– Почему? – улыбнулась девушка. – Не гиззард напал на нас, а мы на него… Возьмите барана и снимите с хищника шкуру – это будет чудесный трофей, – приказала она.

Аласдэр с трудом выдернул копьё из груди мёртвого хищника – так силён был удар.

Когда они вернулись в лагерь, их встретил встревоженный капитан. Увидев госпожу целой и невредимой, с облегчением вздохнул.

– Всё в порядке?

– Да… Мы забрали у голодного гиззарда добычу, а также его шкуру, – с улыбкой ответила девушка.

– Его яростный визг было слышно даже сюда… Игасо тут же поднял людей и бросился к вам на помощь.

– Они успели как раз вовремя, чтобы снять шкуру ещё засветло.

Вскоре вернулись воины во главе с Игасо, принеся тушу выпотрошенного барана и скрученную шкуру гиззарда. Осмотрев её, капитан сказал:

– Это ещё молодой и неопытный самец… Вряд ли вы так легко справились бы с ветераном…

– Аласдэр настоящий герой… Ярость этого красавца была не меньше, чем у старого и опытного животного. А силы, возможно, даже больше.

– Да, конечно… – не стал спорить капитан, сам заядлый охотник, видя, с каким рвением госпожа защищает раба. – Лично я бы не желал встретиться ни с каким гиззардом – ни с молодым, ни со старым… Даже с детёнышем.

– Я хочу сохранить эту шкуру. Когда мы вернёмся в Альтаман, я отдам её лучшему кожевеннику и прикажу пошить из неё куртку для Аласдэра. Он её заслужил.

Даже в наступивших сумерках было видно, как зарделось от удовольствия лицо раба.

На следующий день в путь отправились поздним утром и прибыли в Ваалд вечером, пройдя оставшийся путь без всяких приключений.

После огромного прекрасного Альтамана с широкими площадями, прямыми мощёными улицами, великолепными зданиями и величественными храмами, Ваал показался Шаке маленьким, грязным, жалким, провинциальным городишком, хотя он был не меньше других подобных городов, того же Сумера или Лекхима. Родившаяся и выросшая в метрополии, Шака до сих пор нигде не бывала, и с презрением смотрела на узкие тесные улицы с колеями от повозок, кучами навоза и мусором по обочинам, толпы разношерстно и небогато одетых горожан, невысокие деревянные домишки и бедные облезлые храмы. Но всё же она рискнула остановиться в гостинице, решив провести в Ваалде несколько дней, чтобы рассмотреть его получше и ознакомиться с местными достопримечательностями.

Ваалд считался перевалочным пунктом для обозов, идущих с юга по Старому Торговому пути из Алдании в Сумер и наоборот. Он представлял собой довольно оживлённый торговый центр. Здесь часть товаров продавалась, а часть перегружалась на корабли и отправлялась в Альтаман. Другие товары перевозились многочисленными обозами дальше в Сумер или, наоборот, на юг в Алданию.

Эти сведения заинтересовали девушку. Целый вечер она провела в обществе усталых купцов, с жадностью слушая их рассказы об иных странах и дорожных приключениях.

На следующий день девушка ошарашила всех известием, что едет в Сумер с попутным обозом, и приказала капитану Лофиону возвращаться в Альтаман без неё, а оттуда плыть в Сумер и ждать её в порту города Туар. Игасо и капитан попытались отговорить госпожу от столь безрассудного поступка, мотивируя это тем, что если с ней что-то случится, господин Элиан, отец девушки, спустит с них шкуру, но Шака твёрдо стояла на своём. Более того, она заявила, что берёт с собой лишь Аласдэра, а Игасо может возвращаться в Альтаман, взяв с собой Альсу, которую она отдаёт ему без выкупа, но с обязательством, что он тут же заключит с девушкой брак, как только они прибудут в метрополию.

Расставаясь с хозяйкой, Альса горько плакала, то ли от огорчения, то ли от радости. Аласдэр обнял сестру на прощание и пожелал ей счастья и благополучия.

Купив трёх лошадей – для себя, для раба и грузовую, а также всё необходимое для длительного и опасного путешествия, Шака присоединилась к очередному обозу, отправлявшемуся в Сумер.

Покинув крепостные ворота города, обоз направился на северо-восток, по пыльной, разбитой множеством копыт и колёс дороге, светлой лентой петлявшей между могучих стволов старых деревьев. Вдоль обочины редко можно было встретить молодую поросль или пучок пожухлой травы – всё объедали тягловые животные, десятки лет бредущие по этой дороге. По сторонам стояли лишь огромные старые деревья, словно колонны в храме. Высота и толщина не позволяли жадным пастям и топорам дровосеков отправить их в ненасытные брюха или костёр на привале.

