— Конь — это понятно, но на безводье бог всех источников, еще и богиня — основа всего сущего на земле? Это — бессмыслица.

— Если хранители богини и бога снизойдут, ты увидишь чудо. Возможно, тебе даже поведают об этом чуде.

Ворота им отворили, не спросив даже, кто они и откуда. Безбоязненно отворили, Более того, один из стражников взялся проводить их до дворца, как он выразился, для путников.

А вот содержатель гостиного двора оказался более любопытным. Он выпытал у путников все о них, хотя и не сразу, не наскоком, вначале устроив и самих путников, и их коней. Расспросы начал только на вечерней трапезе и то не в начале ее, а в самом конце. А так как Самуил свободно разговаривал с содержателем гостиного двора на языке массагетов, то переводчика не потребовалось.

Иисус, не зная языка говоривших, не вдруг уловил, о чем они ведут речь, но вскоре ему стало вполне понятно, что более всего именно о нем. И, похоже, Самуил превозносит его до самых до небес, ибо содержатель бросал на него все более и более уважительные взгляды, не упуская из виду каждое движение гостя, стараясь уловить его желание и тут же ему услужить.

Когда же окончилась трапеза и подошло время покоя, а хозяин оставил их одних, Самуил сказал Иисусу:

— Содержатель гостиного двора обещал сегодня же сообщить о тебе хранителям богини Апи и хранителям бога Тагимасада. Заверил, что уговорит их показать тебе недоступное смертным. Тайну земли. Если будет на то твоя воля, я с готовностью присоединюсь к тебе.

— Да. Если волхвы допустят к тайне меня, ты тоже будешь к ней допущен.

Утром к ним пожаловала четверка волхвов. Судя по одежде, хранители разных богов. У двоих были накидки из тончайшей катки войлока настолько мягкого, что он вроде бы ниспадал с плеч почти до пят мягкими волнами, да и цвет накидок-чапанов был голубоватым; у двух других волхвов подобные по покрою накидки расцвечены яркими, сродни тюльпанам, полосами, которые перемежались с огненными языками, весьма похожими на языки пламени костра; поле между пламенными языками и тюльпановыми полосами заполняла ласкающая взор голубизна — символ чистой воды.

— Мы — хранители Апи, — поклонились Иисусу волхвы в пестрых накидках.

«Апи?.. Апи?.. В Ведах это — вода».

— Мы — хранители Тагимасада, — столь же почтительно склонились волхвы, одетые в голубовато-белые накидки. — Хранители бога всех родников, ручейков, рек и морей, прародителя лучших в мире коней — ахалов.

У Иисуса готово было слететь с кончика языка, что только Великому Творцу Всего Сущего подвластно все, в том числе и водная стихия, что по его единой воле рождаются и исчезают родники, текут реки и наполняется океан, но он усилием воли удержал себя, боясь обидеть волхвов. Он хорошо знал, как изощрены расправы служителей культов многобожья, когда они защищают свое положение духовных вождей. Если бы он был один, то, быть может, рискнул бы проповедовать, но с ним Самуил, и подвергать его великой опасности не было никакого смысла.

— Следуйте за нами, — пригласили волхвы, и Иисус с Самуилом, обменявшись довольными взглядами, охотно приняли приглашение.

Просьбы о допуске к тайне Самуила, которую готовился обосновать Иисус, не потребовалось. И это хорошо.

Почти у противоположной от главных ворот стены уютно устроился городок в городе. Он был отгорожен не очень высоким, но плотным дувалом, через который во многих местах переползали виноградные лозы; за дувалом виделись верхушки плодовых деревьев, над которыми возвышались, вольно разбросав могучие ветви-руки ореховые великаны.

Калитка отворилась, будто по мановению волшебной палочки, и волхвы повели гостей по дорожке, обсаженной пионами, в глубину двора. Пионы цвели в полную свою силу, наполняя воздух мягким ароматом.

Справа и слева от пионов теснились тутовые деревья, а уж за ними — груши, яблоки, урюк, меж которыми — ухоженные ряды граната и инжира.

По арыкам, петлявшим меж этой буйной зелени, текла неспешно очень прозрачная вода.

