- Наше? - она кивнула на встроенный плейер. Кельм кивнул.

   - "Ладони лета". Из Лоры. Мне нравится.

   - Мне тоже, - согласилась Ивик. Она слышала об этом ансамбле. Из Лоры -- там могла бы и Дана играть. Если бы продолжила заниматься музыкой.

   Они летели вперед под пронзительную чистую мелодию. Какой контраст -- трястись на автобусе или ехать в машине! Куплю машину, пообещала себе Ивик. Мимо неслась автострада, поднятая над городом дугой, временами ныряющая в туннели. Трехрядная лента пестрых авто тянулась потоком. Ивик снова окунулась в приятную часть дарайской жизни. Комфортное сиденье, над головой -- чистое небо, вокруг -- прекрасная техника и вылизанная автострада, музыка волнами омывает душу, на Кельма за рулем смотреть -- одно наслаждение. Его правая рука лежит на угловатой рогатине руля, а левая, с покалеченными пальцами, лишь изредка касается управления, когда правой нужно переключить передачу. И какие же у него красивые руки. И как он сам прекрасен, когда ведет вот так машину, внимательно глядя вперед, небрежно касаясь рычагов - будто пилот космического корабля. Поворачивает к Ивик лицо, и улыбается.

   - Я так ждал, когда мы опять увидимся. Это безумие какое-то! Ну не бывает так, правда? Я по тебе так соскучился.

   - Я тоже... очень ждала... - Ивик трудно говорить, просто дыхание спирает. Музыка волной смывает чувства.

   На очередном съезде Кельм свернул вниз. Он жил в приличном тивеле -- не то, что Ивик. Зарабатывал хорошо -- как и сулили в атрайде пленным, уговаривая совершить предательство.

   В тивеле неудачников и дейтрийских эмигрантов -- что почти одно и то же -- где поселилась Ивик, высятся неопрятные многоэтажки, земля закована в асфальт, немногочисленные дворники силятся разгрести груды окурков, мусора, битого стекла. Здесь же, в тивеле, где живут приличные люди -- даже не подумаешь, что ты в большом городе. Особняки по два-три этажа, редко одноэтажные бунгало; витые символические ограды, живые изгороди, сады, сады, цветники, искусно выложенные каменные композиции и бордюры. Асфальтовая полоса для машин, мощеный тротуар -- совершенно пуст. Очень редко у домов попадались играющие дети -- по одному, по двое-трое, зато обязательно с яркими дорогими игрушками, на автомобильчиках, велосипедах. Поселок окутывала умиротворяющая тишина, здесь было хорошо, как в раю. Так спокойно, так легко и приятно...

   Кельм въехал в ворота подземного гаража, автоматически раскрывшиеся. Ивик успела бросить взгляд на его дом -- двухэтажный, облицованный серым с мерцающими блестками. Кельм снимал половину дома, в другой половине жила семья с ребенком.

   В доме у Кельма все было уютно, все так просто и естественно, как могут себе позволить только богатые люди

   - Господи, какая тут у тебя красота! Все сам делал, да?

   - Что значит делал? Купил да поставил, - усмехнулся Кельм. Но видно было, что ему приятно. Весь первый этаж занимала гостиная -- длиннющая, просторная, как зал, с помощью диванов, шторок и широких дверных проемов разгороженная на полуотсеки. Вся гостиная -- в бежево-белых тонах. Белоснежные легкие шторы, рельефная штукатурка стен, мягкий светлый ковролин под ногами. Ничего синтетического. Все дорогое и добротное. Коричневые диваны, кресла, пуфики -- замша, натуральная кожа. Мебель из темного дерева, под старину. Деревянные журнальные столики, белые светильники у стен. Встроенный в стенку громадный экран, подсвеченный изнутри бар.

   - Идем на кухню?

   В этой кухне, по ее размеру, могла бы спокойно поселиться обычная дейтрийская семья. И здесь тоже все сверкало, как на выставке. Ни единого лишнего предмета на вылизанных мраморных поверхностях рабочей платы. Шкафчики натурального светлого дерева. Черная керамическая электроплита на шесть конфорок, незнакомые приборы, колоссальный холодильник за теми же светло-деревянными панелями. Пол выложен бежевой каменной плиткой, в тон рабочей плате, в тон просторному, на толстой металлической ножке овальному столу.

   - Присаживайся. Давай тут посидим? На кухне все равно как-то уютнее.

