Однажды, на пятый день путешествия (обоз находился, примерно, на полпути до Сумера, в самой дикой и глухой его части, и самой опасной, потому что в этих местах, обычно, скрывались шайки разбойников), Шака, заскучав от монотонного медленного покачивания в седле, пришпорила коня и, как обычно, умчалась вперёд. Аласдэр тут же сорвался следом. Обогнав дозорных, Шака, не сбавляя темпа, поскакала по дороге.

Когда они отъехали достаточно далеко от обоза, Аласдэр неожиданно догнал госпожу, протянул руку и схватил коня девушки за уздечку. Тот вскинул голову, недовольно заржал и сбавил ход.

– Что такое? – не рассердилась, а удивилась девушка. До сих пор раб не позволял себе ничего подобного.

– Остановитесь, госпожа… Слышите?

Они придержали коней, а затем и вовсе остановились. Девушка прислушалась, но ничего не услышала. Вокруг царила удивительная, несвойственная живому лесу тишина, нарушаемая лишь лёгким шелестом листьев.

– Я ничего не слышу… А ты?

– Вот именно… Я тоже ничего не слышу. Где пение птиц? Они беззаботно поют в безлюдных местах и замолкают лишь при появлении обоза. А сейчас вокруг стоит тишина, значит где-то поблизости есть много людей.

– Может, это мы вспугнули их?

– Нет, они пели там, где мы проезжали, только в этом месте тишина… Нам лучше вернуться, госпожа. Разве вы забыли предупреждение господина купца, что в этих местах часто встречаются разбойники?

Шака с сомнением посмотрела по сторонам и произнесла:

– Здесь так тихо и спокойно… Никого не видно… Но, может ты и прав. Ладно, возвращаемся…

Они повернули коней и поехали обратно. Но не успели проехать и десятка шагов, как с деревьев, словно листья под порывами шквального ветра, посыпались люди и окружили их тесным кольцом.

– Попались, тупицы! – воскликнул один из разбойников. – Куда это вы так торопились? Надо было ехать дальше без остановки. А теперь вам придётся спешиться и подождать с нами ваш обоз…

Аласдэр не стал ждать приказа, а выхватил меч и бросился на говорившего, посчитав его предводителем. Шака, не раздумывая, последовала его примеру.

По-видимому, разбойники не ожидали столь смелых и хладнокровных действий от юной девушки и её единственного спутника, потому что в первый момент растерялись, что дало возможность мечам решительной пары прорубить себе дорогу на волю. Оставив после себя несколько мёртвых и искалеченных, Шака и Аласдэр умчались прочь.

Промчавшись мимо дозорных и выкрикнув лишь одно слово «Засада!», Шака поскакала в конец обоза. Осадив взмыленного коня возле сержанта, показала окровавленный меч, который до сих пор сжимала в руке, и взволнованно произнесла:

– Впереди разбойники, человек пятнадцать… Тех что мы видели. Возможно, где-то прячутся ещё. Они напали на нас с деревьев. Мы убили несколько, но остальные настроены решительно.

Сержант окинул девушку недоверчивым взглядом.

– Вы сражались с пятнадцатью разбойниками, госпожа?

– Я сражалась с двумя, остальные просто смотрели. Они не ожидали, что этот меч служит мне не только для украшения… Как и вы, сержант, – холодно произнесла Шака. Куда сразу исчезла её беззаботность и весёлость? Пережив нападение, девушка сразу подобралась и стала прежней Шакой – жёсткой, холодной, расчётливой.

Слова девушки прервал тревожный свист, долетевший от головы колонны. сержант пришпорил коня и ускакал вперёд. Вскоре оттуда донёсся звон стали и лошадиное ржание. Обоз остановился. Впереди закипел бой. Шаку так и подмывало броситься туда и принять в нём участие.

Внезапно среди деревьев замелькали люди и обоз окружили разбойники. Перед девушкой появился разбойник с нацеленным на неё копьём. Аласдэр выхватил нож и метнул его в негодяя, попав тому в горло. Разбойники налетели, так стая горных волков. Завязался бой. Шака спешилась и выхватила любимый алмостский меч – подарок Лоис. Она не была конником, сражаться ей было удобнее на земле, а не в седле. Аласдэр тут же оказался рядом, прикрывая её сзади.

