— Вы даже сами не представляете, насколько вы правы, граф. У Алисы есть дочь — Констанция. Сама Алиса правит от ее имени, но никому неизвестно, как вдовствующая княгиня надумает поступить завтра. Она непредсказуема. Даже собственный муж, князь Боэмун Второй, не доверял ей, оставив Антиохию в наследство дочери и ее будущему супругу. От надежности Антиохии, нашего северного форпоста в Сирии, многое зависит. Падет Антиохия, под ударом окажется графство Эдесса, Триполи и сам Иерусалим. Король Иерусалима Фульк Анжуйский женат на Мелисинде, родной сестре Алисы, и только он и сдерживает преступный пыл своячки. Так вот Фульк и первые бароны Палестины хотят найти Констанции, девушке юной и прекрасной собой, мужа, отважного воина, который смог бы стать надежным князем Святой земли.

— Что же вы хотите от меня, кавалер де Жеберрон? — нахмурился Раймунд. — Уж не думаете ли вы предложить мне ее руку и сердце? Что… я угадал?!

— Именно так, граф де Пуатье. Король Фульк Анжуйский остановил свой выбор на вашей персоне и попросил наш орден связаться с вами. Ваш род — один из самых знатных родов Европы, вы молоды, сильны, не женаты. К тому же хороши собой и умеете притягивать к себе женщин, — предупреждая изумление графа, госпитальер поспешил добавить: — Именно таким нарисовал ваш портрет Гильом Десятый, ваш родной брат.

— Мы все пошли в нашего бесподобного отца, — с насмешкой откликнулся Раймунд, — Что вам еще сказал мой любезный старший брат, которому так хочется устроить мои дела?

— Еще он сказал, что у вас нрав искателя приключений и настоящего бойца.

— А какой же мне еще иметь нрав? — не сводя с гостя светло-синих глаз, в которых мелькали отсветы каминного огня, почти зло усмехнулся Раймунд. — Ведь все земли достались Гильому!

— Сейчас у вас появилась счастливая возможность получить свои земли. Поймать удачу. Поверьте, она так близка, как вы даже себе не представляете! Констанция не сможет устоять перед вами. А там дело покажет. Но ответить вы должны очень скоро.

— Насколько скоро?

— Мы дадим вам подумать до завтрашнего дня. Орден госпитальеров не собирается вмешиваться в дела Англии — и завтра на рассвете я отплываю в Святую землю. У вас есть ночь, чтобы подумать над предложением короля Иерусалима. Антиохия должна получить знатного князя — и она получит его.

Совсем неожиданно Раймунд де Пуатье весело рассмеялся. И впрямь, что его ожидало в Англии? Тяжелейший выбор — на чьей стороне выступить в будущей сваре, которая стремительно назревала, как зудящий прыщ. Можно было податься в Европу, под крыло старшего брата, и стать нахлебником. Или же взять судьбу под уздцы и сказать ей: «Но!»?

Раймунд встал, прошелся по комнате. Вернувшись к столу, залпом осушил свой кубок. Встретился взглядом с госпитальером.

— А вы знаете, я, пожалуй, соглашусь на предложение короля Иерусалима.

— Не дожидаясь утра?

— Чего тянуть? — улыбнулся молодой рыцарь.

— Вы именно такой, каким вас описывал старший брат, — кивнул госпитальер. — Я был бы не против поспать несколько часов. За это время отберите нескольких самых верных вам людей и не забудьте самые ценные для вас вещи — вы уже вряд ли вернетесь на берега Альбиона!

На заре, скрывая лицо капюшоном, Раймунд де Пуатье в сопровождении маршала госпитальеров и своих оруженосцев покинул Винчестерский замок. Аквитанец не стал предупреждать никого о своем отъезде. Кони понесли всадников в сторону Дувра. Две остановки, и они достигли порта, сели на корабль ордена святого Иоанна Иерусалимского и отплыли на юго-запад.

Ветер выдался попутный, и уже через пару дней они увидели далеко по левому борту окутанный туманом берег Нормандии с крепостями Гарфлер и Шербур, еще через день — Нормандские острова и берега Бретани. Они обогнули мыс и пошли строго на юг. Еще неделя понадобилась, чтобы пройти мимо берегов Франции до Бискайского залива.

— Огибать Пиренейский полуостров и проплывать мимо Геркулесовых столпов было бы неразумно, — еще в начале пути сказал госпитальер графу, — мавры легко могут перехватить наш корабль. А потому приготовьтесь ко встрече с родными.

