Иисус испил вина, пощипал фазанье крылышко и лишь после этого продолжил:

— Ты не первый раз идешь с караваном путем Александра; ты, как и все остальные, говоришь об этом с гордостью, но знаешь ли ты об отклонении Александра от прямого пути, свершенные по воле Единого?

— Нет.

— Тогда слушай. Мышцей Отца Небесного, Единого, Вездесущего Александр, когда покорил Персию и шел походом на Индию, отклонился от войска своего в неведомое. В мир потусторонний к нагомудрецам, внукам Адама, к сыновьям Сифа, который дан был Адаму вместо убиенного Каином Авеля. Такое, как ты понижаешь, Самуил, не может произойти без промысла Божьего. Там Александр имел беседу с царем блаженных Иовантом. Встретил тот Александра возлежащим под деревом, Александр же хотел угостить того яствами земными, но Иовант отказался, молвив: «Наша пища от дерева этого, питье же — вода». Много тогда услышал Александр о блаженной жизни избранных, хотел даже побывать в Эдеме, но Всевышний устами Иованта предостерег Александра от рокового шага. Но обрати внимание, Самуил, что Александр поплыл все же к Медному острову, увидел Медный город и, хотя внутрь не вошел, даже не посмел посмотреть, но велел все же на берегу того острова поставить столп и себя на нем в золоте изобразить. И надпись на нем сделал: «Александр, царь Македонский, который весь свет прошел, достиг этого острова». Не знак ли это того, что не воспринял душеспасительной беседы Александр с Иовантом-блаженным, сыном Сифа. Гордыня уже проникла в душу завоевателя, основательно там устроившись. И тогда перст Божий привел Александра в некую пещеру, в которой мучимы были возомнившие себя равными богам. Это уже после того, как Александр разбил индийского царя Пора, победил не покорившегося магараджу Евгрида и ехал под личиной своего полководца Антиоха к амастридонской царице Клеопиле Кандакии, сватьи поверженного Пора, вроде бы принявшей власть победителя, но тайно готовившей месть. У входа в пещеру Александра встретили звероподобные призраки, готовые сразить его, но он призвал Саваофа-Яхве, и призраки превратились в прах. Увидел Александр в той пещере много чудесного: со связанными руками за спиной, закованных в цепи тех, кто почитал себя при жизни равными с Всевышним: Апполона, Кронса. Гермеса, Геракла. Сонхоя увидел, который задолго до Александра шел покорять Индию, чтобы стать властелином всей земли. Всевышний предостерег Александра устами Сонхоя: «Некогда я весь свет покорил и гордынею вознесся, на восток до края земли дойти хотел, но дикие люди напали на меня, разбили и убили меня. И пришли ангелы, связали меня и в эту пещеру заключили. И здесь терплю муки за бездумное мое превозношение. Берегись и ты, Александр, чтобы не вознесся и сюда не был приведен».

Иисус прервал дух. Неспешно испил вина, наслаждаясь его упоительным ароматом, словно черпал в нем вдохновение для дальнейшего повествования. Гость молча ждал. Он забыл о вине, о яствах, покоренный словом Иисуса и волей духа его.

Вот Иисус продолжил:

— Слова Сонхоя не достигли должного. Александр, ведомый Саваофом-Яхвой, разбил диких людей, истребив их тысячи тысяч. Великому ли полководцу слушать неудачника. И вот тогда Всевышний свел Александра лицом к лицу с Дарием. Тот же, увидев Александра, воскликнул:

— О мудрый среди людей, Александр, неужели и ты осужден здесь с нами быть?!

Александр ответил, что не осужден, но пришел видеть их. Тогда Дарий подсказал ему пройти по пещере дальше, чтобы увидеть Пора. И в самом деле, великий индийский царь, некогда богам уподоблявшийся, заточен был в самой глубине пещеры. Он тоже предупредил Александра:

— Так мучаются здесь все, кто земною славой превозносились. Берегись и ты, Александр, и не превозносись, иначе и тебе быть осужденному и заключенному среди нас.

А еще Пор попросил, чтобы Александр сохранил честь его жены. Что же в ответ сказал завоеватель:

— Заботься о мертвых, а не о живых.

