— Что, курнуть решил? — нарушаю молчание.

— Ага, — так просто, словно так и есть. Да конечно, блять, кого ты обманываешь, жук белобрысый? Ты, если бы меня не захотел увидеть, скорее не поленился бы пойти от мангала подкурить. А если бы не было мангала, ты бы высек огонь из камня. Но уж точно не пошел ко мне. Но я делаю вид, что верю. Как обычно в последнее время.

— У меня только Мальборо, — говорю я. Он кивает. Как же бесят его волосы.

— Спасибо, — берет сигарету и затягивается так, словно брал мастер класс у Софи Лорен.

— Тебя мама ругать не будет, Снежинка? — да, я придумал ему новую кличку. Он просил новую — я придумал новую. Потом правда три дня тональником замазывал синяк, зато радости до сих пор полные штаны, когда его рожу вспоминаю.

— Пошел ты, — просто выдыхает он дымом, — скажу, что ты накурил на меня, — вот же сука хладнокровная. Действительно, Снежный. Уже хочу послать, когда он говорит. — Я вообще поговорить с тобой хотел, — и мне как-то резко перестает хотеться язвить.

— О чем? — я знаю о чем, но ведь так не правильно, надо задать вопрос. И он словно мысли мои читает.

— Это все неправильно, Жара.

— Что? — да, косить под дебила — это мое.

— Все. Мы с тобой. Наши словесные игрища, это напряжение. Мы с тобой друг другу морды чистим, а хули толку.

Я, как обычно, слегка охреневаю, когда слышу от него мат. Он не так часто ругается, на самом деле. Даже меня обсирать он может высокоинтеллектуальным языком.

— И что ты предлагаешь? — тихо спрашиваю я. Кажется, меня не слышали.

— Но больше всего неправильно то, что у меня от тебя все внутри застывает. Ты, как долбанная Горгона. Я вижу твою рожу, и все — внутри все каменеет. Это, блять, что, скажи мне?

Я молчу. Я в ахуе. Действительно, что это, блять? Признание в любви или меня опять обосрали? Но хуй я его спрошу. Потому что не хочу даже думать, когда будет следующий раз такое откровение и будет ли оно вообще.

— И что ты… мы… что делать? — с трудом пытаюсь сформулировать вопрос.

Никита делает глубокий затяг и выпускает дым.

— Помнишь, ты сказал, что я сам попрошу?! — ВУХУ! Такое хрен забудешь! Салюты в голове так оглушают, что я трясу головой, и тут же, испугавшись, что он решит, что не помню, говорю хрипло:

— Да.

Он поворачивается ко мне и смотрит.

— Я прошу тебя повторить, Жар, — хрипло произносит он. И от этого хрипа мне почти сносит мозг. Он еще пытается зацепиться, подкидывает мне напоследок те редкие случаи, когда я пробовал поцеловаться с парнями, пытаясь доказать себе, что я не гей. И ведь доказывал, потому что ничего не чувствовал, кроме омерзения. Меня всегда устраивали девушки. Я стопроцентный натурал, который обычно имеет в запасном аэродроме до пяти телок на «всякий случай». Мне никогда не нравились мальчикоподобные девчонки. Нет, только длинные волосы, только стройные фигуры, только женственный голос. И вот сейчас эта белобрысая морда стоит напротив и одним своим видом угрожает испортить мою, сука, блестящую статистику ловеласа.

Я смотрю на него и поражаюсь тому, как просто он все это говорит. Никаких ломаний, к которым я привык. Просто и ясно сказал. Повторить. При этом явно понимал, что я могу и в глаз дать, и на смех поднять. При мысли о том, что мы «повторим», у меня зашевелился мой братан по разуму. Не вовремя, бля…

Видимо, пока я думал, парень решил, что я против, потому что он слегка прикусывает губу, и мой мозг уносит к херам. Я больше не думаю. Я просто делаю шаг и целую. Губы накрывают губы, и все… Абонент не абонент. Последнее, что я чувствую, что вот оно — то самое пресловутое «правильно».

Мы целуемся долго, не думая о том, что кто-то может увидеть. А потом он отрывается. И смеется. Заразительно так, что я невольно улыбаюсь, насколько позволяют измученные губы.

— Кажется, мы не с того начали, как считаешь?

Я быстро подхватываю правила.

