— Что тебе надо? — зло спросил он.

— Стас, я же пытался тебе объяснить. Это всего лишь Свиридова. Я не могу не ехать.

— Ты мне соврал, — тихо и зло шипел Жарский. — За моей спиной все равно решил сделать так, как хочешь.

— Ты поставил меня перед выбором. Это тоже неправильно. Я знаю, что виноват, что обманул. Но я это сделал от безвыходности. Как бы ты поступил на моем месте? — отчаянно пытался я до него донести.

— Я бы тебе не врал. Я всегда был честен.

— Да! — крикнул я. — Ты очень честно поставил мне ультиматум: мое будущее в медицине или ты.

— Я не хочу, чтобы мой парень шароебился где ни попадя с какими-то девками.

— Я не буду ни с кем шароебиться! Я тоже оставляю тебя одного. И даже не могу тебя проконтролировать! Но я тебе ВЕРЮ!

Стас выдохнул и пару секунд стоял с закрытыми глазами, успокаиваясь. Я молился, чтобы он понял. Но сегодня явно был не мой день.

— Если ты поедешь — забудь все, что было, — спокойно сказал он.

— Как ты можешь? — ошарашенно спрашивал я. — Мы с тобой вместе, тремя этажами выше, мечтали, как я поступлю, как мы будем вместе жить. Ты забыл это? А если бы я поставил тебе подобное условие?

— Я знаю, что ты мечтаешь об этом, Ник. Но если ты поедешь, это встанет между нами. Я не знаю, смогу ли пересилить свою ревность, — Стас сокрушенно качал головой, засунув руки в карманы куртки. — Ты поступишь в свой мед в любом случае, я уверен. Без всяких там знакомых. Мой отец нам поможет. Надо будет, будешь учиться на платном. И все у нас будет, как мы хотим, — я вздрогнул, но он не заметил. — Я знаю, что поступаю жестоко, требуя этого, но я такой. Я слишком ревнив. Тебе нужно либо принять это, либо нет. — и он посмотрел мне в глаза.

Мне было больно. То, что он говорил, просто выворачивало. Я мог бы сказать: «Да гори оно все огнем». Но я знаю себя. Я не скажу. Он хочет жертвы на ровном месте. А я просто иду к своей цели. С трудом я разлепил губы и стал говорить:

— Знаешь, ты сам был против свободных отношений. Хотя я не требовал от тебя ничего. Но отношения, на которые ты согласился — это работа двоих. Мой папа не работает в администрации. А моя мама — медсестра, которая иногда остается на ночное дежурство, чтобы у меня было все, что нужно. И я хочу хотя бы попытаться сделать так, чтобы образование, которое потом будет меня кормить, мог получить бесплатно, — я надеюсь, что мне не померещился блеск сомнения в каре-зеленых глазах. — Я иду к своей цели, не предавая тебя или делая что-то ужасное. Я просто сейчас поступаю так, как тебе не нравится. Спроси кого угодно, как бы он поступил на моем месте. Именно на моем. С таким же финансовым состоянием у родителей. А по поводу того, что мне поможет твой папа… Знаешь, я не знаю, где я совершил промах, но я совершенно не понимаю, почему ты решил, что можешь меня купить…

Стас побледнел. И бросился прочь. Я не стал его догонять.

Перед глазами почему-то встал фрагмент двухлетней давности: восьмой класс, Стас увел у меня Машу, мы деремся прямо в школьной столовой.

— Вы просто глупые мальчишки, — ворчала Лидка, обрабатывая наши лица перекисью в медпункте. Медсестра вышла ненадолго, мы были в кабинете втроем. — Любовь они себе вообразили! Да вы даже не представляете себе, что это такое! Дурачье!

— Этот урод влез туда, куда его не звали, — буркнул я, шевеля разбитой губой.

— Маша сама меня выбрала, неудачник! — не остался в долгу Жарский, утирая разбитый нос.

Устало вздохнув, Лидия Львовна выдала поучительно:

— Станислав, прекрати! Знаете, что, вы оба? Когда вы встретите свою любовь, то не будете ею хвастать перед другими. Вы будете стараться уберечь ваши отношения от посторонних. То, что ты, Стас, сегодня демонстрировал, как Мария ушла от Никиты, не делает чести ни тебе, ни ей. Когда любишь, так себя не ведешь! А ты, Никита… Когда любят, оставляют право выбора и уважают чужие чувства. Это высокое и светлое чувство! А вы оба не о девушке сегодня думали, а о своем самолюбии! Да что я вам объясняю?.. Полюбите по-настоящему, вы узнаете это чувство.

