Они прошли его насквозь, и оказались во внутреннем дворике, в небольшом тенистом саду, окружавшем овальный пруд, посреди которого возвышался остров с деревянным домиком. К острову вёл узкий мостик, по которому можно было пройти только по одному. В домике на острове было несколько комнат, в которых их поджидали четыре человека, одетые в одинаковые серые одежды: длинные узкие рубахи без рукавов, с разрезами по бокам. Все с коротко остриженными волосами, как мужчины, так и женщины. При появлении сановника, они низко склонились, согнувшись почти пополам. Их провожатый указал на них и произнёс лишь одно слово – «мертхи». По-видимому, это означало слуги, а может, рабы, судя по их покорному и подчинённому поведению. Ткнув каждого в грудь, он назвал их имена, которые пришедшие всё равно сразу не запомнили. Объяснив жестами, чтобы чужеземцы оставались здесь, и предупредив, чтобы не подходили близко к воде (как выяснилось позже, в пруду жили мерзкие твари, похожие на древних драконов с бронированной кожей и огромными зубастыми пастями, служившие надёжной стражей острова и находившихся там людей), он ушёл. Как только он перешёл мостик, его тут же подняли, отрезав островитян от дворца. Таким образом, виолки оказались пленниками, хотя их тюрьма больше походила на золотую клетку, чем на темницу. В ней было несколько просторных комнат, обставленных необычной, бамбуковой и плетёной мебелью. Ложами служили невысокие узкие подставки – бамбуковая рама, перетянутая ремнями, на которой лежал набитый шерстью толстый матрас, несколько тонких и толстых покрывал и подушки-валики.

Спустя какое-то время на остров передали еду, и мертхи накрыли на стол, позвав то ли пленников, то ли гостей на ужин. Еда была простой, но сытной и вкусной. Поужинав и обмывшись в специальной комнате, все разбрелись по облюбованным спальням. Кейси назначила дежурных, так как не доверяла хозяевам. Мало ли что им взбредёт в голову под покровом ночи?

Обсудив произошедшее и согласившись, что пока всё идёт не так уж и плохо, девушки разошлись по ложам, которых хватило всем, даже слугам.

Утром, после завтрака, на остров явился абориген, облачённый в нечто коричневое. За ним следовал мальчишка, таща в руках большую доску, покрытую воском, прикреплённую к бамбуковой треноге. Вежливо поклонившись, пришедший представился, приложив руки к груди:

– Оффруас.

Затем он прошёл в одну из комнат – самую обширную, установил свою доску и жестом пригласил всех сесть. Девушки притащили из столовой стулья и уселись напротив доски.

Из дальнейших действий Оффруаса все поняли, что перед ними учитель, присланный, чтобы обучить их местному языку. Он показывал нарисованные на дощечках картинки или рисовал сам на покрытой воском доске острым стилом, и произносил слова, которые заставлял слушателей повторять до тех пор, пока они не начинали произносить их правильно. Его помощник, слушая, как чужаки коверкают слова, часто прыскал от смеха, за что получал от учителя подзатыльники. Если что-то нельзя было изобразить на доске, Оффруас заставлял помощника выполнять требуемые действия, одновременно называя производимые им действия. Виолки старательно пытались запомнить все слова, помогая или подсказывая друг другу, если одна из них ошибалась.

Оффруас проводил с ними целые дни, приходя утром и уходя вечером. А, так как его объяснения были понятны, то обучение продвигалось успешно. Месяц спустя девушки уже понимали большинство из того, что он им говорил, и лопотали сами, правда, с большим акцентом. Слушая их ответы, Оффруас страдальчески морщился и поправлял учениц.