И вот теперь, впереди, было долгожданное устье Гаронны и Бордо — родина Раймунда. Им предстояло проплыть вверх по Гаронне до Тулузы, там выйти на берег, верхом добраться до Нарбонна или Марселя и уже оттуда на другом корабле госпитальеров отплыть в Палестину.

Но прежде графу де Пуатье предстояла трогательная встреча.

— Я счастлив, что вновь увижу моего брата и его дочерей! Особенно старшую, — улыбнулся граф. — Если бы вы знали, какая чудная у меня племянница Алиенора! Цветок оливы! Хотел у вас спросить, маршал, у меня будет время поохотиться в родных местах?

— Нет, граф, — сурово ответил госпитальер. — Наша миссия не предусматривает задержек в пути. Мы только засвидетельствуем почтение герцогу Аквитании. Одна ночь, не более.

Светловолосый граф де Пуатье разочарованно вздохнул. Впрочем, дело — в первую очередь. Пусть, одна ночь…

Корабль ордена госпитальеров, подняв флаг с лапчатым крестом, вплывал в эстуарий Гаронны на рассвете. Из-за плохого ветра только к вечеру они достигли устья реки.

— Наймем быструю галеру, граф, — сказал госпитальер. — Кораблю будет трудно идти против течения.

— Нет, маршал! — усмехнулся Раймунд. — Мы возьмем самых быстрых коней! Эти десять лье по дороге, которую я знаю, как свои пять пальцев, промелькнут за два часа! Нет, за час!

Жерар де Жеберрон одобрительно улыбнулся спутнику:

— Полностью вверяю нашу судьбу в ваши руки.

Они взяли лошадей в окрестностях одного из замков, принадлежащих Гильому Десятому, и с небольшим отрядом, вооружившись факелами, понеслись по дороге вдоль Гаронны в глубь материка.

Через час, как и сказал граф Пуатьерский, всадники увидели огни Бордо. Путники пришпорили лошадей, и темные стены и башни города надвинулись на них стремительно. Раймунд сам забарабанил рукоятью меча в ворота сторожевой башни.

— Встречайте дорогого гостя! — весело рявкнул он охране, разглядывающей со стены путников с факелами. — Граф де Пуатье желает засвидетельствовать почтение своему дорогому брату Гильому Аквитанскому! Живее, черти! Живее!

Сдержанный маршал госпитальеров, хоть и не любил, когда при нем чертыхаются, с удовольствием наблюдал за живостью двадцатидвухлетнего графа. В этой живости был залог успеха их предприятия.

Раймунд как ветер ворвался в Бордо, в сопровождении свиты долетел до дворца Омбриер. Но мажордом, вышедший ему навстречу, тут же охладил его пыл.

— Как мы рады! Но, граф, ваш брат, наш хозяин, сейчас в Пуатье, он поехал охотиться две недели тому назад, — мажордом развёл руками. — А когда вернется, мы и знать не знаем! — Он вновь просиял. — Как же мы рады вас видеть!

— Я тоже рад. Но обрадуюсь еще больше, когда услышу про добрый ужин и кадушку с горячей водой! Для меня и для моих друзей, рыцарей ордена святого Иоанна!

— Все будет исполнено, сир Раймунд, — поклонился мажордом.

Граф огляделся — в родном южном дворце было куда уютнее, чем в Винчестерском замке, на перекрестке вечных сквозняков.

— Придется мне побыть вашим хозяином в отсутствие брата! — весело заметил он.

— Вот тут вряд ли, — многозначительно улыбнулся мажордом. — Нынче наша хозяйка — принцесса Алиенора.

Втроем — Раймунд, мажордом и де Жеберрон — они уже шли по коридорам дворца. Перед ними распахивались все новые двери. Вытягивалась вооруженная охрана.

— Маленькая Алиенора? — нахмурился Раймунд.

— О, да. Но она уже не совсем такая маленькая, как вы думаете.

— Неужели подросла?

— Не то слово. В отсутствие его светлости она устраивает вечера для своих друзей и слышать ничего не хочет про сон! Сладу с ней просто нет. Мы засыпаем под струны виол и звон тамбуринов. Голова идет кругом! Боюсь, ваш брат на одних свечах разорится! Если не вспыхнет весь Бордо!

— Как интересно! — весело рассмеялся граф. — И где же эта негодница?