Губернатор, как член епископальной церкви, высокомерно вздернул подбородок перед визитером-пуританином:

- Мистер Крэддок, вы пришли сюда, чтобы говорить со мной о Шарки.

- Этот человек, Шарки, - сосуд гнева, - продолжал Крэддок. - Он слишком высоко вознес свой рог. Мне было открыто, что если я смогу подсечь его рог и уничтожить злодея, то это будет весьма благочестивым делом; оно может искупить многие мои отступления от веры в прошлом. Мне ниспослан план, посредством которого я добьюсь его гибели.

Собеседник чрезвычайно заинтересовал губернатора. Веснушчатое суровое лицо его гостя выражало решимость. В конце концов это был все же моряк, закаленный в битвах, и если он в самом деле пылает желанием искупить свое прошлое, то лучшего человека для такой миссии не найти.

- Это очень опасное дело, мистер Крэддок, - заметил губернатор.

- Если меня постигнет смерть, может быть, она изгладит воспоминания о дурно проведенной жизни. Мне нужно очень много искупить.

Губернатор не нашел возможным возразить Крэддоку.

- В чем заключается ваш план? - спросил губернатор.

- Вы, вероятно, слышали, что барк пирата "Счастливое избавление" был приписан к нашему порту, а именно к Кингстону?

- Да, он принадлежал мистеру Кодрингтону и был захвачен Шарки, так как барк был более быстроходным, нежели его старый шлюп. Свое судно пират после этого потопил, пробив у него борта, - ответил сэр Эдуард.

- Это так. Но вряд ли вы знаете, что у мистера Кодрингтона есть точно такой же барк, "Белая роза"; сейчас он как раз стоит в нашей гавани. Этот барк до того похож на "Счастливое избавление", что, не будь на нем белой полосы, ни один человек в мире не смог бы их различить.

- Ах, вот как! Ну и что из того? - спросил весьма заинтересованный губернатор; у него был вид человека, которого вот-вот осенит замечательная идея.

- С помощью этого корабля пират попадет нам в руки.

- А каким образом?

- Я закрашу полосу на "Белой розе" и во всем остальном подгоню ее под "Счастливое избавление". Затем отправлюсь к острову Ла-Ваш, на котором Шарки охотится на диких быков. Когда он нас увидит, он безусловно примет наш корабль за свой и поднимется на борт навстречу своей погибели.

План был до смешного прост, и тем не менее губернатору показалось, что он может увенчаться успехом. Без малейших колебаний он разрешил Крэддоку делать все, что тот сочтет необходимым для достижения намеченной цели. Однако сэр Эдуард был настроен не слишком оптимистически. Уже неоднократно пытались изловить Шарки, и всякий раз пират оказывался столь же хитрым, сколь и жестоким. Но этот худощавый пуританин со своим черным прошлым был также и коварен и жесток.

Состязание в хитроумии между двумя такими людьми, как Шарки и Крэддок, пробуждало в губернаторе спортивный задор, хотя он и видел, что идет на риск. Он поддержал и ободрил Крэддока, как подбодрил бы своего коня или бойцового петуха.

Прежде всего нужно было торопиться, так как в любой день кренгование могло закончиться, и пираты не замедлят выйти в море. Но работы было немного, а помощников нашлось сколько угодно, так что уже на следующий день "Белая роза" выходила из гавани в море. Многие моряки в порту хорошо знали очертания и оснастку пиратского барка, и ни один из них, глядя на "Белую розу", не заметил ни малейшей разницы. Белую бортовую полосу закрасили, мачты и реи закоптили, чтобы придать барку облик мрачного, видавшего виды скитальца. На фор-марсель была нашита огромная заплата в форме ромба.

Команда состояла из добровольцев; многие из них в свое время плавали под началом Стивена Крэддока: помощник капитана Джошуа Гирд, старый работорговец, сопровождавший его во многих странствиях, и теперь откликнулся на приглашение своего былого главаря.

Барк летел по Карибскому морю. При виде фор-марселя с бубновой заплатой всякая мелкая посудина разбегалась направо и налево, как испуганная форель в заводи. К вечеру четвертого дня в пяти милях к северо-востоку показался мыс Абаку.

