Глядя на их нелепые фигуры, Крэддок ударил себя кулаком по лбу, чтобы удостовериться, что все это происходит наяву. Палуба была гораздо более грязной, чем в тот день, когда он высаживался на берег; со всех сторон к нему были обращены чужие, черные от загара лица. Никого из этих людей, кроме Джошуа Гирда, он не знал. Неужели кто-то захватил судно во время его отсутствия? А окружающие - уж не пираты ли они, не люди ли Шарки? При этой мысли он ринулся к борту, чтобы прыгнуть в свою шлюпку, но его мгновенно потащили на корму и втолкнули в открытую дверь его собственной каюты.

И здесь все выглядело иначе, чем в то утро, когда он отсюда уходил. Все было другое: и пол, и потолок, и мебель. У него обстановка отличалась строгой простотой. Здесь же все утопало в роскоши и грязи: драгоценные бархатные шторы были покрыты винными пятнами, панели из редкостных пород дерева - в оспинах от пистолетных выстрелов.

На столе лежала огромная карта Карибского моря. Над ней с циркулем в руке сидел бритый бледнолицый человек. На нем была меховая шапочка и кафтан из камчатной ткани цвета красного вина. У Крэддока даже веснушки на лице побледнели, когда он увидел длинный, узкий нос с высоко вырезанными ноздрями и глаза с красными веками, неподвижно устремленные на него с насмешкой игрока, прижавшего своего противника к стенке.

- Шарки? - воскликнул Крэддок.

Тонкие губы Шарки раздвинулись, и он разразился визгливым смехом.

- Дурак! - заорал он и, наклонившись вперед, вонзил ножку циркуля в плечо Крэддока. - Ах ты, ничтожество, тупоумный дуралей! И ты вздумал соперничать со мной!

Не столько боль, сколько презрение, звучавшее в голосе Шарки, вызвало у Крэддока взрыв дикого бешенства. Он яростно завопил и, прыгнув на пирата, стал бешено колотить его руками и ногами. Шестеро молодцов еле-еле оттащили его и прижали к полу среди обломков разбитого стола; все это были беглые каторжники, на каждом из них виднелось клеймо. Шарки не сводил с Крэддока презрительного взгляда. Крэддок отчаянно извивался, на губах у него выступила пена. Вдруг снаружи донеслись громкий треск и испуганные вскрики.

- В чем дело? - спросил Шарки.

- На шлюпку сбросили ядра и пробили дно. Люди барахтаются в воде.

- Пусть там и остаются, - сказал пират. - Теперь, Крэддок, ты знаешь, где ты находишься: ты на борту моего корабля "Счастливое избавление" и полностью в моей власти. Я знавал тебя как отважного моряка, мошенник ты этакий, еще до того, как ты стал сухопутным ханжой. Твои руки в те времена были не чище моих. Так вот, либо ты немедленно подпишешь этот договор, как уже сделал твой помощник, и присоединишься к нам, либо я тебя вышвырну за борт, где уже бултыхается вся твоя команда.

- А где мой корабль? - спросил Крэддок.

- Лежит на дне залива.

- А мои люди?

- Там же.

- В таком случае бросайте и меня туда же.

- Подрезать ему поджилки и сбросить за борт! - приказал Шарки.

Множество грубых рук поволокли Крэддока на палубу, и старшина Галлоуэй уже вытащил свой кортик, чтобы искалечить пленника. Неожиданно из каюты быстрыми шагами вышел Шарки. Его лицо горело от возбуждения.

- Мы можем расправиться с этим псом еще почище! - крикнул он. - Чтоб я захлебнулся в соленой воде, если у меня не возник великолепный план! Заковать его и бросить в парусную. Потом зайди ко мне, я тебе расскажу, что я придумал.

Итак, Крэддок, закованный в цепи, весь в синяках и ранах, как телесных, так и душевных, был брошен в парусную. Он не мог двинуть ни ногой, ни рукой, но в жилах у него билась неукротимая кровь северянина; суровая душа Крэддока стремилась к достойному концу, который мог бы хоть отчасти загладить грехи его прошлого. Всю ночь он пролежал, прижавшись к скосу корабельного днища. По шумному плеску воды и скрипу шпангоута он понял, что корабль вышел в море и идет куда-то полным ходом.

