ему, что причастность к этому делу Уоллеса означает связь с Федеральным центром. Уайт предупредил начальство, что такими вещами, как визит президента, не шутят, но его босс заявил, что при утроенной бдительности и максимуме охраны Федеральный центр в тот вечер будет самым безопасным местом на свете. А потому немудрено, что Уайт быстро стал головной болью Стивена Рэдфорда, капитана Секретной службы и человека, ответственного за безопасность грядущего мероприятия. Зная, что все под контролем, Рэдфорд с трудом терпел вездесущего Уайта.

Тим знал, что ему нельзя возвращаться в дом в Линкольн-парке. Он сам велел Иден, если она попадет в беду, раскрыть его убежище, и молил Бога, чтобы это ее спасло, хотя он прекрасно знал: если Иден сможет опознать Патрика, в живых тот ее не оставит.

Приоритеты Тима кардинально изменились. Сейчас его терзали муки совсем иного рода. От правды не убежишь: если б не он, беда никогда не вошла бы в жизнь Иден. Он молча орал на себя, пытаясь стимулировать мыслительный процесс.

Тим снял номер в гостинице в центре Хакенсака. Гостиница называлась «Виллидж мотель» и относилась к тому сорту заведений, что сдают комнаты с почасовой оплатой, зато не требуют у гостей ни удостоверений личности, ни кредитных карт.

Он позвонил Нику. Тот так же не мог найти себе места, виня себя в том, что не уберег сестру. К сожалению, Ник мало что смог добавить о ситуации с Иден. Никаких требований выкупа или еще чего-нибудь в этом роде не поступало.

Ник сообщил, что, попросив свою секретаршу присмотреть за Кайли и Трэвисом, он заезжал в больницу к Новаку, который только что не выл от вынужденного заточения.

— Не знаю, важно это тебе или нет, — сказал Ник, — но мне кажется, Новак дал поворот на сто восемьдесят градусов.

— То есть? — не понял Тим.

— Прямо он не сказал, но у меня создалось впечатление, будто теперь он думает, что тебя подставили с самого начала. Жаль, ему не удалось убедить в этом своего капитана и окружного прокурора.

— Как думаешь, он встретится со мной?

— Значит, ты все-таки решил сдаться?

— Нет, я имел в виду: согласится он на разговор со мной, не арестовывая меня? Новак знает то, что нужно знать мне. Думаю, вместе у нас больше шансов во всем разобраться.

Ник задумался.

— Я поговорю с ним, — сказал он наконец. — Если Новак даст слово, можно ему верить.

Патрик вернулся к семи утра. Хотя Иден все равно не могла сказать, сколько прошло времени. Он развязал ей руки, но повязку с глаз не снял. Не из боязни, что женщина увидит, куда ее привезли, — ведь он в любом случае собирался ее убить. Просто он знал, что, лишенная возможности видеть, Иден будет чувствовать себя более уязвимой, а ему, чтобы перейти к следующей части плана, требовалось получить от нее информацию максимально быстро.

Схватив Иден за руку, он потащил ее в ванную.

— Узнаю, что снимала повязку, выжгу глаза свечой, — сказал он сухо.

Через несколько минут он вывел ее обратно, усадил на стул и сунул ей в руки коробку с крекерами. Иден съела несколько штук, и он дал ей стакан воды.