На пятые сутки вечером они бросили якорь в Черепашьем заливе острова Ла-Ваш, где охотились Шарки и его четверо сподвижников. Остров покрывал густой лес. Пальмы и подлесок спускались к узкой полосе серебристого песка, которая, как серп, окаймляла берег. На барке подняли черный флаг и красный вымпел, но с берега не последовало никакого ответа. Крэддок напрягал зрение в надежде, что вот-вот увидит, как от берега отчаливает ботик с Шарки, сидящим у шкотов. Но прошла ночь, миновал день и еще одна ночь, но не видно было никаких признаков людей, которых они намеревались заманить в ловушку. Видимо, "Белая роза" запоздала и пираты уже убрались отсюда.

На следующее утро Крэддок сошел на берег, чтобы проверить свое предположение. То, что он увидел, его успокоило. Совсем близко от берега стояла поленница из свежесрубленного леса, какой употребляют для копчения мяса. Вокруг поленницы висели куски копченой говядины. Корабль пиратов еще не забрал свою провизию. Следовательно, охотники все еще находились на острове.

Почему же они не показывались? Может быть, они обнаружили, что это не их корабль? Или они охотились в глубине острова и еще не ждали прибытия своего барка? Крэддок терялся в догадках, но тут появился индеец-караиб и сообщил, что пираты все еще находятся на острове. Их лагерь, сказал он, разбит на расстоянии одного дня пути. Они украли у него жену, самого его избили - на его коричневой коже виднелись красные полосы. Враги пиратов его друзья, и он готов повести их к стоянке охотников.

Лучшего Крэддок не мог бы и пожелать. На следующее утро он отправился вместе с проводником-караибом во главе небольшого, вооруженного до зубов отряда. Весь день они продирались сквозь заросли, карабкались на скалы и продвигались все дальше и дальше в самое сердце пустынного острова. То тут, то там они находили следы, оставленные охотниками, - кости убитого быка или следы ног на болоте, а однажды под вечер им почудилось, что они услышали отдаленный треск выстрелов.

Ночь они провели под деревьями и снова выступили в путь при первых проблесках рассвета. В полдень они увидали хижины из древесной коры. Здесь, как уверял караиб, и был лагерь охотников. Но хижины были пусты, кругом царила тишина. Без сомнения, обитатели хижин ушли на охоту и вернутся лишь к вечеру; Крэддок и его люди устроили засаду в кустах, окружавших лагерь. Но вечером никто не явился, и они провели впустую еще одну ночь в лесу. Больше делать было нечего, и Крэддок решил, что после двухдневной отлучки пора возвращаться на барк.

Обратный поход оказался менее трудным, так как они шли по проложенной ими самими тропинке. Еще до вечера они достигли залива и увидели свой корабль, стоящий на якоре на прежнем месте. Их шлюпка находилась в кустах, куда они ее подтянули перед выходом в лес. Они спустили шлюпку на воду, налегли на весла и направились к барку.

- Что, не повезло? - крикнул Джошуа Гирд, когда шлюпка подошла к трапу.

Помощник поджидал Крэддока на корме корабля. Лицо его было бледно.

- Лагерь был пуст, но Шарки еще может сюда прийти, - сказал Крэддок, занося ногу на трап.

На палубе послышался смех.

- Я думаю, - сказал помощник, - что лучше нашим людям остаться в шлюпке.

- Это почему же?

- Когда вы подниметесь к нам на борт, сэр, вы поймете, почему.

Помощник говорил каким-то странным, прерывающимся голосом.

Кровь бросилась Крэддоку в лицо.

- Это еще что такое, мистер Гирд? - заорал он, поднимаясь по трапу. Как вы смеете отдавать приказания команде моего корабля?

Но как только он перелез через фальшборт и ступил одной ногой на палубу, какой-то бородач, которого Крэддок до того ни разу не видел на корабле, неожиданно выхватил пистолет у него из-за пояса. Крэддок поймал его за руку, но в то же мгновение стоящий рядом с ним малый выдернул у Крэддока саблю.

- Что за шутки? - закричал Крэддок, в ярости озираясь по сторонам, но команда, стоявшая на палубе небольшими группами, посмеивалась и перешептывалась, и никто не приходил ему на помощь. Даже при беглом взгляде Крэддоку бросилось в глаза, что на матросах была какая-то необычайная одежда: на одних топорщились длиннополые костюмы для верховой езды, на других - бархатные кафтаны, у многих под коленями развевались разноцветные ленты, - в общем, они скорее походили на каких-то модников, чем матросов.