— То есть ты думаешь, что нам надо было засосаться еще в первом классе? — ржу я. Мне легко, нет чувства сомнений, неуверенности.

— Ну ладно, тогда мы не там свернули. Надо было в восьмом классе вместо того, чтобы крапиву тебе вместо веника подсунуть, самому прийти тебя попарить.

Мы еще долго хохочем. Вспоминаем все казусы, все драки. Нас наконец, отпустило. Мы не говорим о том, что будет завтра. Он не требует «послать всех шлюх на хер», а я не прошу бросить его девушку, хоть и знаю, что таковая есть.

Последнее о чем мы говорим перед выходом с балкона, это примерно следующее:

— То есть ты не убьешь меня, если я вдруг решу это повторить? — спрашиваю я. Никита поворачивается, уже стоя в комнате.

— Я убью тебя, если ты не повторишь подобное.

====== Глава 3. Все, не как у людей. ======

POV Никиты

Конечно, в эмоциональном плане, мне следовало отдохнуть от Стаса, поскольку то, что произошло, слегка подкашивало мне коленки. Это не было секундной вспышкой. Мы ведь много говорили потом… Мы как будто переступили какой-то рубеж, а вот что будет дальше… Этого мы действительно не обсуждали. Да и я бы скорее отгрыз себе палец, чем заикнулся спросить подобное. Да и потом, нахуя спрашивать, когда я даже для себя не могу решить, что я хочу. Я же нормальный парень. Вроде…

Короче, на празднование с компанией Нового Года первого числа я не пошел, сидел дома в кругу семьи, потом пошел к своей девушке в гости и изображал довольного жизнью подростка там. Свалил через полтора часа и сидел дома, как дебил. Второе и третье января были ремиксами к первому.

А вот четвертого я психанул и взял с Кристиной (моей девушкой) паузу. Наверно, время я выбрал неудачное, потому что у нее не было предков дома; она действительно старалась создать романтический антураж, а у меня… тупо не встал. Тогда я решил взять тайм-аут.

На следующую встречу, которая происходила ни у кого-то дома, а на горках, я пошел. И не зря. Полюбовался на новую жаровскую бабу. Больше не ходил. Сидел дома, навещал старых школьных друзей, ходил с семьей в гости к их друзьям. С удивлением узнал, что мои родители достаточно близко знакомы с семьей отличницы из моего класса — Даши Свиридовой. Наши мамы, узнав, что мы вместе учимся, конечно, сдружились еще больше. По пьяни не обошлось без разговоров в стиле «а представьте, какая бы красивая пара могла получиться».

А потом началась школа. Придя после каникул в школу я увидел, что наш мистер «Кого бы мне сегодня трахнуть на перемене» не то что не трахает, вообще не кадрит больше баб. Сам я тоже окончательно приговорил свои двухмесячные отношения с девушкой, но об этом никто не знал, и никто не удивился, так как учится она в другой школе. А вот от Жарского такой финт был неожиданным.

О серии поцелуев на балконе мы не говорили по умолчанию, хотя постоянно вращались в одной компании и общались между собой. Мы играли в игру под названием «я все помню, было круто, я хотел новых ощущений, можно даже повторить, но так я, на минуточку, баб люблю». Если честно, диву даюсь, как от наших «гляделок» я косоглазие не заработал. Но спустя недельку клиническая заторможенность отступила, и Жара подошел ко мне. Попросил подтянуть его по биологии. Я согласился. Дебил.

Спустя полтора месяца. Второе марта.

— Блять, Снежа, ну почему у тебя все никак у людей? — рычал Стас, переодеваясь из домашних штанов в джинсы. — Что такого сложного тебе поручили?

— Вот сам шел бы и купил, раз умный такой! — отстаивал я свою честь, развалившись на кресле в его комнате. — А я чуть со стыда не помер.

— Ладно, хорошо, что идти недалеко. Я сейчас, горемычный мой, — мне взъерошили волосы, как пятилетнему ребенку, поцеловали в лоб, как покойника, и оставили одного.

Да, вы не ошиблись. Мы с этим долбоящером вместе. В тот самый день, полтора месяца назад, я его ни по чему не подтягивал. Наоборот, прикладывал все усилия, чтобы не натянули меня самого. Еле отстоял свою девичью, тьфу ты, девственность. Бля, я ж не девственник. Короче, еле отстоял свою анальную девственность. Вот.