Надменно сказал. Ибо гордыню свою уже тогда он возносил очень высоко. Считал, что никто и никогда не осудит его, как бы он ни поступал. Но Творец Всего Сущего никому не уступает своего права судить людей Божьим Судом. Землянам — земное. Переступил через это незыблемое — немедленная кара. Неотвратимая. И еще… Александр в святая-святых приняв веру в Единственного, возводил во многих завоеванных городах столпы с золотым ликом своим, будто он кумир для многобожников. Разве простится такое? Размысли об этом, Самуил, не гневи Отца Небесного, простершего длань свою над народом избранным.

Долгое молчание. И вопрос, ожидаемый Иисусом:

— Кто возомнил о себе, тот достоин кары, для чего же весь народ, с которым Яхве заключил Завет, наказывать, сравняв грешников и праведников?

— Кто праведник, судить только Всевышнему. Не признавать такое право за ним — уже великий грех. В себе нужно искать первопричину, а не винить Отца Небесного. Только в себе!

Этой фразой Иисус посчитал разумным закончить назидательную проповедь. На первый раз более чем достаточно. Ломать одним махом устоявшееся десятилетиями нельзя, путь обретения истины тогда успешен, когда он нетороплив и основателен. А впереди еще много вот таких вечеров с откровениями за трапезой. Тайных вечерь.

Действительно, Самуил стал посещать Иисуса почти каждый вечер и вскоре всем сердцем воспринимал проповедываемое Мессией, Иисус же все более и более понимал, какого доброго помощника он обрел в лице знатного купца, не единожды ходившего с караваном путем Александра, оттого знавшего, в каких местах Александр под видом раненых и ухаживающих за ними создавал поселения из народа избранного, которые как бы оживляли общины прежде бежавших от Ассирии и Вавилона.

Иисус не ошибся. После почти месячного пути караван, перевалив через хотя и не высокий, но трудный для путников хребет, спустился на безбрежную равнину, в страну Массагетов. Полдня размеренного верблюжьего шага, и они у стен приличного города, где каждый караван непременно останавливался для торгово-меновых сделок. Здесь особым спросом пользовались персидские шелка, изделия из серебра, золота и драгоценных камней, мечи и щиты, домашняя утварь, дорогая посуда — за все это местные торговцы расплачивались отменной красоты и резвости конями; черным, серым и особенно дорогим золотистым каракулем, а также отменной работы текинскими коврами.

— Здесь меновой торг не менее месяца, — сообщил Иисусу Самуил и добавил: — Не побывать ли тебе у нахорли?

— Что, истинные потомки Нахора?

— Да. Их оставил здесь Александр. Они очень долго хранили в чистоте веру праотцев, веру патриархов и пророков, но соблазн власти, а многие из нахорли по уму своему в почете у правителей, их советники, влияет на них. Они сливаются с многобожниками.

— Ты сопроводишь меня?

— Да. Через несколько дней я буду готов к поездке.

Степь за эти дни сказочно преобразилась. Меж жесткой полыни и верблюжьей колючки, делавших степь однообразно серой и ершистой, расцвели вдруг, в одно утро, тюльпаны. Не единицы, даже не десятки, и даже не сотни, а тысячи тысяч. Барханы буквально запылали яркостью, и восхищению Иисуса не было предела — он видел в этом перст Божий, благословение Отцом Небесным его миссии. Видел Иисус, что буйством весеннего цветения восхищается и Самуил, и слуги его, сопровождавшие своего господина и Иисуса. Постепенно, однако, восторг и восхищение отступали, ибо эта броская красота была все же однообразной и в конце концов начинала утомлять. Когда к исходу дня впереди обозначились предгорья и сам крутобокий хребет, Иисус облегченно вздохнул.

Обогнув очередной бархан, путники увидели небольшое поселение, огороженное толстой глинобитной стеной, за которой укрылись плоскокрышие и тоже глинобитные домики. Ворота в поселение были массивные, на вид неприступные.

— Место жительства волхвов — хранителей богини Апи, источника порождения всего сущего на земле, и хранителей бога Тагимасада, бога всех водных источников. Но у этого бога есть еще одно, даже более важное: земля, оплодотворенная уснувшим Тагимасадом, родила коня. От него пошли скакуны-ахалы, самые ценные во всем мире.