Он встал. Дейтрин протянул руку и энергично пожал костлявую вялую ладонь ученого.

   - Я и делаю свое дело, мэрфел. И стараюсь сделать его как можно лучше.

   За широкими, залитыми тьмой окнами, двигалась гроза. Ветер и ливень хлестали по стеклам, и даже отсюда, из каминного уюта, ощущалось, как там, снаружи, холодно и промозгло. В такую погоду надо сидеть на диване, завернувшись в одеяло, пить глинтвейн или чай с настойкой, под ласковое бормотание телевизора. По экрану метались цветные пятна, Ивик лишь краем сознания воспринимала их. Она прижалась к Кельму, широкая и горячая рука обнимала ее плечи. Столик с подогретым чайником, со стаканчиками, чашками, бутылкой, печеньем, замер у ног, как собака. Кельм повернул голову и тихо перебирал губами ушко Ивик. Его происходящее на экране вовсе не интересовало. Там прыгало и искрилось очередное шоу. Ивик присмотрелась. Ведущая, почти голая, в серебристых блестках, орала что-то в микрофон. Разнокалиберные участники с лицами растерянных простофиль топтались на возвышении. Две бабы в бикини на импровизированном ринге что было сил лупили друг друга мешками. Кажется, одна участница должна была вытолкать другую...

   - Слушай, а зачем у нас телек работает?

   - Не знаю, - Кельм протянул руку, нащупал ленивчик. Гостиная погрузилась в целомудренный сумрак, в тишину, нарушаемую лишь барабанной дробью дождя по стеклу. Теперь Ивик и Кельм остались только вдвоем. Пропала иллюзия обыденности, суеты, чужого дневного присутствия.

   - Плохо, что нет эйтрона, - сказал Кельм. Отпил немного чаю.

   - Шела передала, что новое оборудование через три дня будет, - виновато сказала Ивик.

   - Ну ладно, ты не напрягайся из-за этого. Ничего срочного нет. Маки передать мы всегда успеем. А так...

   - У меня вообще пропадает понимание, что я здесь делаю. Ем, гуляю, встречаюсь с тобой, хожу на работу. Пишу.

   - Брось, - сказал Кельм, - люди здесь чуть не годами без задания живут. Законсервированные. И ничего, а куда деваться. Живи себе спокойно, не напрягайся.

   - Как же тут -- и не напрягаться...

   - А чего напрягаться? Скоро Рождество. Радоваться надо.

   Ивик вспомнила отца Кира.

   - Кир пригласил меня в гости... сказал, что отслужит даже для меня. Я даже не знаю...

   - А почему нет? Что здесь такого? В Дейтросе же мы всегда...

   - Да, но видишь ли, - сказала Ивик, - ведь мы с тобой...

   - Мы вроде с тобой никому не мешаем, правда?

   - Знаешь, - сказала Ивик несчастным голосом, - я об этом думала. Наверное, мы были неправы. Еще тогда, в Питере. Нам с тобой надо было быть... ну просто друзьями. Понимаешь? Друзьями. А мы все разрушили.

   - А друзьями -- это как? - спросил Кельм. Он поставил свою чашку на столик и снова обнял Ивик. Его рука всегда ложилась самым удобным образом, именно так, как ей, Ивик, было особенно приятно. И наверное, ему самому тоже.

   - Ну... у нас же могла быть просто хорошая крепкая дружба.

   - А мы с тобой и так друзья, разве нет? Товарищи. Мы с тобой работаем вместе. И вообще.

   - Кель! Ты же понимаешь, что я имею в виду. Не надо было нам с тобой... так. Телесно.

   - А как именно нельзя? - поинтересовался он, - вот так, например, можно? - он чмокнул ее в щеку, - а вот так? - рука взлохматила ее волосы на затылке, - а вот так, - он крепко прижал ее к себе, - можно? Это же еще не нарушение.. чего там -- заповедей, канонов?

   - Нет, но...

   - А вот так можно? - он поцеловал ее в уголок губ, - а так? - рука щекотно и нахально проникла под блузку. Ивик захихикала.

   - Тьфу, какой ты хулиган!

   - Нет, ты мне скажи, - не отставал Кельм, - вот покажи конкретный момент, где еще можно, а где уже нельзя, безобразие. А то -- ну откуда мне знать?