Вступив в схватку, Шака ощутила необычный подъём, азарт, подобный экстазу. Она сражалась хладнокровно, спокойно и бездумно. Казалось, руки действуют сами, независимо от тела – годы выучки и бесчисленных тренировок не прошли даром.

Положив одного противника, она тут же бросалась к другому, рубя, наступая и отбивая удары. От её беспощадного лезвия полегло уже несколько человек, а на девушке не было ни царапины – она двигалась быстро, расчётливо и умело.

Бой закончился так же внезапно, как и начался. Уцелевшие разбойники, бросив мёртвых и раненых, скрылись в лесу. Их не стал никто преследовать, подозревая, что это может быть обманным манёвром.

Прискакал возбуждённый и встревоженный сержант. Но, увидев усыпанную мертвецами землю, лишь удовлетворённо хмыкнул.

Раненых добили, мертвецов оттащили подальше от дороги и оставили на съедение диким зверям, подсчитали свои потери, залечили раны, и обоз продолжил прерванный путь.

Вечером остановились на берегу мелкой лесной речушки, берега которой заросли густой травой, достаточной, чтобы насытить бездонные утробы быков и накормить лошадей. Прихватив мыло и полотенце, Шака отправилась вверх по течению, нашла тихое уединённое местечко, и с удовольствием окунулась. Аласдэр, как всегда, терпеливо ждал её на берегу с полотенцем в руках. Закутав вышедшую на берег госпожу, разделся и тоже вошёл в воду. Шака невольно залюбовалась его мускулистой бронзовой фигурой, налитыми силой мышцами, перекатывающимися под гладкой чистой кожей. Азарт прошедшего боя ещё не покинул её, и она испытывала непонятное томление. Глядя на купающегося мужчину, девушка ощутила невольное желание, что удивило её саму. До сих пор она не испытывала тяги к мужчинам, занимаясь любовью только с Эриссой. Что на неё так повлияло: возбуждение битвы, долгое воздержание, необычная обстановка, перемены в организме или нечто иное – не суть важно. Девушка даже не задумалась об этом. Она просто поддалась порыву страсти. Когда Аласдэр вышел из воды, стряхивая с длинных волос капли влаги, мокрый, блестящий, как бог воды, Шака, движимая внезапным желанием, сбросила полотенце и шагнула ему навстречу. Раб замер, не сводя с госпожи вспыхнувших страстью глаз. А когда она положила ладонь на его прохладную широкую грудь, по телу мужчины пробежала дрожь, как от озноба. Он нерешительно протянул руки и заключил девушку в объятия. Губы их слились в жадном поцелуе, руки переплелись, тела соприкоснулись… Это случилось неожиданно и естественно, как порыв прохладного ветра от набежавшей на солнце тучи. Аласдэр целовал девушку долго и страстно, а затем подхватил на руки и шагнул под сень густых листьев оули. Осторожно опустив на землю, лёг рядом, ещё не решаясь переступить последнюю черту, которая сделает их по-настоящему близкими, и о которой он мечтал с первого дня пребывания в доме госпожи. Шака, охваченная любовным возбуждением, потянулась к нему и прижалась всем телом, призывно раздвинув бёдра. Сквозь приоткрытые губы из глубины горла вырвался нетерпеливый стон желания. И тогда мужчина решился. Он накрыл её своим телом, забросил ноги на спину и осторожно вошёл в узкое девственное лоно. Не смотря на бушевавшее в нём желание, он действовал нежно, мягко и сдержанно. Охваченная страстью и возбуждением, Шака почти не заметила боли от дефлорации, с исступлением отдаваясь новым необычным ощущениям, охватившим всё её тело.

Аласдэр оказался умным и опытным любовником. Он понимал, что спешки или грубости Шака не приемлет, и действовал медленно, ласково и нежно, не забывая поцелуями и ласками поддерживать возбуждение. Благодаря этому в конце акта она испытала такое сильное и острое наслаждение, которое ни разу не испытывала от самых изощрённых ласк Эриссы.

Придя в себя через несколько минут, Шака посмотрела на любовника затуманенными от удовольствия глазами и тихонько засмеялась.

– Госпожа смеётся надо мной? – нахмурился мужчина. – Я сделал что-то не так?

– Я смеюсь над собой… Думаю, как много потеряла, не познав мужчины раньше. Ведь это такое восхитительное ощущение!.. Я хочу ещё раз испытать его.