Откуда? На улицах города арыки совершенно сухие, а сами улицы пыльны и без какой-либо зелени. Лишь возле хаузов стояли серые от пыли карагачи и тутовники, которые, похоже, давно не поливались свежей водой, ибо хаузы поросли зеленой гузкой. Даже в гостином дворе хауз давно закис и не источал свежести. Да, волхвы, как все служители богов, очень заботливо относились к себе, простым же смертным объясняя свое процветание любовью к ним тех богов, каким они служат, добавляя при этом, что подобного блаженства может достигнуть каждый, кто искренне верит богам и щедр на жертву им.

Дорожка привела гостей к вековому, широко раскинувшемуся карагачу, под которым на густотравной ровности возвышался сработанный из ореховых досок довольно вместительный помост, покрытый наполовину ковром, сродни одежде хранителей Апи, наполовину — хранителей Тагимасада. От карагача вправо и влево протянулись плоскокрышие крылья домиков, совершенно одинаковых. Начало этим крыльям давали более высокие и более объемные дома.

«Первые — для Главных волхвов, остальные для обычных. Для каждого отдельный домик», — определил Иисус и не ошибся.

Как только Иисус с Самуилом ступили под тень карагача, двери головных домов отворились почти одновременно и из них гордо переступили пороги очень похожие и осанкой, и благородством лиц белобородые старцы, их вполне можно было бы назвать близнецами, ибо их разнила только одежда.

Иисус напряг свою волю и определил; близнецы.

Тем временем Главы служителей Апи и Тагимасада чинно вышагали к помосту и возле него встретили гостей с почтительно склоненными головами.

Самуил приветствовал Главных волхвов от себя и от имени Иисуса первым, те, ответив взаимным приветствием, пригласили на помост, сопроводив слова указующим жестом.

Самуил перевел Иисусу слово в слово и сказанное им, и отвеченное волхвами, но Иисус даже не дослушал перевода, он напряг волю, чтобы проникнуть в мысли почтенных старцев и наперед знать, о чем они станут повествовать. Похоже, это ему удалось. С трудом. Но он все же праздновал победу. После чего попросил Самуила:

— Не переводи, я все пойму сам, — и на удивленно-вопросительный взгляд ответил: — Истинно говорю — все пойму сам.

Седовласые близнецы тоже поначалу с недоумением восприняли то, что знающий язык массагетов гость ни слова не переводит своему, как они поняли, более уважаемому спутнику, которого сам называл Мессией, но они, ведуны, вскоре поняли: Великий Посвященный проник в их мысли, и ничего от него теперь не скроешь, не прикроешь суть цветистыми фразами, поэтому они начали рассказ, стараясь быть предельно правдивыми и по возможности краткими.

Повествовал в основном Главный волхв богини Апи. И начал он от сотворения мира. Тогда ныне опаленная солнцем земля была иной. Богиня Апи подарила размножившемуся здесь роду полноводную реку — Дарью, и земля, получившая в изобилии воду, имея к тому же в достатке солнца, благоухала и щедро отдавала свои плоды людям. Они наслаждались жизнью и каждое новолуние приносили жертвы Великому Творцу и богам — покровительствующим их род. В жертву приносили новорожденных девочку и мальчика. Девочку — богине Апи, мальчика — богу Тагимасаду. Символ жертвы — заверение богов в том, что каждый из рода останется до конца жизни своей таким же чистым в делах и помыслах, как безгрешны принесенные в жертву младенцы.

Прошли века, род стал настолько многочисленным, что люди стали забывать о своем родстве. Сильные властвовали, притесняя слабых, принося их в жертву и зажаривая их на жертвенном вертеле. Подобные пиршества становились все более частыми. И вот тогда Тагимасад и особенно Апи стали молить Ормузда, дабы вразумил он алчных и кровожадных людоедов, и Ормузд услышал их молитвы.

Иисус слушал начало повести, сравнивая услышанное с тем, что познал он в годы проникновения в Священную Истину — Египет, Индия, Месопотамия, везде одно и то же по сути, лишь с местными переработками.

Служитель богини Апи продолжал: