В общем, мы все разрулили. Я мог вздохнуть с облегчением. Стас был поставлен в известность, что я уеду на четыре дня. Мы завалились на мою кровать и планировали, как будем счастливы в Москве, как будем учиться. Стас зеркально озвучил мои собственные мысли относительно съемной квартиры. Мы весело переговаривались, но я не мог избавиться от чувства стыда за свою маленькую ложь. Я клятвенно обещал себе, что придумаю тот расклад, при котором «случайно» узнаю, что это Даша и ее отец едет. Конечно, тоже вранье, но этот секрет никто не раскроет.

Но так устроен человек, что он быстро все забывает и быстро ищет способ избежать неприятного разговора. Недели перед каникулами быстро пролетели, и к тому моменту я пришел к серии разумных выводов:

Во-первых, мы с Дашей будем вместе только в дороге. Поэтому какой-то там флирт исключался. Покажите мне нормального десятиклассника, который добровольно флиртует с девушкой под бдительным оком ее отца, если он не собирается делать ей предложение в ближайшие недели. Вооот. И я тоже не идиот. Да и Даша — тихоня, которая думает только о золотой медали. Я ей нахер не упал.

Во-вторых, хоть наши предки и сдружились, мы с Дашей в школе почти не общаемся. Да и с того Нового года мы ни разу не виделись в кругу семей. Поэтому исключена утечка инфы. Все относительно сборов, дороги решали наши родители, а там уже мои мне в уши вкладывали, что, когда и как.

Первое время я переживал, что Даша подойдет и что-то передаст мне от своей мамы, спалив всю контору, но потом я понял, что ей фиолетово. Она ехала заодно с отцом только потому, что тоже хотела разузнать что-то про поступление. Я даже не знал, куда она хочет поступить.

В-третьих, и самых главных, я тоже оставлял своего вечно неудовлетворенного парня на четыре дня одного, но верил ему. Поэтому ему следовало бы сделать то же самое.

Чтобы себя хоть как-то оправдать, скажу, что за неделю до каникул, я все-таки поговорил со Стасом. Это был разговор из серии «а давай представим, что…», но сути это не меняет. Я тихонько намекнул, что, возможно, так случится, что с нами поедет дочь папиного знакомого, но даже не успел продолжить… Стас так разорался! Я даже квакнуть не успел, как узнал о себе много нового. Он рычал так, словно ему уже рога наставили:

— Я категорически против, чтобы МОЙ парень сидел рядом с какой-то шалавой (это Свиридова-то шалава?) на протяжении восьми часов. Я не хочу думать о том, как крепко к тебе прижимается чужая бабская задница. И вообще, ни один нормальный отец не возьмет парня в попутчики к дочке, если уже не приметил его на роль зятя. Ты не едешь, и точка.

— Но речь о моем поступлении! О моем будущем! — орал я в бешенстве.

— Я мог бы поехать с тобой, на поезде, — нашелся этот говнюк.

— Мама меня в жизни не отпустит!

— Значит, разговор окончен.

— Я поеду!

Стас вылетел из моего дома, чуть не забыв куртку. После он меня двое суток в упор не замечал. Это была наша первая ссора за более, чем два месяца отношений. Я ходил как в воду опущенный и реально стал понимать, почему иногда девушки чего-то недоговаривают своим молодым людям. Она может быть кристально честной, но если у нее ревнивый парень… Она обречена оправдываться до конца дней (или отношений).

Конца отношений я не хотел. Поэтому, чувствуя себя тряпкой из-за того, что не мог настоять на своем, пошел к Жарскому домой и убедительно соврал, что у «той девчонки» ангина и никуда она не поедет. Договаривал свою ложь я уже в губы Жарского, который набросился на меня, как козел на капусту. Поправка: как ГОЛОДНЫЙ козел на капусту! Он же два дня без моей задницы обходился.

Примирение у нас было жарким. Родителей парня дома не было. Я орал во всю глотку, он искусал мне все плечи. Но после феерического оргазма, уже лежа на боку, я окончательно договаривался со своей совестью, что это первое и последнее вранье. И что у меня нет выбора. И что все это не только для меня, но и для нас. Что это сохранит наши отношения. Потому что всем своим нутром чувствовал, что мы реально нужны друг другу. Без меня он дуреет, а я без него подыхаю. Романтика, блять.