И вот я смотрел вслед Жаре, только сейчас отчетливо понимая: «влюбленность» в какой-то момент исчезла к хуям. Потому что я люблю его. Лидия Львовна оказалась права в одном: я действительно узнал это. В остальном она снова ошиблась насчет нас.

Лидка, сука, где? Покажи мне, блять, ГДЕ тут свет и возвышенность? Где, блять, бабочки в животе? Где легкий озноб и волнение?

НИ-ХУ-Я!!! Вместо бабочек — чувство, что я сейчас блевану. Вместо легкого озноба — чувство легкой контузии. Мне оставили право выбора? Где уважение? Да, это охуенное чувство! Я просто невъебенно счастлив. Так счастлив, что готов задушить весь в мир в смертельных объятиях.

Я так задумался, что очнулся, когда дверь подъезда слегка задела меня. Это вышла Даша. Посмотрела вслед убежавшему Стасу и тихо спросила:

— Поругались, что ли? Не знала, что вы общаетесь вне школы.

— Да… У нас общая компания. И еще мы раньше учились в одном классе, — тихо сказал я.

— Понятно, — уж не знаю, что она там поняла. Мне стало пофиг.

— Ты извини, мне еще сумку собирать, — я прямо посмотрел на девушку.

— Да, конечно. Еще увидимся.

Я глянул туда, где, за домами, находилась моя старая школа. Где-то там сидит Лидия Львовна и вбивает в непослушные головы детей знания… Да, спасибо тебе, Лидка. Что бы я делал без твоих пророчеств?

Я почувствовал, что замерз. Ладно, постоял и хватит. Надо идти собирать сумку. Москва ждать не будет.

Комментарий к Глава 4. Трудности выбора. Начала за здравие, закончила за упокой... Зато глава большая))) Чую клавой, с таким настроем из “миди” буду в “макси” менять... Но не буду зарекаться. Ближайшие дни проды точно не будет, еду к бабуле. Но ноут беру с собой, авось что-нить наваяю... Поленилась досконально вычитать. Если есть ошибки, буду благодарна за ПБ))

Спасибо всем, кто читает)))

====== Глава 5. Москва и неизвестность. ======

Выехали мы в ночь с субботы на воскресенье. Дорога до друга отца, Игоря Андреевича, была долгой. До Москвы добрались к восьми утра и еще долго стояли в пробках, но, несмотря на свою усталость и мои заверения, что я сам спокойно доеду до места на метро, отец Даши, дядя Паша, довез меня прямо по адресу. Уже было почти одиннадцать. Мы быстро попрощались, и Свиридовы уехали.

У подъезда меня встречал высокий мужчина с рыжим ежиком на голове. Он выглядел настолько серьезно, что я не представлял, как буду жить в его доме. Но я ошибся. Игорь, как он попросил себя называть, оказался прикольным мужиком с реально встроенным шилом в задницу. Он был везде. Я только успел разуться и дойти до кухни, где познакомился с его женой, тетей Мариной, а он навернул несколько кругов вокруг меня.

Семья Беловых была простая, дружная, веселая, и уже через полчаса, сидя за столом и уплетая ватрушки с чаем, я забыл про стеснение. Потом Беловы показали мне комнату своей дочери, где я и должен был обосноваться на два дня. Я уснул, едва коснувшись подушки. И продрых до четырех часов.

Когда я проснулся, максимально собрался с духом и сам подошел к Игорю, изъявляя желание поговорить. С собой я взял кое-какие тетради по биологии, задачник по химии и прочее.

Игоря сразу подкупило мое рвение. Мы разговаривали до самого вечера. Он достал из книжного шкафа те задачники, по которым готовилась его дочь. Едва увидев задания, я чуть не заплакал. По степени сложности я мог справиться только с тремя из пяти. Но Игорь успокоил меня. Сказал, что у меня еще впереди год, и я вообще зря паникую. Мы решали задания, он указывал на ошибки и даже вскользь объяснил новую для меня тему. В общем, вечер был продуктивный. В одиннадцать я завалился в кровать и вспомнил, что даже не проверял свой телефон. Он как разрядился еще в машине, так лежал выключенный в сумке.

Кряхтя, я потянулся за гаджетом и зарядкой. Спустя пару минут я уже входил на свою страницу.

«Ой, блять, Снежный, сука, вот что тебе не спалось?» — спросил я сам себя, когда в ленте появились снимки одноклассников и прочей компании с их «проводов» третьей четверти. У всех были выложены почти одни и те же фотки, поэтому я, недолго думая, полез на страницу к Тане Степановой. Если у кого и есть ПОЛНЫЙ сборник всего, что происходило на «сейшене», то это у нее.