Прошёл ещё месяц. Заключение на острове хоть и тяготило виолок, но скучно им не было. Занятия Оффруаса с каждым разом становились всё интересней. Их речь совершенствовалась. Когда они уже достаточно понимали его, учитель рассказал о своей стране. Оказывается, остров Неприкаянных Душ на самом деле назывался Турион. Так же называлась и страна, в которой они сейчас находились. Разделялась она на два противоположных лагеря – Северный Турион и Южный Турион, отделённые друг от друга большим Внутренним морем. Населяли эту страну два народа, издавна враждовавшие друг с другом: уэмби и озефи. Город Реас, в котором сейчас находились виолки, принадлежал уэмби. Озефи жили по ту сторону моря. У турионцев не было единого государства под управлением единого правителя. Каждый город жил сам по себе и управлялся своим Наследным Лордом, курирующим некую принадлежащую ему территорию. Из-за неопределённости границ между городами часто происходили ссоры и стычки. Потому город окружали крепостные стены – чтобы защитить себя от завистливых соседей. Но, в случае посягательств со стороны южан, города объединялись и давали дружный отпор врагу.

Мертхами (как правильно виолки поняли в самом начале – рабами) в Северном Турионе могли быть либо военнопленные, либо проданные родителями дочери, так как женщины здесь ценились не очень высоко. Избыток дочерей был для семьи трагедией. Рабам запрещалось заводить семью и рожать детей – за это и они, и их отпрыски карались смертью. Но раб, благодаря своему усердию или иным качествам, мог завоевать свободу, и тогда становился полноценным членом общества.

Так как турионцы часто воевали, то воинское ремесло было в почёте. Каста воинов пользовалась особыми привилегиями, и многие сановники и богатые люди принадлежали именно к этой касте. Это известие весьма обрадовало виолок. Значит, у них была перспектива.

Но, зная уже, что женщины в Турионе ценились не выше скота, Кейси как-то спросила:

– Может ли женщина, благодаря своим особым качествам, занимать какую-либо должность при дворе?

– Может, – ответил Оффруас. – Например, целительница Лайта. Или гадалка Моза – её знают все в городе, и даже сам Наследный Лорд пользуется её услугами. Кстати, она предсказала ваш приход…

– Вот как? – удивилась Кейси. – Как это произошло?

– На последнем гадании она сказала Златоглазому, что скоро с неба спустятся прекрасные девы, дочери бога Тораса, и вознесут его на Птолим.

Птолим – самая высокая вершина в горах Абас, которые возвышались в восточной части Туриона и отделяли обширные Восточные болота от плодородной части Северного Туриона.

Кейси не удивилась осведомлённости неизвестной гадалки – она верила в силу прорицаний и способности прорицателей.

– Ну, а воином женщина может быть?

– Нет… Я не слышал о таких случаях.

– Но такое возможно? Это не запрещено?

– Не запрещено. Но… Зачем женщине становиться воином? Её удел дом, семья, дети.

Прошло ещё некоторое время. Терпение виолок иссякало. Они начали роптать. Им надоел крохотный клочок земли и бездеятельность, они устали от безделья и неопределённости. И Кейси заявила учителю, что пора встретиться с местным правителем.

– Я доложу о вашем желании, – склонил голову Оффруас. – Хотя ваша речь звучит не всегда правильно и приятно для слуха, но вы знаете достаточно слов, чтобы ответить на все вопросы Его Высокости.

Но пришлось прождать ещё два дня, прежде чем пожаловал сановник, поместивший их на этот остров. Вежливо склонив голову, он произнёс:

– Я Либрис, Главный Советник Наследного Лорда Эннаукера Златоглазого, правителя Реаса и прилегающих земель. Его Высокость изъявил желание выслушать вас, чужеземцы, и приглашает одного из вас предстать перед его справедливым взором. Я бы предложил пойти со мной мужчине, но, со слов учителя Оффруаса, знаю, что предводителем у вас выступает женщина по имени Кейси. Это очень странно, но это ваши порядки. Госпожа Кейси может пойти на аудиенцию сама или послать одного из своих слуг. Я жду ответа.

Кейси выступила вперёд и тоже вежливо склонила голову.

– Я Кейси из Альты, командир этого отряда… Я пойду с вами, господин Главный Советник.

– Тогда прошу следовать за мной.

Кейси обернулась к товарищам и произнесла по-турионски, чтобы понял и советник:

– Если я не вернусь или со мной что-то случится, поступайте, как посчитаете нужным. Можете мстить, а можете простить – вам решать самим…