   Стулья тоже в тон кухни по цвету, деревянные, прочные.

   Кельм выложил на стол "сломанный" мобильник. Вытряхнул карту. Вставил собственную.

   - Ну вот, починил, держи, - засмеялся, протягивая Ивик мобильник. Она кивнула и убрала девайс в нагрудный карман.

   - Расскажи, как прошел сеанс связи? Не бойся, машину я сегодня не чистил, а дом проверил как следует. Можно говорить.

   - Ты уверен? - Ивик с опаской огляделась, словно ожидая увидеть где-нибудь на стенах микрофоны.

   - Уверен. Так как со связью -- нормально все прошло? Если не возражаешь, я сразу посмотрю сообщения...

   Он поставил на стол маленький черный эйтрон, вставил флешку, переданную Ивик.

   - Нормально, - сказала разведчица, - страшновато, конечно. Патруль сразу засек. Но в принципе...

   - Они такие. Я знаю, случалось и самому выходить на связь. Тяжело это, - он чуть нахмурился, - с одной стороны, и не знаю, рад ли я, что именно ты... То есть, конечно, - оборвал он себя, - я очень рад, что тебя вижу. Но опасно это уж очень.

   Ивик опустила лицо в лни. Я очень рад... очень рад... так же не бывает. Она почувствовала себя значительной, необыкновенной. Не такой, как все. Она прекрасный, уже известный писатель. Редкий специалист. Красивая женщина. Почему бы ее и не любить? И не помнить много лет, хотя бы даже такому уникальному, редкостному мужчине, как Кельм? Разведчик между тем слегка хмурился, изучая присланные из Дейтроса сообщения. Которые она -- Ивик -- с риском для жизни и вообще, если честно, довольно сумбурно -- но все ж-таки успешно приняла для него в Медиане. Гэйна снова загордилась собой. Минут через пять Кельм закрыл эйтрон.

   - Все нормально. Для тебя пока ничего нет. Ты после работы есть хочешь? Или только кофе?

   - Мы перекусили там, давай лучше кофе

   Ивик вскочила, намереваясь помочь, но Кельм жестом показал ей "сиди". Наблюдать за ним было одно удовольствие. Экономные, точные движения, нечеловечески быстрые, но не суетливые. Кельм заварил кофе в машине, в несколько мгновений накрыл стол -- чашечки, прозрачные, как лепестки, варенье, печенье, шоколад. Маленькая бутылочка безбожно дорогого коньяка. Боже мой, подумала Ивик, такой мужчина, прямо как в здешнем "дамском романе", лучше бы он не был таким идеальным, а то комплекс неполноценности мучает. Одно только непонятно -- неужели за столько лет он не нашел себе никого? Пусть даже и в Дарайе. Здесь есть наши красивые девушки, из обеспечения, из связи. Дарайки-блондинки. А почему это я решила, что никого у него не было? И даже -- что нет? Религиозными комплексами он не страдал и тогда, взгляды на это дело у него легкие. Скорее всего, кто-то был или даже сейчас есть.

   Почему-то эта мысль совершенно не была мучительной. Есть -- так есть. Главное, что он и ей тоже улыбается и говорит, что рад видеть. Правда, это еще ничего не значит. Мало ли. Старое знакомство, дружба, хорошие воспоминания.

   Есть -- так есть. Он не давал обетов, а уж ей лично и подавно ничего не обещал.

   Он ей -- никто. Но все-таки он ее, кажется, любит. Все еще, до сих пор. Она ему, кажется, очень приятна. И он ее рассматривает, похоже, как любимую когда-то женщину, а не просто так. Ивик это чувствовала. Но поверить как-то не могла.

   Они слишком разные. Так не бывает. Она ему просто не пара.

   Кофе тоже оказался вкусным -- первый сорт. Лучше, чем было на Триме. Ивик уже стала забывать приятный вкус этого напитка. Кельм разлил коньяк в стопочки.

   - Давай за встречу?

   Наступило время спрашивать. Рассказывать. Какую хорошую легенду придумал Кельм, можно разговаривать и общаться -- сколько угодно. Кстати же, эта легенда ничего такого особенного не значит. Посидит она у него в гостях -- ну и что? Но и эта мысль не огорчала Ивик, скорее радовала. Ну их, эти любовные отношения -- от них одни проблемы. Можно ведь просто вот так, сидеть напротив него, смотреть в глаза, ощущать иногда прикосновение руки. Разговаривать.