   Он стал целовать ее. Ивик ответила. Огонь в камине отбрасывал гигантские тени, качающиеся на стенах, пугающие -- если смотреть на них, и дождь с неослабевающей силой барабанил в окно. Потом Ивик лежала в кольце его рук, притихшая, ощущая странную, лишь в последнее время знакомую ей наполненность, законченность, чувство окончательного и безмерного покоя.

   - Страшно подумать идти сейчас куда-то, - выговорила она наконец, - но ведь придется.

   - Хочешь, я отвезу тебя завтра на работу с утра, - Кельм тут же сообразил, что это будет неудобно, и Ивик сама ответила.

   - Ну да, а потом опять к тебе -- машина-то моя здесь, у тебя стоит... в общем, можно уже и переселиться.

   - Как твои соседи -- от зависти не лопнули?

   - Хэла перестала здороваться.

   - Да что ты!

   - Ага. А вчера встретились в стиралке, она этак глаза прищурила и спрашивает -- а что твой-то, жениться не собирается?

   - А ты чего?

   - А я: да вот еще, я еще подумаю, за старика такого замуж-то. А она фыркнула и пошла.

   - Да-а, Ивик, как это ты -- за такого старика? Себя не ценишь...

   - Не приставай, - она выскользнула из-под одеяла, - ехать надо уже.

   Потом нагнулась и поцеловала его в один зажмурившийся глаз, в другой.

   - Ты моя радость.

   Кельм накинул плащ и вышел ее проводить. Держал над головой Ивик большой зонт, пока она садилась в Рениту, а потом сунул зонт ей на заднее сиденье. Смотрел через тусклое темное стекло на белое плохо различимое пятно ее лица, руки, лежащие на полукруглом руле-штурвале. Каждый раз, когда она уходила от него, горестно сжималось сердце. Будто они никогда больше не увидятся. И ведь это вполне возможно.

   Как люди живут -- каждый день вместе, рядом... без опасности, без риска, без понимания, что другой может умереть в любой момент.

   Но ведь на самом деле все смертны. Просто все предпочитают не думать об этом.

   Он стоял под дождем, без зонта, в одном только плаще, уже промокающем на плечах, провожая взглядом задние ярко-зеленые огни Рениты. Потом развернулся резко, будто в строю, пошел в дом.

   Сбросил плащ, набрал номер на пульте мобильника. К завтрашнему дню все подготовлено -- нужна лишь контрольная проверка.

   В операции участвуют шестеро агентов. Шехин иль Лэрен проник вчера в атрайд под именем Холена. Очень хороший оперативник, но главное - внешне похож на иль Ната. Тот же рост, телосложение, да и черты лица тоже; правда, пришлось сделать пластику, чтобы внешность стала неотличимой для видеокамер. Что поделаешь, это очень важно. Холена Кельм вчера отвлек - на всякий случай, чтобы и алиби у того не оказалось. Карточку пришлось не просто украсть - но тут же заменить на новую, чтобы и Холен ничего не заметил. Метод отвлечения Кельм выбрал простой - выпили в кабинете по стаканчику крейса, в крейс Кельм кинул легкое снотворное средство, так что пообщавшись с коллегой, Холен немедленно отправился домой, спать.

   Таким образом разведчик рассчитывал убить двух зайцев. Не только освободить Кибу, но и восстановить безопасность своей работы в лиаре. Дарайцы, если они не совсем идиоты, быстро арестуют Холена и сочтут именно его дейтрийским агентом, который передавал маки.

   Холена было жаль, но Кельм не видел другого выхода.

   Еще одного агента Кельм послал для контроля -- посетить снова старого ученого в атрайде. Под видом дальнего родственника. Бросить след -- не такой, чтобы уже вызвать подозрения, но такой, чтобы ухватились за него после побега Кибы.

   Побег организуют четверо. Перевербованный охранник из атрайда; дейтрийская женщина-врач; двое нелегалов-бойцов. Кельм позвонил врачу.

   - Рета? Добрый вечер. Это Тилл, мы с вами разговаривали по поводу приема. Да, желудок. А нельзя ли мне подойти к вам на полчаса раньше? У меня, видите ли, в это время совещание. Хорошо. Большое спасибо. Как поживает ваша семья?

   Глуховатый голос Реты сообщил, что семья в полном порядке, дети наконец оправились от очередной волны вируса. Это означало, что Рета произвела контрольные звонки, и все идет по плану. Кельм попрощался и отключился. Постоял немного у окна, глядя в промозглую темень.