Дейтрос дал ей возможность играть в Медиане. Творить. Но это ее особенность, она гэйна. Как живут все остальные, люди других каст, счастливы ли они, не лучше ли им было бы жить, например, хотя бы и презренными мигрантами, в Дарайе? Возможность играть в Медиане, такая заманчивая, все же не стоит страданий и смертей.

   Она много сомневалась, много колебалась в жизни. Пыталась даже бежать - но быстро поняла, что в одиночку не хочется ни жить, ни писать. Однако эта потребность в человеческом общении, в семье, в "своих" - она тоже не оправдывает этой вечной войны, этих смертей, героических или нелепых, "за Дейтрос и Триму".

   Но теперь - Ивик поняла это с удивлением - теперь у нее не осталось сомнений и колебаний.

   И если она спрашивала себя - почему - сразу всплывало воспоминание: биологическая лаборатория в тоорсене.

   На него нанизывалось многое другое: уроки физкультуры, где она была худшей, но ее все-таки учили и ободряли; классные собрания, где они учились решать реальные вопросы школьной жизни; шум скачущей по камням реки, и как ледяная вода обжигает щиколотки, упоительная игра в "лесную королеву" и утреннее сверкание рос; лужи у родного барака, где они пускали кораблики, квенсен, где через муки и напряжение ее научили быть сильной...

   Но все это было не то, не то. Все это были только эмоции, ностальгия по детству, сладкие - и щадящие, отбрасывающие дурное, она это понимала - воспоминания. Она любила Дейтрос, это правда. Ей бы хотелось сейчас, хоть в последний раз, оказаться там. Где угодно, в любом месте. Упасть на землю и обнимать ее, гладить руками траву, как волосы любимого...

   Но и это было не то. Сейчас четко, как никогда, она понимала не только эмоциями - разумом, всем своим существом - что Дейтрос защищать стоит.

   Что было бы с ней и с другими гэйнами - здесь? Судорожный короткий период работы в лиаре - и потом наркотики, полное обессмысливание, быстрая или медленная смерть.

   Что было бы с людьми других каст? Третья часть их оказалась бы никому не нужной. В Дейтросе у каждого из них есть бригада, рабочая группа, компания друзей и коллег, каждый занят любимым делом, каждый уважаем и любим, чувствует себя полезным. Все это может показаться пустяками - но только для тех, кто не знает, что может быть и иначе.

   Что было бы, например, с бабушкой? У Ивик только одна бабушка дожила до преклонных лет, остальных забрала война. Но эта бабушка, бабуля Лейси, умерла совсем недавно, ей было сто три года, последние два года она не ходила, и ее каждый день навещал кто-нибудь - пятеро детей, двадцать восемь внуков, правнуки... Ивик тоже навещала, к своему стыду, редко - у нее всегда было мало времени. И эти последние два года тоже были нужны бабушке, и жизнь ее имела смысл, она была нужна и любима. А что с ней было бы в Дарайе? Сколько лет жизни у нее отняли бы - двадцать, сорок?

   Что было бы со старшим сыном Верта - мальчик родился с хромосомным синдромом, и сейчас, в 16 лет, он умел читать и изучал в обычной профшколе пусть несложную, но все же профессию сборщика. В Дарайе он просто не существовал бы.

   Что всему этому может противопоставить Дарайя? Битком набитые магазины? Обилие барахла? Эка невидаль...

   Это и в Дейтросе будет со временем. Да и не так это, на самом деле, важно.

   Как это, оказывается, хорошо, как легко и светло - когда точно знаешь, что тебе защищать.

   Очень скоро ее забрали из этого закутка и привели в небольшой кабинет - стол со стулом, табуретка напротив. Ивик села на табуретку и выпрямилась, маленькая, в пестрой футболке, запястья сжаты кольцами наручников. Напротив нее за столом сидел служащий УВР, судя по погонам - ламет, а это высокое звание, примерно соответствует стаффину в Дейтросе. Не абы кто, подумала Ивик, сердце тревожно сжалось. Подозрения у контрразведки, очевидно, серьезные.

   Перед ламетом на столе лежал раскрытый злополучный сканер.

   - Ваше имя? - сухо поинтересовался ламет.

   - Ивенна иль Мар.

   Он спросил паспортные данные, о профессии в Дейтросе, причине бегства. Она отвечала спокойно.

   - Откуда у вас эта вещь?

   - Я ее нашла, - сказала Ивик. Ламет спросил - где, и она с готовностью описала место, заранее продуманное: около входа в центральный парк, под скамейкой.

   - Я думала, это музыкальное что-то... проигрыватель.

   - Когда вы его нашли?

   - Три декады назад, кажется.

   - Здесь записывающее устройство, и память у него стерта, дата стирания, как установили наши эксперты, чуть более декады назад.

   Ивик пожала плечами.

   - Наверное, я случайно стерла. Я хотела разобраться...

   - Дело в том, что случайно здесь ничего стереть нельзя. Доступ был защищен паролем.

   - Паролем... не знаю. Я хотела записать музыку. Но не нашла, куда его подключать...

   - Вот что, иль Мар, давайте честно. Это уникальный прибор, причем дейтрийского производства. Здесь инфракрасный лазер для считывания вибраций стекла, электроника.

   - Разве дейтрийского? - натурально удивилась Ивик, - на нем ничего не написано.

   - Ну конечно, на нем ведь должен стоять штамп "сделано в Шари-Пале". Иль Мар, наши эксперты знают свое дело. Это дейтрийский прибор, и вы им пользовались. По назначению. Если бы вы еще не рассказывали сказок о том, как ценнейший прибор лежал под скамейкой... Хоть бы придумали что-нибудь правдоподобное.

   Ивик покраснела.

   - Но я действительно не знаю... это правда. Я даже не знала, что это за прибор...

   - Иль Мар, прекратите. Давайте так... - ламет устало положил руки на стол и взглянул на нее, - я готов поверить, что вы... честная дейтра, которая просто попала в неприятную историю. Вы работаете помощницей в Колыбели, вне работы у вас общения почти нет. У вас появились какие-то дейтрийские друзья. Вам кто-нибудь дал прибор и попросил... о какой-то услуге. Что-то подслушать, за кем-то проследить. Вам пообещали деньги... или еще что-нибудь. Поймите, это не трагедия. Вы не в Дейтросе, вас не расстреляют. Пройдете небольшой курс лечения, и будете жить спокойно дальше. Я готов вам помочь.

   - Но мне никто его не давал, - сказала Ивик, - я вам говорю правду.

   - Я даже могу догадаться, кто именно дал вам прибор... в каких отношениях вы состоите с Тиллом иль Кэр?

   Ивик вздрогнула.

   - Это мой друг, - сказала она. Слово "друг" в дарайском имело вполне определенный оттенок. По-дейтрийски пришлось бы сказать "любовник".

   - Вы давно встречались с ним?

   - Да. Он... позвонил и сказал, что у него неприятности, и чтобы я... не звонила. А что с ним такое? Я переживаю...

   - Он находится в атрайде по подозрению в антигосударственной деятельности...

   - Тилл? - страшным голосом спросила Ивик, - но этого же не может быть! Он же... вы не представляете... да он никогда бы...

   - Давайте говорить разумно, - прервал ее ламет, - откуда у вас прибор?

   - Я же говорю... нашла... - пролепетала Ивик. Она подозревала о том, что Кельм в атрайде, но сейчас впервые услышала об этом, и на глаза невольно выступили слезы. Слезы были очень уместны сейчас, невидимое "контролирующее Я" выдало на них допуск. Ивик всхлипнула.

   - Прекратите! Это еще что такое? Не надо здесь устраивать сцен. Послушайте, у вас находят прибор, применяемый только в разведке. Прибор дейтрийского производства. И где вы его хранили? Если бы вы считали эту вещь, как вы сказали, музыкальным проигрывателем - зачем вы хранили бы ее в нише, заклеенной обоями? Эта вещь была именно спрятана, иль Мар. Причем неплохо спрятана, ее далеко не сразу удалось обнаружить. И теперь вы несете какую-то чушь о скамейках... Иль Мар, вы понимаете, что в атрайде все равно придется рассказать все?

   Ивик съежилась на табуретке, подняла руки в пластиковом кольце и вытерла нос тыльной стороной кисти.

   - Я не знаю, - сказала она в отчаянии, - правда, не знаю, что сказать... Я сама не помню, почему засунула эту штуку под окно.