— Ладно, ладно, я тебя понял. — Сапоги глухо стучали по грязному полу. — Как мне сделать это?

Раздался смех, отгоняя упырей и монстров.

— Я же говорила тебе, как. Руки под коленями и вокруг плеч. Ты не можешь навредить мне.

— Нет, но я слышал о таких людях, как ты…

— Людях как я?

— Черт, я просто имел в виду людей с твоим…

— Моей инвалидностью — ты это хотел сказать? Люди вроде меня, которые ничего не чувствуют ниже пояса?

Раздался неловкий кашель.

— Я просто имел в виду, что ты легко можешь ушибиться, и это не так просто залечить, как у нормальных…

— Ух ты, это становится все лучше и лучше. Ты хочешь сказать, что я ненормальная?!

— Эй, бл*дь, успокойся…

— Знаешь что? У меня нет на это времени. Подними меня, дай мне этот чертов фонарь и заткнись к чертовой матери. Когда они будут в безопасности в больнице, тогда мы сможем обсудить политически приемлемые способы обсуждения моего состояния. Понял?

Глубокий вздох.

— Прекрасно.

Я ничего не мог понять.

Что, черт возьми, это значит?

Может, мой мозг играет со мной злые шутки? Приводя меня в полный ужас, и все ради чего? Чтобы держать меня достаточно напряженным, чтобы я оставался в сознании? Или меня действительно пытались спасти двое?

— Эй, ты в порядке?

— Я буду в порядке, как только мы вытащим их отсюда. Ладно, дай мне палочку.

Пауза.

— Хорошо. Возьми меня поближе.

Через несколько секунд раздалось шипение. Мне захотелось поднять голову и посмотреть. Но все, что я мог сделать, это погреться в скудном счастье, которое дарил этот звук, и снова ускользнуть.

Яркий свет внезапно вспыхнул, прорезая мои веки, отпечатываясь на сетчатке. Никаких разговоров, никаких препирательств, только языки пламени против того врага, которого оно уничтожило.

Время снова скакнуло — как неисправная пластинка, прыгая вперед-назад, никогда не воспроизводя трек по порядку.

— Ты почти на месте, — сказал мужчина.

Почти по сигналу раздался щелчок, за которым последовал стон.

— А, вот видишь. Как мало ты мне доверяешь.

Опять шарканье.

— Беру свои слова обратно. Ты девушка, и ты знаешь, как пользоваться электроинструментами.

— Да, черт возьми, знаю.

Наступила тишина, нарушаемая лишь редкими шагами и лязгом металла о металл.

Я вздохнул, когда бурлящие вокруг меня страсти поутихли, а дружба и победа стали победителями. Внутренний мир успокоился, и я оставил попытки держаться.

Возбуждение исчезло, дав мне тело, которое было холодным, голодным и пронизанным болью.

Теперь я готов идти. Я готов уйти.

Но потом к жизни вернулось другое чувство.

Чувство осязания.

— Кайт…ты меня слышишь?

Нежнейшее тепло пробежало по моей щеке и лбу.

Мне хотелось стонать от удовольствия. Чтобы ответить на их вопрос и доказать, что я не сдался, как бы сильно ни жаждал уйти.

— Ты в порядке. С тобой все будет хорошо. — Тепло пронзило мою грудь, пробежало по руке.

А потом нежнейший голос прошептал мне на ухо:

— Я с тобой, Джет. Теперь ты в безопасности. Просто держись.

***

— Она в ванной.

— Она плохо себя чувствует и не может подойти к двери.

— Здесь её кресло, видишь? Конечно, она здесь, со мной.

— Она в постели. У нас была спальная вечеринка, и мы не можем встать.

Я застонала, потирая лицо обеими руками.

— Ничего не сработает.

Пустая комната проглотила мои слова, не давая моим выдумкам быть услышанными Хоуками.

С тех пор как я оставила Жасмин и Вона в коридоре, ведущем к кухне, я практиковалась в правдоподобном вранье. Всё, что я придумывала, не было правдоподобным. После откровенной ненависти между мной и Жасмин на встрече с адвокатами, никто не купился бы на враньё, вроде спальной вечеринки, и не поверил бы, что мы охотно проводим время вместе.

Это безнадежно.

Самое лучшее, на что я могла надеяться, — это что никто не придёт навестить меня, и чтобы Ви и Жасмин вернулись как можно скорее.

Мои мысли вернулись обратно к прошлой ночи.

Мой позвоночник покалывало от дурного предчувствия, когда Ви наклонился в темноте и нерешительно поднял Жасмин с кресла. Я никогда не видела ее ноги без мешковатой пижамы или одеяла, скрывающего изможденные мышцы, но вид как они свисают на руках Ви сильно поразил меня.

Когда-то она могла бегать, скакать на лошадях и гоняться за своими братьями.

Теперь она должна была полагаться на брата своего врага, чтобы быть ее транспортом.

Жестокая цена за плату, которую я не знала.

Взгляд Ви, до того, как он повернулся ко мне спиной и оставил меня в пустом коридоре с пустой инвалидной коляской, сжал мое сердце так, что я не могла дышать. Помощь одному из Хоук шла вразрез всему, во что он верил. По его мнению, он предал свою позицию в отношении шантажа с помощью социальных сетей, клеветы на имя Хоук и защиты нашей матери и меня.

И все же он оставил свою сестру, чтобы помочь другой спасти ее братьев.

