А вот сегодня, в силу обстоятельств, должен был произойти наш первый секс. Позади уже полтора месяца наших отношений. И, если в сравнении с отношениями «парень-девушка» кому-то показалось, что мы торопимся, поверьте — мы еще сильно припозднились. Смотрите сами: мы как бы не вчера познакомились. Можно сказать, что «конфетно-букетный» период у нас был на протяжении девяти лет. Так что, по сравнению с некоторыми дамами, я — буддийская монахиня! Тьфу ты, монах! А теперь, когда в период пубертатного периода мы столкнулись носами (и языками, что уж там), мы не тратили лишнее время на реверансы. Мы невъебенно друг друга хотели.

Что касается Стаса, то он вообще ни разу не терпеливый ожидающий. Я диву даюсь, как устоял перед его напором. Ему не в юристы надо, а в асфальтоукладчики. Потому что если этот вихрь с яйцами дорвется до судебной системы… Даже не буду думать об этом — мысли материальны. Я снова отвлекся.

Так вот. Сегодня день Х для наших отношений. И черный день календаря для моей жопы. Почему для моей? Не то чтобы я не пытался отстоять право быть активом. Я очень пытался. Но никто из нас не хотел жертвовать своей попой, мы вели долгие дебаты, но когда нам надоело, мы, как нормальные мужики, решили доверить этот вопрос судьбе. Ну как судьбе… эникам-беникам и всем их собратьям, будь они неладны.

И вот тут мне «фартануло» не по-детски. Я продул со счетом 14:3. Но, как настоящий мужик, достойно принял свою судьбу и стал морально готовиться и ждать, когда нам представится возможность перевести наши отношения на новый уровень.

Мы были полностью солидарны, что для этого «действа» нам нужна полностью свободная жилплощадь. Потому что ни дай Бог… Мои еще ладно, хотя у меня приличная консервативная семья, которая явно не обрадуется моей «половинке». Но самый страх в его семейке. Его папа работает в городской администрации. У него в лучших друзьях подполковник полиции и замдиректора военного училища. Серьезные мужики, которые вдобавок мечтали всю жизнь о сыне. А у них дочки. Батя Стаса просто светится, когда говорит о нем, и, если он узнает… Он просто не переживет… Да никто не переживет, потому что его батя нас прям в кровати и порешит!

И вот, вчера вечером пришла короткая смс, в которой мне сообщили, что родители моего Жарика (это моя месть за Снежинку) едут за город к кому-то на свадьбу. В нашем распоряжении была его квартира на более, чем сутки. Стас говорил, что его мамуля заставила холодильник вкусняшками, что у него все будет готово к шести вечера. А мне предстояло одно — притащить свой трусливый, девственный зад в его квартиру, прикупив по пути смазку и презервативы.

Презервативы-то я купил… Мои размышления прервал звук открывшейся двери. Я вышел в коридор и, облокотившись о стену, смотрел на хмурого, молчащего Жарского, который присел на полку в прихожей и сосредоточено о чем-то думал.

«Ха, блять, вот тебе урок на будущее, придурок», — орал мстительный гном внутри меня. Будь ты хоть трижды мачо, но для продавца в аптеке опустить тебя до уровня унылого говна — дело пяти секунд. Я потому и не купил там ничего, кроме презиков. Дородная женщина пятидесяти лет и так смотрела на блеющего меня с презрением работника ЖЕКа. Если бы я еще заикнулся про смазку… А вот этому крутому парню полезно хлебнуть черпачок унижения.

— Ну что, — едко начал я, — купил? — ответом мне был хмурый взгляд, брошенный исподлобья.

— Там, в общем, такая история, — неуверенно начал он. А я стоял и любовался. Запинающийся Жарский — это то еще зрелище, скажу я вам. Но мое любование долго не длилось. Бля, я, наверно, ослышался.

— Что ты сказал? — охуевше прогремел я.

— Я говорю, там бабка моя мазь от геморроя оставила в аптечке, может, мы ее…

— Сам мажь себе сраку мазью от геморроя, — заорал я во всю глотку. — Ты меня за кого принимаешь?!

— Снежик, давай…

— Не называй меня так! — рявкнул я.

— Бля, — Стас схватился за волосы и исчез за входной дверью. Обиделся что ли? Так вроде это я должен…

В общем, еще пять минут я ходил и успокаивался, когда дверь снова открылась и на пороге стоял улыбающийся во все тридцать два Жарский. В руках он держал малиновую баночку.