Лес начинался сразу за городом и тянулся бесконечным сплошным покровом на юг, до подножия Пустынных гор, на север до побережья океана, на запад до Аллийских гор, словно крепостной стеной закрывавших плодородные земли Алмоста и княжества Ламор от наступления дебрей, и на восток до широкой водной глади Скаарра, отделявшей Вилленд – так называлось это царство леса – от лугов и пашен Альтамана и Альтаманской равнины.

Вилленд – чуть холмистая равнинная местность, покрытая густыми девственными лиственными лесами, под пологом которых обитали множество разнообразных животных и опасных хищников, а в укромных уголках прятались селения диких варваров. Когда-то давно они были более многочисленны и нападали на обозы, грабили и убивали купцов и путешественников, забирали животных и портили товары, смысла или ценности которых не понимали. Но после нескольких совместных рейдов военных отрядов Сумера и Альтамана, а также присоединившегося к ним позже Алмоста, когда светлолицые уничтожили десятки селений, расположенных недалеко от пути, погубив или уведя в плен тысячи варваров, набеги прекратились. Уцелевшие, устрашённые жестокостью и военным превосходством светлолицых, удалились в глубины Вилленда, а те, кто остался, предпочли мирную торговлю, основанную на обмене товара на товар, кровожадным набегам своих предков. Теперь купцам, путешествующим от Ваалда до Сумера или через Ламор до Алмоста, досаждали только мелкие шайки разбойников и грабителей с больших дорог, да ещё грозные горные бароны, которые взимали плату за проезд через их земли. Но те находились в Аллийских горах, поближе к цивилизованным странам. От грабителей же купцы защищались, нанимая специальную охрану или обучая собственных рабов.

Обоз, к которому присоединилась Шака, состоял из десяти больших крытых парусиной повозок, которые тянули вереницы круторогих горбатых мародских быков, запряженных попарно. На каждой повозке, рядом с возницей, сидел рослый сильный раб, вооружённый копьём и мечом. Дополнительно же купец нанял семерых воинов, во главе со старым опытным сержантом, покрытое шрамами тело которого говорило о немалом боевом опыте.

Порядок следования был таков: впереди, на расстоянии, примерно, полукема, двигался дозор из двух человек; во главе обоза ехало ещё два воина, за ними шли повозки, следом за которыми ехали купец – хозяин обоза, Шака и Аласдэр. Замыкал продвижение сержант с двумя воинами, охраняя тылы.

Когда девушке надоедало глотать поднятую колёсами пыль или плестись в хвосте медленно катящего обоза, она присоединялась к дозору или вообще уезжала вперёд, отыскивала удобное место для привала и поджидала обоз. Аласдэр, как верный пёс, ни на шаг не отставал от хозяйки, молча следуя за ней по пятам.

Иногда, когда по пути встречался глубокий ручей или небольшое лесное озеро, Шака съезжала с дороги, купалась, загорала, отдыхала, а потом догоняла обоз.

Господин Летис – хозяин повозок и владелец товаров, лишь укоризненно качал головой, глядя на безрассудство девушки. Он предупреждал, что она ведёт себя легкомысленно и неразумно, и рано или поздно попадёт в беду. Сержант Ход лишь презрительно косил на девушку выцветшим глазом, когда она галопом проскакивала мимо.

Вечерние посиделки у жаркого костра, неторопливые беседы с многоопытным Летисом, умевшим красиво и увлекательно рассказывать о случаях из своей многолетней походной жизни, завораживали девушку, очаровывали и увлекали. Она слушала, разинув рот, восхищаясь и ужасаясь, как ребёнок. Куда исчезли её сдержанность, мрачность, холодность? Сейчас Шака была совсем другой, не похожей на себя прежнюю, словно с переменой обстановки изменилась и её душа. Она стала весёлая, жизнерадостная, шаловливая и непосредственная, как ребёнок, которым никогда, по сути, не была. Её распирало какое-то необычное чувство, мир казался прекрасным и безобидным, а окружающие люди добрыми и приятными. Даже Аласдэр, которого она до сих пор держала на некотором расстоянии от себя, стал ей родным и близким, как брат. Она часто подшучивала над ним, невольно заигрывала и невинно флиртовала, то ли забыв, то ли не желая замечать, что Аласдэр не просто раб, а мужчина, к тому же, страстно обожающий свою госпожу. Её невинные шалости причиняли ему боль и страдания, которые с каждым днём всё труднее было скрывать.