На рассвете кто-то в темноте прополз к нему по грудам парусов.

- Вот ром и сухари, - услышал он голос своего бывшего помощника. Капитан Крэддок, принося это, я рискую жизнью.

- Это ты помог им подстроить мне западню? - воскликнул Крэддок. - Ты сурово за это ответишь!

- Я сделал это под угрозой ножа, который приставили к моей спине.

- Да простит тебе господь твою трусость, Джошуа Гирд. Как же ты попал к ним в лапы?

- Дело в том, капитан Крэддок, что в тот день, когда вы ушли в лес, прибыл после кренгования пиратский корабль. Они взяли нас на абордаж, у нас была нехватка в команде, так как лучшие люди были в лесу с вами, и нас быстро одолели. Некоторых наших зарубили, и это были самые счастливые. Других замучали позже. Что до меня, то я спас себе жизнь, записавшись в пираты.

- Неужели они потопили мой корабль?

- Они его потопили, и только тогда Шарки и его люди, наблюдавшие за нами из береговых зарослей, вернулись на "Счастливое избавление". Оказывается, что в последнем рейсе его грот-рей треснул и его скрепили брусом, и Шарки как увидел, что наш рей невредим, так сразу заподозрил что-то неладное. А под конец он решил заманить нас в ту самую ловушку, которую вы готовили ему.

Крэддок горько застонал.

- И как это я не заметил, что грот-рей у него скреплен брусом? пробормотал он. - А куда мы идем?

- Мы идем на северо-запад.

- На северо-запад! Так, значит, мы возвращаемся к Ямайке!

- Со скоростью восемь узлов.

- Вы не слыхали, что они собираются со мной сделать?

- Нет, не слыхал. Если бы только вы подписали договор...

- Ни слова больше, Джошуа Гирд! Хватит! Я слишком часто пренебрегал спасением своей души.

- Как хотите! Я сделал все, что смог. Прощайте!

Всю ночь и весь следующий день барк "Счастливое избавление" летел, гонимый восточными пассатами, а Стивен Крэддок лежал в темной парусной и терпеливо возился со своими наручниками. В конце концов ему удалось содрать один из наручников, хотя он и повредил несколько пальцев, но как он ни старался, он не смог освободиться от второго. Лодыжки его ног были скованы еще крепче.

Часами он слушал плеск воды и знал, что на барке подняли все паруса, чтобы воспользоваться пассатным ветром. В таком случае барк, вероятно, уже приближается к Ямайке. Что же задумал Шарки? Что он собирается сделать с пленником? Крэддок стиснул зубы и поклялся, что если в свое время он стал злодеем по собственному желанию, то теперь его ни за что не заставят снова вступить на путь зла силой.

На следующее утро Крэддок догадался, что часть парусов на судне убрали и что под легким бризом, дувшим с носа, оно медленно поворачивает на другой галс. Крен судна и звуки на палубе рассказывали опытному моряку обо всем, что происходит. Частые смены галсов говорили о том, что корабль маневрирует вблизи берега, направляется к какому-то определенному месту. В таком случае он уже достиг Ямайки. Но что ему там делать?

Внезапно на палубе раздался взрыв приветственных криков, затем над головой Крэддока прогремел пушечный выстрел, издалека через водное пространство донесся ответный гул орудий. Крэддок присел и стал прислушиваться. Неужели корабль начал сражение? Но пушка выпалила только один раз, и хотя ответных выстрелов было много, ни разу не раздалось характерного звука попадания.

Если это не бой, то это, должно быть, салют! Но кто же встретит салютом Шарки? Пирата? Так поступить может только другой пиратский корабль.

В полном недоумении Крэддок снова улегся и принялся за второй наручник, который все еще сжимал его правое запястье.

Вдруг снаружи послышался шум шагов, и едва он успел обмотать болтающиеся звенья цепи вокруг свободной руки, как дверь отворилась и вошли двое пиратов.

- Эй, плотник, где молоток? - спросил один из них, - в котором Крэддок узнал огромного квартирмейстера. - Сбей оковы у него с ног. А браслеты на руках оставь - так будет вернее.

Орудуя молотком и зубилом, плотник снял оковы с ног.

- Что вы хотите со мной делать? - спросил Крэддок.