В общем, я себя, как мог, успокоил. И продолжил закрывать хвосты, зарабатывать пятерки до конца четверти. Стас тоже ушел с головой в учебу.

И вот сегодня последний день четверти, наши уже планируют очередной сейшн на завтра. На который я, разумеется, не иду. У Стаса еще один урок. Мой класс стоит на улице около школы, прощается. Кто-то планирует уже небольшими кучками забуриться куда-нибудь. Девчонки сгруппировались и пошли на какую-то ярмарку.

Мы весело шутим, желаем хороших каникул. От всеобщего веселья меня отвлекает голос Свиридовой.

— Никита, можно тебя на минутку? — я замираю и начинаю оглядывать всех. Но никому нет дела до нас. Вокруг веселые подростки, которые готовы обнять весь мир, потому что у них впереди целая неделя отдыха от школы. Я расслабляюсь, но все же хочу отойти в сторону. Поэтому громко со всеми прощаюсь.

— Давай отойдем в сторону.

Свиридова рассмеялась.

— Боюсь, Никит, что сегодня мне придется тебя проводить.

— Чего? — вроде мои глаза не вывалились.

— Да мама моя попросила передать твоей одну хрень лично в руки, да еще и объяснить, как пользоваться, — я не знаю, от чего охуел больше. От ситуации в целом, или от того, что этот «ботан» в юбке знает такое слово. Видимо, Даша поняла, что со мной, потому что она снова засмеялась.

— Ты бы видел свое лицо. Не пугайся, я редко когда такое говорю. Просто сам понимаешь, все на взводе с этими сборами, мама не привыкла меня одну отпускать. Уже весь мозг проела. Так что, вырвалось, — устало закончила отличница.

По дороге домой мы о чем-то болтали, я вспоминал, что еще должен уложить в сумку.

— Ну вот, мы и дома, — я не стал кричать маме, что дома. — Раздевайся, — это было уже Даше.

Девушка стала снимать сапожки, я стоял рядом. Мама с кем-то разговаривала в зале по телефону, записывая какой-то рецепт.

У нас тоже была трехкомнатная квартира. Не такая шикарная обстановка, как у Стаса, но тут было очень уютно. О чем и сообщила мне Даша.

— Кстати, — нахмурилась девушка, — я не стала говорить сразу. Мало ли, забудешь! Так что решила сказать вам обоим, — вышла моя мама, улыбаясь. Она хотела что-то сказать, но, увидев нахмуренное лицо Даши, замолчала. — Здрасте, Светлана Дмитриевна. Я принесла то, что вы спрашивали. И мама просила передать, что мы выезжаем на ночь.

— Почему? — вытянулось лицо у мамы.

— Да родственники наши там, у тетки, проездом. Послезавтра вечером уезжают. А отец с ними пять лет не виделся. Хочет хоть денек побыть вместе.

— Ясно, — улыбнулась мама. — Ну, Никитушка быстро соберется. Так что к вечеру сумка будет у порога стоять. Я твоей маме потом сама позвоню и уточню, когда точно выезжаете, — мама повернулась ко мне. — Сынок, там к тебе мальчик со школы пришел. От чая он отказался. Ждет тебя в твоей комнате.

Я уже хотел было пойти в комнату, когда высокая фигура Жарского сама вплыла в коридор. Твою ж мать!

— Стас? — ахнули мы с Дашей в один голос. Она — ошарашенно. Я — без комментариев.

— Привет, — кивнул он Даше. — Вы извините, мне мама написала, нужно идти домой, — сказал мой парень, протискиваясь в коридоре между нашей троицей и избегая телесного контакта со мной.

— Стас, подожди, — пошел я за ним. Бля, что за невезение.

Парень одевался и обувался, как солдат, в считанные секунды. Я нацепил тапочки, в которых выносил мусор.

— Мам, я провожу Стаса, — сказал я.

— Не стоит, — отрезал Жарский. — Хорошей поездки, — добавил он, выходя из квартиры. Я секунду постоял и вышел следом. Этот сайгак уже спускался по лестнице с моего третьего этажа. Я не стал терять время и бросился следом.

— Стас, подожди, да стой ты, ненормальный. Давай поговорим. — поймал я его уж на первом этаже, но этот паровоз взял такой темп, что протянул меня на буксире по последним ступенькам. Окончательно тормознул я его, когда он открывал тяжелую подъездную дверь.