Это было нелегко, но он показал мне больше преданности и силы, чем я когда-либо видела. Исчез самоуверенный шутник, который завоёвывал женщин одной ухмылкой. Исчез худощавый игрок, который много работал, но каким-то образом умудрялся наслаждаться жизнью «с серебряной ложкой».

Когда он исчез с одетой во всё чёрное Жасмин на руках, он вырос из мальчика в мужчину, и мне захотелось побежать за ним и поблагодарить его за спасение Джетро — за то, что он снова поставил мое счастье выше своего собственного и сделал то, о чём я просила.

Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не последовать за ним. Ухватиться за ручки кресла Жасмин и покатить его в противоположном направлении.

Они идут за тобой, Джетро.

Они спасут тебя.

Меня убивало то, что меня там не будет. Что не я буду уговаривать его вернуться к жизни, спасу от боли. Но в то же время это право принадлежало Жасмин. Джетро пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти ее, и было бы справедливо, если бы она сделала то же самое.

С другой стороны, она втянула моего брата в свои интриги. Никто не мог сказать, что ее планы — какими бы они ни были — будут выполнены без сучка и задоринки. Никто не говорил, что они будут в безопасности.

Если Кат узнает, Жасмин будет наказана, Джетро и Кес убиты по-настоящему, а Вон опять избит. Я не сомневалась, что они уничтожат его, пока он не начнет молить о смерти.

И все ради чего? За несчастное проклятие быть моей кровью.

Перестань думать об этом.

Я уставилась на инвалидное кресло, притаившееся в тени у двери. Оно выглядело таким печальным, таким пустым без своего владельца. Металлическая коляска горевало по своей обитательнице, не желая больше служить своей цели без нее.

На горизонте забрезжил рассвет.

Розовые вихри и пурпурные брызги медленно отодвигали полночную черноту.

В пятидесятый раз я взглянула на часы.

6:37 утра.

Я вернулась в свою комнату в десять минут первого. Больше шести часов назад.

Где же они были?

Что они там делали?

Ты еще жив, Джетро?

Ты в безопасности?

Я не спала всю ночь. Я не могла расслабиться. Как я могла спокойно лечь отдыхать, когда они были там, пробираясь под спящими камерами и спасая людей, которые, как думал Кат, были мертвы?

Комод снова стоял около двери, крепко прижатый к ней и защищающий он непрошенных гостей. Но это не могло остановить мою растущую панику, поскольку каждый час приближал смену ночи на день, и шанс быть пойманными увеличивался.

— Что значит, Жасмин пропала? Нет, она…она здесь…в ванной комнате. И нет, ты не можешь сейчас увидеть ее.

Я застонала, шагая вдоль кровати. Это не сработает. Если бы она была в ванной, ей бы понадобилось кресло, чтобы передвигаться.

— Она спит, я не хочу ее беспокоить.

Все, что нужно было сделать Кату, — это постучать в дверь и "разбудить ее", чтобы понять, беспокоиться не о чем.

— Боже, это не сработает.

Пожалуйста, поторопись!

Последние лучи луны превратились в солнечный свет, отражаясь от серебряных ободков кресла Жасмин. У меня было странное чувство, что я не одна. Как будто неодушевленный предмет был каким — то образом живым, как будто он присутствовал в комнате, словно призрак Жасмин, в то время как она совершала эскапады с моим братом.

Что вы делаете?

Все прошло по плану?

Сколько еще вы там пробудете?

Я не могла перестать думать об этом. Я ненавидела, когда меня оставляли в неведении, заставляли волноваться. Волноваться и строить безумные теории о том, что случилось без меня.

Я бы все отдала, чтобы быть с ними.

Он не умер.

Он жив!

Радость нахлынула на меня.

Я прижала руку к груди, заставляя счастливые пузырьки рассеяться. Праздновать было еще рано. Слишком рано верить, что он в безопасности. Каким-то ужасным образом я не хотела сглазить, веря в лучшее, когда худшее все еще могло случиться.

Время шло вперед, превращая мой страх в депрессию.

Что, если Жасмин недооценила свой план по их спасению? Что, если они ждали слишком долго? Что, если? Что, если? Что, если?

Взглянув на часы, я прикусила губу, когда часовая стрелка пробила 7:00 утра. Никто в Хоуксридже не вставал рано, но Жасмин играла с огнем. Она должна была вернуться, и как можно скорее. Она должна была вернуть моего брата.

Я ходила туда-сюда по толстому ковру. Каждый скрип в старом доме, согреваемом ранним зимним солнцем, заставлял меня подпрыгивать. Каждый скрежет старого водопровода заставляли мое сердце бешено колотиться.

Она должна была это сделать.

Она должна была спасти его.

Послышался стук. Слабый и мимолетный.

Я резко остановилась, устремив взгляд на потолок, стены, окно, дверь.

Стук повторился снова.

Самый мягкий стук и самый тихий голос.

— Ниточка, открой.

Я намотала десятки километров в своей комнате и с беспокойством грызла ногти. Но они вернулись.

Я метнулась вперёд.

С нечеловеческой силой я отодвинула комод и открыла дверь.

— Впусти нас. Быстро. — Голос Вона был хриплым и усталым, но живым.

Слава Богу.

Я отступила в сторону. Темный коридор скрывал моих тайных посетителей, пока они не сменили мрак и не юркнули внутрь. Вон шагнул вперед, держа Жасмин в своих объятиях, пробираясь сквозь лужицы солнечного света, и направился прямо к ее креслу.