— Купил, — улыбнулся он. Наверное, в семидесятых так бананам радовались в магазинах. Стоп, не будем про бананы.

— Вижу, — пробормотал я. Если честно, я уже даже как-то подумал, что мой анус на сегодня может спать спокойно, но Жара не был бы Жарой, если бы не осуществил намеченное.

Ладно, купил, так купил. Хуй с ним. Чему быть, того не миновать…

Спустя полчаса.

Или миновать…

Потому, как-то, что происходило дальше, трудно описать обычным человеческим языком. Если вкратце, то еще двух таких феерических долбоёбов страна просто не вынесет.

Мы не знали, как к этой бутылочке подступиться. Моя бабка смартфоном быстрее пользоваться начала, чем мы этим чудом химической промышленности. И не то чтобы мы не знали, что с этим делать. Я напоминаю, мы встречались полтора месяца, хотели друг друга и, разумеется, готовились к дню Х, как к экзамену, вычитывая шпоры в интернете.

Просто встал вопрос элементарного стеснения. Мне было не по себе от того, что кто-то засунет мне в жопу палец и будет что-то там растягивать. И, разумеется, делать этому самому было тоже слегка неудобно. Я же не йог…

Короче, весь настрой, который и так на дне плескался, Жарский убил одной-единственной фразой.

— Может, мне выйти, пока ты тут…

В ту ночь секса у нас не было. Я сначала хотел уйти, гордо виляя задом, но мой внутренний гном вовремя проснулся. Ага, щас! Я уйду, этот мудак сам себя утешит вручную, а потом уснет довольный. И потом, предки меня не ждут сегодня. Прийти и услышать от папы ехидное: «Что, не дала?» Нет уж, спасибо.

Так что, я просто культурно послал Жарского к ебеням и лег спать на его кровати, отвернувшись к стенке.

Последняя мысль была о том, что знакомство жопы с хуем откладывается на неопределенный срок.

Меня разбудило что-то странное. Конечно, утренний стояк — это дело привычное, но кто-то явно спешил облегчить ему участь. Сквозь занавешенные шторы слегка пробивался свет, я поморщился, и, наконец, вспомнил, где нахожусь. Я так и уснул, лицом к стенке. А вот сзади примостилась наглая тушка Стаса, которая неровно дышала мне в затылок и рукой творила со мной нечто невообразимое. Легким движением он провел по уздечке, и у меня вырвался хриплый стон. Потом к атаке подключились зубы и язык Жарского, которые принялись покусывать шею, мочку уха. Я, не стесняясь, застонал громче и решил, что хватит филонить. Откинув одеяло, я в секунду оседлал парня. Выглядел он сногсшибательно. Волосы в художественном беспорядке, глаза в плохо освещенной комнате кажутся черными, губы приоткрыты. Именно на губы я и накинулся первым делом. Стас начал активно отвечать. А уже через минуту я снова приземлился на диван, а Жарский навис надо мной.

— Только не бойся, — шептал он мне в губы.

— Жар, я с тобой… девять лет… Мне… уже… нечего… бояться, — попытался я шутить в перерывах между поцелуями.

Я шире развел ноги, открывая ему доступ и… Боже, я надеюсь, что мои покрасневшие щеки скрыла темнота. Я впервые чувствовал себя настолько уязвимым рядом с кем-то. Стас, наверное, почувствовал мое состояние, потому что принялся целовать мой живот, после чего все мысли повылетали из ушей. Его язык не спеша гулял по тазовым косточкам, вызывая табун мурашек, которые пробежали по позвоночнику.

Я вцепился ему в волосы. Жарский приподнялся, протянул руку за злополучной бутылочкой, выдавил себе содержимое на ладонь. Все это было проделано под моим неусыпным оком. А потом он посмотрел на меня. И, не отводя от моего лица глаз, ввел в меня один палец. Я резко выдохнул. Больно.

Жара тут же принялся меня целовать, его рука вернулась к моему подзабытому члену, напоминая мне тем самым, что я тоже этого хочу. Не успел я опомниться, как меня поставили не в очень романтичную позу рака. Жара сделал вид, что не услышал тихий бранный эпитет в свой адрес, и ввел палец опять. В этот раз он попробовал сделать вращательные движения.